Местечко было довольно грязным и выглядело как бывшая заправочная станция. Вывеска гласила: «Авторемонтная мастерская Вилки». Дежурного приемщика звали Абдул, и у него наверняка возникли бы проблемы, вздумай он пройти паспортный контроль в аэропорту. Я решил, что эвакуаторщик в жилете займется разгрузкой моей покореженной машины, но вместо этого он прошел в офис и стал наблюдать, как Абдул записывает данные моей страховой компании. На стене я заметил те же самые наклейки: «Поддержим наши войска» и еще одну с надписью «Спецназ».

– Иеремия дома? – спросил байкер.

– Да, – ответил Абдул. – Конечно. Дома, с детьми.

– Это мой друг, – сказал водитель эвакуатора, – уважьте его.

Я оглянулся и понял, что он говорил обо мне.

– Конечно, Курт, – пообещал Абдул.

– Скажи Джерри, что я заезжал, – попросил водитель.

Я успел прочитать старую копию журнала «Maxim», прежде чем водитель эвакуатора и Абдул вернулись в мастерскую. Они вошли в конторку через несколько минут.

– Абдул приведет вашу машину в порядок, – сказал кожаный жилет, – он мастер своего дела. Компьютерный подбор цвета. Хорошая чистая мастерская. Ребята, почему бы вам не закончить дела с бумагами, а я пока загоню машину на пост.

– Спасибо, приятель, – поблагодарил я.

– Ладно, Курт, увидимся, – сказал Абдул.

Я вышел несколькими минутами позже и увидел водителя сидящим в своем грузовике с работающим двигателем – он слушал бейсбольный матч по радио.

– Эй, – обратился он ко мне, – где ты живешь? Я подброшу.

– Довольно далеко отсюда. В Бельмонте.

– Забирай свои вещи из машины и полезай ко мне.

– Вас это не затруднит?

– Мне платят за час работы, приятель. Не за количество вытащенных машин.

Я нашел свои музыкальные диски на полу своей машины. Мой портфель и бейсбольная перчатка оказались на заднем сиденье.

– Вы раньше работали в автомастерской? – спросил я, забравшись в кабину грузовика. Радиостанция заверещала помехами, и он ее выключил.

– Я работал везде.

– Вам нравится работа водителя эвакуатора?

Он повернулся и одарил меня таким взглядом, что я почувствовал себя полным идиотом.

– Я берусь за любую работу, которую мне предлагают.

– Работодатели не больно-то жалуют бывших солдат?

– Напротив, военных берут с большим удовольствием, только не тех, кто был уволен с лишением прав и привилегий.

– С лишением прав и привилегий?

– Н-да. И как только потенциальный работодатель видит такую запись в документах, с тобой никто не хочет связываться.

– О, – смутился я, – прошу прощения. Это не мое дело.

– Ничего страшного. Просто меня это бесит. Уволен с лишением прав и привилегий, и никаких тебе льгот и пенсий, которые положены ветеранам. Дерьмово.

– Как же так получилось? – спросил я. – Впрочем, вам, наверное, не хочется об этом говорить…

Последовала еще одна длинная пауза. Он включил поворотник, перестроился.

– Нет, почему же… – Он снова замолчал, и мне показалось, что я больше не услышу от него ни слова. Но он вдруг начал рассказывать: – Командир моего подразделения спецназа послал половину ребят на самоубийственное разведзадание в Тикрите, под Багдадом. Я сказал командиру, что с вероятностью девяносто девять на сто ребята попадут в засаду. Отгадайте, что произошло? Они попали в засаду, и их расстреляли из миномета. Среди них погиб мой приятель Джимми Донадио.

Он умолк. Смотрел прямо перед собой, сжимая руль обеими руками. Потом продолжил:

– Хороший парень, должен был скоро вернуться домой. У него остался ребенок, которого он никогда не видел. Я любил его, как брата. И потерял. Я набросился на командира – ударил головой. Сломал ему нос.

– Ну и дела, – сказал я, – черт возьми, не могу вас винить. Получается, вы попали под трибунал, или как это называется у военных?

Он пожал плечами:

– Мне повезло, что меня не отправили в тюрьму в Левенуэрте. Никто из командования даже не посчитал нужным разобраться, что именно произошло той ночью, и уж конечно они не хотели, чтобы в разбирательство был вовлечен Отдел криминальных расследований. Это, знаете ли, плохо сказывается на моральном облике солдат. И, что еще важнее, может стать источником негативного пиара. Так что все решилось очень просто – увольнение с лишением прав и привилегий.

– Дела, – сказал я еще раз. Я не был до конца уверен, что знаю, что такое Отдел криминальных расследований в армии, но счел за лучшее не спрашивать.

– Ну а вы работаете юристом или что-то вроде этого? – спросил мой собеседник.

– Менеджер по продажам.

– Где?

– В Entronics. В Фрэмингеме.

– Круто. Можете организовать мне скидку на плазменную панель?

Я заколебался:

– Я не продаю их в розницу, но, возможно, мне удастся что-нибудь придумать.

Он улыбнулся:

– Я шучу. Не могу себе позволить такую вещицу, даже по оптовой цене. Я обратил внимание на вашу бейсбольную перчатку. Классная. Такими пользуются профессиональные игроки. Выглядит совершенно новой. Только что купили?

– Да нет, ей около двух лет, – смутился я, – подарок жены.

– А-а. Играете?