ваше Величество! Я всегда интересовался, э-э, необычными человеческими колониями и нашел как-то в архиве, э-э, упоминание о… — И так далее, и так далее.

Олег Ешукай усмехнулся.

Сутки на Алтае продолжались тридцать пять часов. Поселенцы привыкли к этому, а Фландри умел подолгу не спать. Вторую половину дня он провел, осматривая Улан-Балай. Он задавая сопровождающим дурацкие вопросы, уверенный, что все станет известно хану. Длинный день приучил алтайцев принимать пищу четыре-пять раз в сутки. Фландри кормили в домах вельмож из клана Ешукая, и во время этих застолий он постарался представить себя этаким молодым имперским повесой, который сумел упросить свое начальство направить его сюда, чтобы немного поразвлечься. Посещение одного из домов развлечений для приезжих кочевников должно было усилить это впечатление. К тому же заведение и вправду оказалось забавным.

После захода солнца шумные улицы города залили потоки мерцающего света от электрических фонарей. Подсвеченная Башня Пророка нависла над городом, как окровавленное копье. В искусственном свете стена с двухкилометровой надписью казалась белой, а буквы — черными. Два километра предписаний по суровому и аскетическому образу жизни.

— Послушайте, — воскликнул Фландри, — ведь мы еще не были там! Может быть, зайдем?

Старший проводник, седовласый воин с задубевшей от ветра и мороза кожей, несколько замешкался.

— Нам уже пора возвращаться во дворец, орлук, — сказал он, — скоро начнется банкет.

— Отлично, отлично! Хотя такое количество возлияний для меня, пожалуй, может оказаться чрезмерным. Ну так что, — Фландри развязно ткнул пальцем в бок своего гида, — может быть, заглянем на минутку? Этот небоскреб просто невероятен, знаете ли.

— Нам нужно сначала очиститься…

— Это строжайше запрещено, — грубо вступил в разговор более молодой проводник, — ведь ты непосвященный, орлук, а во всей Вселенной нет более святого места.

— О, тогда конечно… Но могу я, по крайней мере, сфотографировать ее завтра?

— Да, — сказал молодой воин, — это не запрещено, но в такой случае мы не отвечаем за последствия, если простые правоверные увидят тебя с фотокамерой. Никто, кроме разве что Тебтенгри, не смотрит на Башню иначе, чем с благоговением…

— Теб… что?

— Мятежники и язычники далеко на севере. — Старший провожатый коснулся бровей и губ — знак против нечистой силы. — Чернокнижники и маги, торгующие с Людьми Льдов. О них нет смысла даже разговаривать, их нужно просто истреблять. Но нам следует поторопиться, орлук.

— Да, да, конечно.

Фландри вскарабкался в туляк, открытую механическую повозку, украшенную фигурой дракона.

Пока его везли во дворец, он подводил неутешительные итоги тому, что успел узнать. Происходит нечто большее, чем местная война. Олег-хан не заинтересован, чтобы Терра узнала об этом. Агент Империи, который узнает хотя бы незначительную часть правды о происходящем, не вернется домой живым. Только прирожденный идиот может рассчитывать на обратное путешествие. Остается только надеяться, что Фландри удалось убедить алтайцев, что он — именно такой идиот. Хоть это и нелегко, но он должен копнуть поглубже…

«Более того, дружище, даже если тебе удастся, подкрутив усы, ускакать отсюда в развевающемся плаще, чтобы вызвать военные корабли Империи, Олег тут же вызовет своих друзей. А это отнюдь не частный концерн, производящий и торгующий вооружениями, как он пытается представить дело мне: весь Алтай не производит достаточно товаров, чтобы расплатиться за все, что я здесь увидел. Так что, если его друзья окажутся здесь первыми, чтобы защитить свои военные инвестиции, будет драка. Причем у них, окопавшихся на поверхности планеты и занявших подступы к ней в космосе, окажется решающее преимущество. Наш флот не погладит тебя по головке, если ты втянешь его в проигрышную кампанию, приятель».

