И сказали ему подданные:

– О великий царь нашего времени, клянемся звездой Зухаль в небесах и звездами на их кругах, если ты не отдашь свою дочь Шаму этому мариду, не выведешь ее за городские стены, в степи и холмы, он все равно возьмет ее силой. Нам угрожает опасность, мы сами заберем у тебя твою дочь и отдадим ее мариду. Пусть возьмет ее и уйдет с нашей земли.

И все жители города твердили одно и то же.

Тогда царь Афрах встал, не помня себя от горя и гнева, тотчас отправился во дворец и позвал к себе свою жену, мать Шамы. Она пришла, плача и горюя, и он рассказал ей все – от начала и до конца. И царица стала бить себя по лицу, разодрала одежду, и все прислужницы и невольницы начали оплакивать Шаму. Горе охватило и женщин и мужчин, и старых и малых, вместе с жителями столицы горевал весь народ царства Афраха, так что многие теряли сознание от горя: ведь у царя и его жены не было других детей, кроме Шамы. Потом Шаму, царскую дочь, нарядили в самую дорогую одежду и украсили драгоценностями, хотя делали это помимо желания и не по своей воле. Все провели эту ночь в печальных и горестных думах, плача и рыдая, жалуясь и стеная. Девушки сидели возле Шамы, прощаясь с ней. А когда Аллах ниспослал утро и мир засиял в лучах зари, царь приказал установить для своей дочери, которая была ему дороже души и тела, шатер на высоком холме и еще одну палатку на другом холме, напротив. Подчиняясь приказу царя, Шама попрощалась с отцом, матерью и со всеми жителями города, потом ее вывели за город, усадили в палатке и оставили там на беду и страдания. Затем жители возвратились в город, оплакивая царскую дочь, а мать Шамы и женщины, которые были с ней, вошли во второй шатер и остались там, плача и горюя, предаваясь безутешному отчаянию. Шама сидела в шатре, ожидая марида, а все жители города, от мала до велика, поднялись на стены, чтобы посмотреть, что сделает Мухтатиф с царевной, и спрашивали друг друга: «Интересно, убьет он ее или заберет с собой?»

А сама царевна сидела в шатре, взывая о помощи к тому, кто расстелил землю, воздвиг небеса и открыл Адаму имена всех вещей. И как раз в это время к ней вошел Вахш аль-Фала, увидел, что царевна плачет, спросил, что с ней случилось, и она рассказала ему обо всем. Они никогда раньше не встречались, но тотчас узнали друг друга: ведь они слышали друг о друге множество рассказов. Поэтому они встретились и поздоровались, как влюбленные после разлуки, а потом Вахш сказал Шаме:

– Расскажи мне еще раз, что с тобой случилось!

И она повторила свой рассказ. Услышав ее слова, Вахш был поражен и разгневан. Потом он оказал:

– О услада очей моих и радость моей души, не бойся, любимая, и не печалься, пусть только явится этот чертов ифрит, и я покажу ему, на что способен! Вот увидишь, я буду выкупом за тебя и сумею защитить от зла и уберечь от беды. Когда этот злобный марид явится в наши степи и холмы, я вырву ему глаза и разлучу с телом его душу.

А жители города в это время смотрели на них со стен и дивились тому, что происходит, потому что они думали, что Вахш аль-Фала – тот самый марид, который прибыл за Шамой.

Но вдруг тучи темной пыли взвились до самых небес, над землей поднялись темные вихри, и свет помутился от взмахов крыльев Мухтатифа. А когда тучи рассеялись, из пыли появился великан-марид, прилетевший в эти края из дальних стран. Он опустил руку на венец шатра и, вырвав его из земли, отбросил за спину, и тогда увидел Вахша, который сидел с Шамой наедине. Тут его охватил такой гнев, что, обратившись к юноше, он в бешенстве завопил:

– Эй ты, сын греха, порождение распутницы, как ты смеешь сидеть рядом с моей невестой, женой и подругой? Ведь я прибыл за ней, о отродье жалких рабов, чтоб тебе пропасть, чтоб тебе сгнить и по этой земле не ходить, о сын тысячи рогачей!

Потом он издал такой громовой крик, что от него рассыпались горы, содрогнулись холмы и долины. Этот крик был так страшен, что Вахша охватил ужас, и ему показалось, будто земля уходит у него из-под ног, а суставы разрываются. Но юноша взял себя в руки и, набравшись смелости, взглянул на марида, чей вид внушал ужас, а облик – отвращение. Казалось, будто ступни его росли из земли, его ноги походили на мачты, руки – на вилы, рот – на бурдюк, ноздри были подобны трубам, а уши огромны, как створки ворот.

И когда Вахш увидел, как отвратителен облик этого марида, и услышал его грубые слова, свет померк в его глазах. Он набрался решимости, вскочил на ноги и подошел к мариду, держа в руках заколдованный бич, который он взял в пещере у перса по имени Абд Лахаб, тот самый бич, что острее стального меча. Ведь известно, что простым мечом нельзя нанести вред джинну, его можно сразить только оружием, заколдованным в древние времена. И вот марид протянул руку, чтобы схватить Вахша, но тот ударил его заколдованным бичом. Вахш, хоть и был очень молод, смелостью превосходил бесстрашного льва. Удар пришелся по левой руке марида, и она упала на землю этой безлюдной степи, как будто ее отпилили пилой или отрезали острым ножом. И марид закричал:

– Ах, ах, ты убил меня, о человеческое отродье, о негодный, сын греха и порождение распутства!

Он поднял свою отсеченную руку и положил ее под мышку, а потом прижал ее к тому месту, откуда она была отрублена, боясь, как бы его душа не вылетела из него в виде дыма: ведь в жилах джиннов течет не кровь, а огонь и сотворены они из огня, по воле милостивого и милосердного. После этого Мухтатиф расправил крылья и тотчас улетел. Вот что было с ними.

А жители города все это время стояли на городской стене и видели все, что происходило. Сначала они были ошеломлены и поражены, а потом несказанно обрадовались и начали шуметь, кричать и ликовать, радуясь тому, что горе и беда их миновали, а веселье и счастье вернулись. Женщины и девушки успокоились и перестали оплакивать Шаму. Городские ворота открылись, и из них бежали женщины и дети, девушки и юноши, всадники и пешие воины. А с ними вышел царь Афрах, горе и страх покинули его душу, и шел он со своими приближенными, радуясь и ликуя, а за ним следовали воины, стража и слуги. Впереди шествия курили благовония, и сзади поспешали музыканты и певцы, которые пели веселые песни.

Так они вышли из городских ворот, приблизились к шатру, где оставили царевну Шаму, и осыпали цветами голову Вахша, радуясь и веселясь, и этот день запомнился всем и каждому. Царь Афрах в великой радости обнял свою дочь и поцеловал ее в лоб, а потом обратился к Вахшу, расцеловал его и стал благодарить и хвалить, говоря:

– Да не ослабеют твои руки, да не одолеют тебя враги!

Ибо радость царя Афраха не имела пределов. А потом, взяв Шаму и Вахша, царь вернулся с ними в город. Придя во дворец, он приказал украсить город дорогими тканями и коврами, и все жители, от мала до велика, радовались и веселились. Вот что было с ними.

А Сакрадион возвратился от жреца и увидел, что весь город разукрашен, и услышал, как шумят и кричат жители, рассказывая друг другу о том, что сделал Вахш аль-Фала с маридом в этой степи, среди песков и