Включив свет, я запер за собой дверь.

Быстро пройдя по комнатам, я убедился, что квартира покинута. Я переоделся, воспользовавшись платяным шкафом Мелмана. Его брюки оказались мне немного велики в поясе и по длине. Карты, чтобы они не промокли, я положил в нагрудный карман.

Вторая ступень.

Я начал систематический обыск квартиры. Несколько минут спустя я наткнулся на его оккультный дневник, который хранился в запертом ящике ночного столика. Он был такой же неряшливый, как и вся эта квартира, с неправильно написанными или вычеркнутыми словами, с пятнами от пива и кофе.

В нем я обнаружил массу соответствующих сведений вперемежку с личным материалом — сны, медитация и так далее. Я стал листать дневник, пытаясь отыскать место, где описывалась бы встреча Мелмана с хозяином.

Я наконец-то нашел это место и внимательно просмотрел. Описание этого события занимало довольно много страниц и состояло, в основном, из необычных восторгов по поводу функционирования Дерева. Я уже почти решил отложить эту тетрадь до лучших времен, как вдруг, пробегая уже последние страницы, наткнулся на стихотворение. Манера напомнила мне Суинберна чересчур много иллюзий, рваный ритм, но дело было не в этом. В глаза мне бросилась строчка:

«Бесконечные отражения Амбера,

тронутые его предательским пятном...»

Здесь тоже было многовато аллитераций, но для меня важнее всего был смысл. Содержание строки пробудило во мне уснувшее на какое-то время чувство уязвимости и заставило действовать поспешнее. Внезапно мне нестерпимо захотелось побыстрее убраться отсюда и как можно дальше, чтобы спокойно обдумать сложившееся положение.

Больше в комнате ничего неожиданного не обнаружилось. Я собрал кучу старых газет, в избытке валявшихся повсюду, отнес их в ванну и там поджег, открыв окно наружу для притока свежего воздуха. Потом я посетил святилище Мелмана, притащил в ванную картину с Деревом Жизни и скормил ее огню. Потом я выключил в ванной свет и прикрыл дверь.

Да, пожалуй, критик, искусствовед из меня не получился бы.

Я направился к книжным полкам, где возвышались пачки разнообразных бумаг и начал их просматривать. Я разобрал уже вторую пачку до половины, когда эту деятельность прервал внезапный телефонный звонок.

Мир вокруг меня, казалось, застыл, а мои мысли понеслись вскачь.

Ну, конечно, сегодня день, когда, как предполагалось, я должен был добраться до квартиры Мелмана и погибнуть здесь.

Вполне приемлемыми казались шансы, что если это произошло, то уже завершилось к данному моменту.

Поэтому мог звонить сам П., чтобы узнать, можно ли уже отправлять мой некролог друзьям и родственникам.

Я обернулся и отыскал взглядом телефон, который стоял под стеной в спальне. И тут же понял, что мне нужно снять трубку.

Пока я шел к телефону, он позвонил два или три раза — от двенадцати до восемнадцати секунд. За этот срок мне нужно было решить, каким будет мой ответ.

Шутка, оскорбление или угроза?

Или... попробовать выдать себя за Мелмана?

А вдруг что-то получится? Благоразумие диктовало последний вариант, дававший не меньшее удовлетворение, чем другие, и в случае удачи я мог узнать очень многое.

Пожалуй стоит попробовать. Я решил ограничиться односложными ответами, прикинувшись раненым, задыхающимся и теряющим сознание. Я поднял трубку, приготовившись услышать хотя бы голос П. и определить, знаю ли я его.

— Да?

— Ну? Готово? — послышалось из трубки.

Черт побери! Это была женщина. Значит, я неправильно использовал местоимение, неправильно предполагал пол, неверно ставил вопрос. Один из двух — это совсем неплохо, а?

Я невнятно простонал в ответ.

— Да... — Что случилось?

— Я ранен, — промычал я. — это серьезно?

— Кажется... не знаю... У меня что-то... Здесь... Лучше бы посмотреть...

— Что такое? Это он тебя?

— Да... мне трудно говорить... голова кружится... приходи...

Я уронил трубку на рычаг и самодовольно улыбнулся. Сыграно было весьма неплохо и, похоже, что я ее убедил.

Я прошел в гостиную, сел в то же самое кресло, которое занимал не так давно, подвинул поближе столик с большой пепельницей и потянулся за любимой трубкой; время немного отдохнуть и поразмыслить.

Но несколько секунд спустя я почувствовал знакомый, почти электрический зуд.

Долю мгновения спустя я был уже на ногах, схватил пепельницу — окурки полетели в разные стороны, как пули — проклиная в который раз свою собственную тупость.

Одновременно, лихорадочно вертел головой во все стороны, оглядывая комнату.

Вот она! Рядом с фортепиано у красной драпировки, принимает форму...

Я подождал, пока смутный силуэт полностью оформился, и изо всех сил швырнул пепельницу.

Мгновение спустя она уже стояла там — высокая, со светло-каштановыми волосами, темноглазая, сжимая в руке что-то вроде автоматического пистолета тридцать восьмого калибра.

Пепельница ударила ее в живот, и она со стоном сложилась пополам.

В тот же миг я выдернул пистолет из ее рук и отбросил его в противоположный угол комнаты.

Потом я схватил ее за оба запястья, сжал и швырнул в ближайшее кресло, не выпуская ее рук. В левой руке она еще держала Карту. Это было изображение гостиной Мелмана, и сделана Карта была в том же стиле, что и Дерево Жизни, и Карты в моем кармане.

— Кто ты? — рявкнул я.

— Ясра, — процедила она в ответ. — А ты — мертвец.

Она широко раскрыла рот, и голова ее упала к моей руке. Я почувствовал влажное прикосновение ее губ к коже моего предплечья. Левая моя рука продолжала прижимать ее кисть к подлокотнику кресла. В следующую секунду я почувствовал в этом месте мучительную боль.

Это не был укус, словно огненный коготь вошел в этом месте в мою плоть.

Я отпустил ее запястье и отдернул руку. Движения мои были странно медленными и слабыми. В руке появилось ледяное покалывание, а потом это ощущение стало подниматься вверх. Рука бессильно повисла, и вдруг я вообще перестал ее чувствовать, словно она исчезла. Ясра легко высвободилась, улыбнулась мне, слегка тронула мою грудь кончиками пальцев и толкнула.

Я упал на спину. Я ощущал смехотворную слабость и не мог контролировать свои движения.

Когда я упал, то боли от падения не почувствовал. Чтобы повернуть голову и посмотреть на Ясру, требовалось неимоверное усилие. Ясра поднялась с кресла.

Отдыхай, — сказала она с мрачной улыбкой. — А когда проснешься, остаток твоего краткого существования будет очень болезненным.

Она исчезла из поля моего зрения, и несколько секунд спустя я услышал, как она поднимает трубку телефона.

Я был уверен, что она звонит П., и я верил тому, что она сказала. По крайней мере, я встречусь с загадочным художником.

Художником! Я пошевелил пальцами правой руки. Они еще слушались меня, хотя и очень медленно и с неимоверным трудом. Напрягая до предела волю и свой локомоторный аппарат, я попытался поднять свою руку к груди.

Результатом было медленное, толчками, но все же движение. К счастью, я упал на левый бок, и моя