Он зажег новую сигарету и подумал с сожалением, какого черта он не сказал в Штабе, что страдает болезнью Твонка.[3]

Одежда Фландри заметно озадачила приставленного к нему лакея: потребовалось добрых полчаса на подбор нового, не столь кричащего ансамбля, после чего секретный агент Империи проследовал в банкетный зал, сопровождаемый почетным караулом с обнаженными кинжалами в руках.

Стола как такового не было. Нечто вроде огромного каменного корыта занимало весь зал. Вокруг, скрестив ноги, сидели на полу около сотни участников банкета. Фландри посадили по правую руку от хана. Суп, напоминавший бульон с острым вкусом, налили в корыто из котлов на колесах. Затем, по сигналу хана, остатки супа удалили с помощью сифонов, корыто вымыли струями воды, из кранов, после чего туда же навалили еще менее понятное второе блюдо. Тем временем ни на минуту не оставались пустыми пиалы, наполняемые горячим чаем, настоянным на травах, с крепким алкогольным привкусом. Банкет сопровождался зрелищными номерами под завывания флейт и грохот барабанов небольшого оркестра: свое искусство продемонстрировали акробаты, снайперы, танцоры с ножами и водители варяков. В самом конце банкета встал дряхлый акын и спел несколько длинных, заунывных песен; затем приглашенный с базара толстый весельчак начал рассказывать истории собственного сочинения. Каждый участник банкета получил подарок от хана, и на этом мероприятие закончилось. Не было произнесено ни одного слова между участниками застолья.

«Ну что ж, я думаю, все здесь отлично повеселились, кроме меня», — проворчал про себя Фландри.

Не совсем трезвый, он в сопровождении стражи прошел в своя апартаменты. Слуга пожелал ему спокойной ночи и запахнул за собой толстые меховые портьеры, служившие здесь внутренними дверьми.

Комнату освещал большой светящийся шар, но его свет казался слабым по сравнению с тем, который проникал через застекленную дверь балкона. Фландри приоткрыл дверь и изумленным взглядом окинул лежащий глубоко внизу ночной город. По бескрайним черным просторам озера Рюрик бежали две сверкающий лунные дорожки и терялись где-то за невидимым горизонтом. Слева от него возвышалась Башня Пророка, словно гигантский Вечный Огонь, увенчанный немигающими, по-зимнему яркими звездами. Оба спутника были в фазе полнолуния, и их красноватый) диски, в шесть и восемь раз большие для глаза, чем диск Луны, были окружены великолепными искрящимися кристалликами льда гало. Их свет заливал окружавшие город равнины, а Зея И Талыма казались ртутными лентами. И над всем этим великолепием в южной части небосвода возвышался еще более великолепный гигантский радужный мост, образованный двумя бледными кольцами. Время от времени небо перечеркивали светящиеся стрелы метеоритов, которые этот двойной обруч выбрасывал в атмосферу.

Фландри не был любителем пейзажной экзотики, но на этот раз зрелище так захватило его, что он только через несколько минут почувствовал пронизывающий холод ночного воздуха. Он повернулся, чтобы возвратиться в относительную теплоту своего жилища. Когда он закрыл балконную дверь, в комнату из спальни вышла женщина. Вообще-то Фландри ожидал чего-то в этом роде, как проявления местного гостеприимства. Более высокая чем местные женщины, с иссиня-черными волосами и блестящими раскосыми глазами зеленоватого цвета, редкого на этой планете, она быстро приблизилась почти вплотную к Фландри. Ее фигуру окутывал плащ из золотистой жесткой ткани, а большую часть лица скрывала вуаль. Фландри ждал какого-нибудь знака подчинения с ее стороны.

Вместо этого она стояла, наблюдая за ним, почти целую минуту. В комнате было так тихо, что он слышал шелест ветра над озером. В углах сгустилась тьма, а драконы и воины на занавесях, казалось, медленно шевелились.

Наконец она нарушила молчание и тихим, взволнованным голосом сказала: