продажам. Мои поздравления!

Горди вытянул руку и пожал мою – готов поклясться, он вложил в рукопожатие всю злобу, на которую был способен. Сверкнули монограммы на огромных золотых запонках. Йоши не пожал мне руку – лишь слегка поклонился. Он не умел пожимать руки, впрочем, и я не был силен в ритуальных поклонах. Никто не улыбался. Йоши, похоже, этого тоже не умел, но Горди был не похож на самого себя – он выглядел каким-то подавленным, словно кто-то держал пистолет приставленным к его спине, заставляя действовать против воли.

– Спасибо, – сказал я.

– Сядь – сказал Горди.

Мы все сели.

– Хотел бы я сказать, что это справедливая награда за заслуженный успех, – начал Горди, – но это лишь часть правды. В последнее время тебе удалось многое. Очень многое. У тебя все складывается. То, что тебе удалось переманить Летаски, – это большая победа, и, честно говоря, я не думал, что ты справишься с этой задачей. Но самое главное – я не потерплю на этом месте неудачника. Мне нужен кто-то, на кого я могу положиться. Не Глейсон, который запросто может не явиться на встречу. Даже не Тревор, который провалил сделку с Fidelity. И из-за своего гольфа проиграл сделку с Pavillion.

– Я готов к трудностям, – сказал я. Меня чуть не стошнило, когда я услышал слова, слетевшие с моего языка.

– И ты даже не представляешь себе, – сказал Горди, – сколько трудностей тебя ожидает. Ты будешь теперь работать и за Джоан, и за Кроуфорда. Ладно, Йоши-сан хотел сказать тебе несколько слов.

Танака торжественно наклонил голову:

– Моя лучшее поздравление – вы.

– Спасибо.

– У вас теперь – очень ответная – работа.

– Какая работа?

– Ответ – свет – нная.

– Ответственная, да.

– Трудные времена для наш бизнес.

Я кивнул.

– Очень сложная времена.

– Я понимаю.

– Я не думаю вы понимать, сколько сложная, – тихо сказал Танака.

– Спасибо вам, Йоши-сан, – сказал Горди. – А теперь я бы хотел обсудить со Стэдманом подробности вознаграждения за его новую работу. Йоши-сан, если вы не против, я хотел бы сделать это наедине.

Танака встал, опустил голову в прощальном поклоне и вышел из кабинета.

– Вы не могли бы закрыть дверь? – крикнул ему вдогонку Гордии. – Спасибо, Йоши-сан.

У меня было твердое намерение продемонстрировать Горди, что я не бессловесная тварь и вполне могу брать инициативу на себя. Курт мог бы мной гордиться.

– Что касается моих требований к заработной плате… – начал я.

– Твои требования? – Горди просто выплюнул эти слова. – Я тебя умоляю. Мы не за столом переговоров. Ты либо соглашаешься с тем, что тебе предлагают, либо нет. Я сказал «обсудить» только для того, чтобы выпроводить из офиса проклятого япошку.

Я выдержал его взгляд и кивнул, ожидая продолжения, – проявление инициативы было здесь явно не к месту.

Горди сообщил мне, сколько я теперь буду получать, и я постарался скрыть улыбку. Это было больше, чем я ожидал. Значительно больше.

– Ты не был для меня кандидатом номер один, думаю, для тебя это не секрет, – сказал Горди.

Теперь я понял, почему при разговоре присутствовал Йоши. Он был наблюдателем, гарантом того, что воля Токио действительно соблюдена. По крайней мере, лишним напоминанием для Горди, кто заказывает музыку. Наверняка это бесило Горди – формально его подчиненный, который едва говорил по- английски, указывал ему, что делать.

– Постараюсь оправдать ваше доверие, – сказал я.

Он враждебно смотрел на меня в упор:

– Я уже говорил тебе, что мы по уши в дерьме, которое валится на нас из Токио. Позволь мне раскрыть тебе, откуда оно льется. Думаю, тебе знакомо имя Хидео Накамура.

– Конечно…

Несколько недель назад по электронной почте был разослан пресс-релиз, в котором говорилось, что президент и исполнительный директор Entronics, парень по имени кто-то-там-Икехара, получил «повышение», и теперь его должность займет некий Накамура. Никто ничего не знал про этого Накамуру – от нас это было слишком далеко в небесах. Но ходили слухи, что старый президент, Икехара, стал тем, кого японцы называют мадогива-зоку, то есть «смотрящий из окна». Фактически это означало, что его отправили на пенсию. В Японии не принято увольнять высокопоставленных менеджеров. Вместо этого им приходится терпеть унижение, получая зарплату за просиживание в офисе без реальной работы, все, что им остается, – это часами смотреть в окно. Они на самом деле выделяют такому менеджеру рабочее место у окна, что в Японии, оказывается, совсем не такая большая удача, как здесь. В Японии офис в конце коридора означает конец карьеры.

– Я летал в Санта-Клару, чтобы встретиться с этим Накамурой, – он очень умен. Очень дружелюбен. Хорошо говорит по-английски. Любит гольф и виски. Но этот парень – палач. Вполне мог бы облачиться в черный балахон с колпаком и носить с собой веревку. Его назначили потому, что очень большие ребята в токийском небоскребе нами недовольны. Им не нравятся наши результаты. Именно поэтому они купили американское подразделение Royal Meisters – хотят большего присутствия на американском рынке.

– Понятно.

– Так что нам придется доказать Накамуре, что мы тоже кое-чего стоим. Ты сможешь?

– Смогу.

– Можешь заставить ребят работать лучше? Подхлестнуть их?

– Конечно.

– Можешь вытащить кролика из шляпы?

Я уже почти было собрался сказать: «Я сделаю все, что смогу» или «Обязательно попытаюсь», но вместо этого произнес:

– Вы сами знаете, что могу.

– Я многого от тебя ожидаю. Будешь пахать у меня, как лошадь. А теперь убирайся. Нам нужно подготовиться к еженедельной конференции по телефону.

Я встал.

Горди выбросил руку вперед.

– Надеюсь, я не совершил ошибку, – сказал он.

Я попытался не улыбнуться.

– Вы сделали правильный выбор…