одновременно и низеньким зданьицем, и высоченной громадой, поэтому гроза и обтекала башню, и переваливала через нее, и проходила сквозь — все разом.
У самого горизонта в облаках вдруг образовался просвет. Он медленно расширялся, пока не превратился в светящийся дымоход с голубой дымкой электрических разрядов внутри…
…А потом как рвануло! Один ярко-синий разряд угодил прямо в башню, охватив ее снизу доверху, что было технически невозможно. Деревянные обломки и клочья гофрированного металла с ревом взлетели в воздух и дождем обрушились на город.
После чего остались лишь шипение да шорох дождя.
Опасаясь продолжения, люди подниматься не торопились, но фейерверк на этом закончился.
— Итак, все вы стали свидетелями явления, у нас называемого молнией, — провозгласил Чудакулли.
Он, поднявшись, попробовал величественно смахнуть с балахона грязь, но после нескольких попыток понял, что это невозможно.
— Хотя обычно молнии не такие мощные, — добавил Чудакулли.
— Правда? Это хорошо.
В недрах курящегося паром завала, возвышающегося на том самом месте, где до недавних пор стояла башня, что-то громко стукнуло, а потом один из жестяных листов поднялся и отлетел в сторону. Медленно- медленно, предприняв не один фальстарт, из груды обломков поднялись две поддерживающие друг друга почерневшие фигуры. У одного из погорельцев на голове была шляпа, все еще дымящаяся, хотя дождь быстренько прибил язычки пламени.
Опираясь друг на друга и раскачиваясь из стороны в сторону, фигуры двинулись на волшебников.
Затем одна фигура произнесла очень тихое «У-ук» и упала мордой вниз.
Другая же мутным взглядом обвела двух аркканцлеров и отдала честь. И поморщилась, когда с пальцев сорвалась искра и угодила фигуре прямо в ухо.
— Э-э. Рядовой Ринсвинд прибыл, — доложилась тлеющая шляпа.
— И где, хотелось бы знать, был
Ринсвинд очень медленно осмотрелся по сторонам.
По его бороде время от времени пробегали потрескивающие синие искорки.
— Что ж, все прошло более чем неплохо. Принимая во внимание обстоятельства, — сказал он и рухнул в лужу.
Дождь лил. И лил. А потом снова лил. Облака толпились вокруг континента, точно чартерные рейсы, у которых разом позаканчивалось топливо. Они проскальзывали без очереди и выплескивали всю содержащуюся внутри воду на иссушенную землю. В общем, воды было хоть залейся.
Самые настоящие водопады сходили с горных склонов и вычищали древние заросшие речные русла. Крошечные креветки особого подвида, чей миниатюрный мирок уже много тысяч лет ограничивался ямкой под камнем, целыми семействами переезжали в озера, которые расширялись буквально на глазах. Сначала переселенцев было чуть меньше тысячи. На следующий день их число
Очутившись на новых территориях, неожиданно столь богатых всякими вкусностями и полезностями, некоторые рыбы решили испробовать бессолевую диету. Мангровые деревья приступили к берегоукрепляющему завоеванию новых грязевых угодий.
А дождь все лил.
И лил.
А потом снова лил.
Прошло несколько дней.
Корабль мягко покачивался у доков. Взбаламученная вода была красной от еще не осевшей глины, время от времени на поверхность всплывал то листик, то прутик.
— Неделя-две до Фиглифьорда — и мы практически дома, — произнес Чудакулли.
— Во всяком случае, на нужном континенте, — уточнил декан.
— Весьма интересный отпуск у нас получился. И к тому же довольно долгий, — заметил профессор современного руносложения.
— Наверное, самый долгий из всех, которые были, — добавил Думминг. — Госпоже Герпес понравилась каюта?
— Лично я готов обосноваться в трюме, — преданно заявил главный философ.
— Скорее у самого днища, — уточнил Думминг. — Трюм как таковой забит до отказа. Опалами, пивом, овцами, шерстью и бананами.
— А где библиотекарь? — полюбопытствовал Чудакулли.
— В трюме, аркканцлер.
— Н-да, пожалуй, глупо с моей стороны было спрашивать. И все же приятно видеть его в старом, знакомом облике.
— Может, это молния поспособствовала? Он сейчас такой живчик стал…
А Ринсвинд сидел в доке на верном Сундуке.
Было такое ощущение, будто что-то еще обязательно должно произойти. Когда ничего не происходит — хуже этого нет, потому что потом все ка-ак навалится! Непонятно почему, но так уж устроена жизнь.
Через месяц или около того можно было бы вновь очутиться в Университете, в библиотеке, чтобы — о блаженство! — день за днем тупо и монотонно, прерываясь лишь на краткие периоды скуки, перекладывать книги с одной полки на другую. Он жаждал этого, мечтал об этом. Каждая не потраченная тобой минута — это зря потраченная тобой минута. Яркие переживания? Пусть они случаются с кем-нибудь еще.
Ринсвинд наблюдал, как купцы нагружают корабль товарами. Судно уже изрядно осело: мир с нетерпением ждал, когда в него хлынут иксианские товары. Вернется судно, разумеется, налегке: трудно, черт возьми, представить себе товар, который, черт возьми, стоило бы сюда импортировать, потому что он, черт возьми, якобы лучше того, что, черт возьми, производится на ИксИксИксИксе.
А еще на причале толпились пассажиры, которым не терпелось увидеть остальный мир, — по большей части это была молодежь.
— Эй, а ты, случаем, не из этих, не из иностранных волшебников?
Говорящий оказался юношей с большим рюкзаком за плечами. Сверху к рюкзаку был примотан свернутый матрас. И похоже, этот юноша был стихийным лидером группки столь же перегруженных вещами людей с открытыми широкими лицами и слегка обеспокоенными глазами.
— А что, заметно? — отозвался Ринсвинд. — Э-э… Тебе что-то надо?
— Ты не в курсе, в Фиглифьорде какую телегу купить можно будет?
— Думаю, без проблем.
— Просто я, Клив, Ширл и Герлин хотели купить телегу и намылиться прямиком в… — Он оглянулся.
— В Анк-Морпорк, — подсказала Ширл.
— Во-во, а там мы ее загоним, отыщем какую работенку, понимаш, осмотримся… ну, понимаш? Каково тебе, а?
Ринсвинд окинул взглядом компанию. С тех пор как изобрели навозного жука (а это, по сути дела, произошло не так уж и давно), ни одно живое существо не могло поднять такой же по отношению к собственному весу груз. Но сегодня навозный жук был раз и навсегда посрамлен.
— Зыкински, — кивнул он. — Первый раз слышу такой клевый план.
— Будь спок!
— Вот только… э-э…
— Шо такое, друг?
