– Нет, – ответил Дирк, – ни единой. Просто какой-то расплывчатый образ, с которым я совершенно не знаю что делать. – Он в задумчивости повертел в руках сигарету, потом его взгляд, побродив по поверхности стола, остановился на книге.
Он взял ее в руки, пролистал, недоумевая, что за импульс заставил его тогда, в кафе, прихватить эту книгу.
– На самом деле я ничего не знаю о Говарде Белле, – сказал он.
Кейт поразилась тому, как неожиданно он переменил тему, но одновременно почувствовала некоторое облегчение.
– Единственное, что мне известно, – продолжал Дирк, – это что его книги хорошо продаются и что все они выглядят примерно как эта. Больше ничего.
– Вообще о нем существует несколько очень странных историй.
– Например?
– Например то, что он живет в разных гостиницах по всей Америке в номерах люкс. Подробностей, конечно, никто не знает – они просто получают его счета доплачивают их, так как не любят задавать вопросов. Им спокойнее, если они вообще ничего не будут знать. В особенности о цыплятах.
– О цыплятах? – переспросил Дирк. – О каких цыплятах?
– Дело в том, – понизив голос, сказала Кейт, наклонившись к нему, – что он всегда заказывает в номер живых цыплят.
Дирк нахмурил брови.
– Зачем они ему? – спросил он.
– Никто не знает. Никто не знает также, что он с ними делает. Никто никогда не видел их после этого. – Она еще больше придвинулась к нему, еще больше понизив голос: – Ни единого перышка.
Дирк спрашивал себя – может, он безнадежно наивен и глуп.
– И что же, по мнению этих людей, он с ними делает? – спросил он.
– Никто не имеет об этом ни малейшего представления, – сказала Кейт. – Более того, они не хотят иметь об этом какое-либо, хотя бы самое малейшее представление. Просто не знают.
Она пожала плечами и вновь взяла в руки книгу.
– Еще Дэвид – это мой брат – говорит, что у него идеальное для бестселлера имя.
– Правда? – удивился Дирк. – Как это понять?
– Дэвид говорит, что имя и фамилия – это первое, что интересует издателя, когда решается судьба нового автора. Он не спросит: «Хорошая книга?» – или: «Если убрать из нее все прилагательные, может, она будет ничего?» – зато обязательно спросит: «Как выглядят имя и фамилия автора – фамилия красивая и короткая, а имя несколько длиннее?» Теперь понятно? «Белл» большими серебряными буквами, а «Говард» буквами помельче прямо над фамилией через всю обложку. Получился торговый знак. Секрет издательского дела. Если у вас подобное имя, хороши ваши произведения или посредственны – дело десятое. Последнее оказалось очень кстати в нынешнем положении Говарда Белла. Но то же самое имя становится самым заурядным, если его написать как обычно – ну, скажем, как здесь, видите?
– Что? – вскричал Дирк.
– Да вот же, у вас на конверте.
– Где? Покажите!
– Вот здесь. Это же его фамилия, не так ли? Одна из тех, которые вычеркнуты.
– Господи, так и есть, – сказал Дирк, не отрывая взгляда от конверта. – Думаю, я не узнал его без свойственной ему формы торгового знака.
– Значит, то, что находится в этом конверте, имеет к нему какое-то отношение? – спросила Кейт, рассматривая конверт.
– Я точно не знаю, что в конверте, – ответил Дирк. – Что-то связанное с каким-то контрактом и, возможно, с пластинкой.
– Сразу могу сказать, что с пластинкой это связано наверняка.
– Из чего вы можете это заключить? – настороженно спросил Дирк.
– Ну как же, вот здесь стоит Денис Хатч, видите?
– Ах да. Да, конечно, сейчас вижу, – ответил Дирк, внимательно изучая написанное. – Я мог слышать это имя?
– Ну, – медленно произнесла Кейт, – это зависит от того, находитесь вы в живых или нет. Так зовут главу «Ариес Райзинг Рекорд Труп». Он не так известен, как Папа Римский, но… полагаю, вы слышали о папе?
– Да-да, – нетерпеливо сказал Дирк. – Такой седой тип.
– Это он. Пожалуй, он единственный из известных людей, кому этот конверт не был адресован в свое время. Здесь есть Стэн Дубчек, шеф Дубчека – Датой, Хайделгер, Дрейкот. Я знаю, что счет «АРРГХ» контролируется ими.
– Какой?
– «АРРГХ» – «Ариес Райзинг Рекорд Труп Холдинге». Став одним из участников счета, агентство нажило себе состояние. – Кейт посмотрела на Дирка. – Вы выглядите как человек, который очень плохо разбирается в музыкальном и рекламном бизнесе, – заключила она.
– Имею честь быть этим человекам, – сказал Дирк, изящно наклонив голову.
– Так что вы собираетесь в итоге делать с этим конвертом?
– Я узнаю это, как только мне удастся его вскрыть, – ответил Дирк. – У вас случайно нет с собой ножичка?
Кейт отрицательно покачала-головой.
– Кто же тогда Джеффри Энсти? – спросила она. – Единственный человек, чья фамилия не вычеркнута. Он ваш друг?
Дирк слегка побледнел и ничего не отвечал. Потом он сказал:
– Тот странный тип, о котором вы мне рассказывали, – существо, явившееся причиной газетных публикаций «Нечто гадкое в „Вудшеде“. Повторите, что он вам сказал.
– Он сказал: «У меня есть перед вами преимущество – я вас знаю, а вы меня нет, мисс Шехтер». – Кейт попробовала пожать плечами.
Дирк мучительно над чем-то раздумывал.
– Я думаю, что вам угрожает опасность, – сказал он наконец.
– Вроде той, что в меня может врезаться какая-нибудь машина, управляемая свихнувшимся водителем? Такого рода опасность вы имели в виду?
– Возможно, что-нибудь и похуже.
– Что, серьезно?
– Да.
– И что же заставляет вас так думать?
– Пока мне это до конца не ясно, – ответил Дирк, помрачнев. – Большая часть мыслей, приходящих мне сейчас в голову, имеют отношение к сфере невозможного, поэтому я пока поостерегусь раскрывать их. Других мыслей, однако, у меня пока не возникло.
– Я бы выбрала иной путь, – сказала Кейт. – Какой принцип был у Шерлока Холмса? «То, что у вас остается после отбрасывания невозможного, должно быть правдой, какой бы невероятной она ли была».
– Я полностью отвергаю этот принцип, – сказал Дирк. – Невозможное часто обладает качеством целостности, то есть тем качеством, которого недостает неправдоподобному. Сколько раз вам приходилось сталкиваться с тем, как какому-то явлению находили вполне рациональное объяснение, на которое трудно что-либо возразить, кроме того, что оно безнадежно неправдоподобно. У вас готово сорваться с губ: «Да, но он или она ни за что бы не стали этого делать».
– Что-то подобное я испытала сегодня, – сказала Кейт.
– Ну точно, – вскричал Дирк, хлопнул по столу, так что бокалы подскочили, – девочка в кресле- каталке, о которой вы мне рассказали, – прекрасный пример для иллюстрации моих слов. Предположение, что она берет вчерашние биржевые цены прямо из воздуха, – просто невозможно, и именно поэтому оно
