– Ничего, Бернардо, – звонко прозвучал голосок Рико. – Ты все равно останешься нашим героем. Мы никому не скажем, что тебе не хватало храбрости. Никому!

Ли спал в своем углу, вскрикивая и вздрагивая во сне. Ему снился Хаффелтайн.

Говорят, не к добру это, когда снится покойник. О смерти Хаффелтайна знали немногие. Первым узнал об этом Ли. Для этого ему достаточно было выждать минуту после своего выстрела и, наклонившись, пощупать его шею. Потом он схватил покойника за шиворот и оттащил к реке. В кармане сюртука Хаффелтайна он нашел изящный складной нож. К лезвию прилипли частицы апельсиновой кожуры, но Ли не стал его вытирать. Длинным поперечным разрезом он вспорол покойнику брюхо. Струйка крови залила темными пятнами рукава белоснежной сорочки. Рубашку пришлось потом закопать в прибрежном песке. А тело Хаффелтайна беззвучно уплыло, подхваченное мощным течением, а затем погрузилось в бурую воду. С выпущенными кишками, чтобы никогда больше не всплыть. Кроме Ли, о смерти знаменитого шулера знали наверняка только речные рыбы. А они умеют молчать.

Хаффелтайн умер из-за того, что принял Ли за шулера. Но Ли Броуди не был шулером.

Он был игроком и знал несколько приемов, помогающих ему контролировать ход игры. В его голове словно жила колода живых карт, и он все время знал, где находится и чем занимается каждый из этих жильцов. Еще он умел по уголкам глаз противника определять, не блефует ли он. Впрочем, это было наименее важное его умение.

Главным было другое – Ли Броуди никогда не ленился считать. Его поражало, как сильно озабочены его партнеры разными психологическими трюками и как мало они считают. Они запоминали, сколько карт прикупил противник, как дрогнули его брови, каким голосом он объявил свой ход. Но при этом не имели ни малейшего понятия, с какой вероятностью их пара тузов может превратиться в тройку.

Брови и интонации участников игры не привлекали внимания Ли Броуди. По крайней мере, до тех пор, пока он не получал ясного ответа на вопросы: чем я рискую? сколько могу выиграть? каковы мои шансы? остаюсь ли я в игре?

Он автоматически просчитывал вероятность той или иной комбинации для себя и партнеров. И если его расчеты заставляли продолжать игру, вот тогда он и начинал следить за уголками глаз. Впрочем, глаза могут обмануть, но математика – никогда.

Всех остальных участников игры математика интересовала разве что в момент подсчета проигрыша. Они больше полагались на умение, получив хорошую карту, изобразить полное отчаяние, с отвращением бросить карты на стол, но продолжить игру якобы просто ради компании. И, сделав ставку, удовлетворенно откидывались на спинку стула и выпускали струю дыма вверх. Этот дым, как свисток речного парохода предупреждал Ли о том, что пора сходить на берег: партнер, столь явно разочарованный, на самом деле получил четыре туза.

Для всех участников игры покер был продолжением их жизни. Они и в жизни привыкли притворяться и ломать комедию, так почему не делать того же за игорным столом? Всегда быть готовым исподтишка дать подножку обгоняющему сопернику. Гордо раздувать щеки, вертеть хвостом и выпячивать грудь, когда дела идут все хуже и хуже. Главное – произвести впечатление. По наблюдениям Ли, чем ничтожнее человек, тем тщательнее он следит за тем, какое впечатление производит на окружающих.

А для него, наоборот, жизнь была продолжением покера. И он старался всегда подсчитывать свои шансы, прежде чем сделать какой-то ход.

Может быть, ему не часто везло в жизни как раз потому, что там иные правила. Точнее, правила у каждого свои, но кто сообщает их первому встречному? Поэтому Ли было трудно с людьми. Он не мог ввязываться в новую игру, не изучив досконально ее правил.

В покер Ли выигрывал часто, поэтому многие считали его искусным шулером. И совершенно напрасно. Единственное, в чем его можно было упрекнуть, так это в том, что он поначалу поддавался противникам, чтобы сорвать с них побольше выигрыша.

А вот Хаффелтайн как раз был шулером. У него были сообщники, поочередно игравшие вместе с ним. Были крапленые карты и были запасные карты в рукаве, и было еще множество разных трюков в запасе, которые позволяли ему раздевать незадачливых противников.

Наблюдая за Хаффелтайном со стороны, вы бы никогда не отличили его от представителей более почтенных профессий. Никакой суетливости, никаких бегающих глазок. За игорным столом он выделялся как раз особым спокойным достоинством. Бывало, что он крупно проигрывал, но и тогда, не теряя достоинства, быстро расплачивался и ухолил. «Надо уходить, пока есть в чем», – горько шутил он, покидая зал. Его самообладанию в такие минуты завидовали все, кто не знал, что Хаффелтайн проигрывал только сообщникам.

Главным источником дохода шулера были пожилые самоуверенные фермеры-скотоводы, которые заходили в салун после удачной продажи пригнанного стада. Выиграв первые двадцать-тридцать долларов, они заводились и уже не могли остановиться. Хаффелтайн якобы пытался выйти из игры, но они размахивали своими кольтами и заставляли его продолжать игру – чтобы отдать ему все свои денежки до единого цента.

Ли давно знал о Хаффелтайне и старался не играть там, где он появлялся. Но однажды Хаффелтайн сам нашел его.

Он предложил стать партнерами. Не навсегда, всего лишь на пару вечеров. Дело сулило хороший, неслыханно хороший улов. В Литл-Рок приехал со всей своей свитой то ли французский, то ли итальянский граф, чтобы отсюда отправиться в охотничью экспедицию. Азарт и страсть графа к игре могли сравниться только с размерами его богатства. Но, чтобы усадить его за покер, требовались партнеры с безупречной репутацией. Ли должен был сыграть с графом. Выигрыш он оставит у себя, проигрыш Хаффелтайн компенсирует и еще оплатит счета в гостинице и ресторане.

Ли отказался и, ничего не объясняя, в этот же вечер уехал из города. На это у него было две причины. Во-первых, Хаффелтайн не привык отказываться от своих планов и наверняка стал бы настаивать на предложении. Связываться с шулером было рискованно: обман мог раскрыться в любой момент, и Ли не хотел даже чисто теоретически, из любви к математике, просчитывать варианты возможных окончаний.

А во-вторых, Ли Броуди обязан был прострелить голову тому, кто мог сделать ему такое предложение. Не прострелил, сдержался. Хотя бы на миг, но стал таким же, как Хаффелтайн. Хотя бы заочно, но стал его сообщником. И Ли уехал из города, убегая от позора, о котором знал только он.

Через неделю в игорном доме на окраине Мемфиса, за двести миль от Литл-Рока, случайные партнеры