никаких усилий. Большая ошибка всех начинающих заключается в том, что они сосредотачивают свои силы на заявленной действительной цели церемониала. Это недоразумение — наиболее частая причина неудач при воззвании.

Следствие из данной Теоремы таково, что Маг вскоре почти полностью отказывается от вызываний — ибо лишь очень редкие случаи действительно требуют действий на грубо-материальном плане. Маг полностью посвящает себя воззваниям к богу, и, достигнув совершенного равновесия, перестает взывать к каким-либо конкретным богам, но общается лишь с тем богом, который находится непосредственно над ним на его пути. И таким образом человек, который занялся Магией в надежде приобрести знания, любовь или богатство, оказывается необратимо вовлечен в 'Великое Делание'.

Вышесказанное со всей очевидностью свидетельствует о том, что различие между магией и медитацией весьма поверхностно и случайно.[305]

Наряду с вышеприведенными внешними методами существует множество духовных методов воззвания, из которых мы упомянем три.

Первый метод связан с так называемым астральным телом. Маг должен заняться формированием этого тела и научиться подниматься на высшие планы, следуя инструкциями Liber О, хотя его подъем в этом случае будет ограничен конкретным символом того Бога, к которому он хочет воззвать.

Второй способ — произнести мантру, соответствующую данному Богу.

Третий — принять облик этого Бога, перенеся свое астральное тело в Его форму. Последний метод действительно важен для всякого подлинного воззвания, и усердие, проявленное при его применении, никогда не будет излишним.

Вспомогательные средства для воззваний неисчислимы; и всякий Маг достаточно умен для того, чтобы заняться изобретением новых.

Приведем лишь один пример:

Предположим, что Главное Воззвание состоит из двух-трех десятков варварских имен. Маг представляет эти имена в виде колонок, причем каждая последующая вдвое длиннее предыдущей. Далее он воображает, что его сознание с произнесением каждого имени поднимается на одну ступеньку. Таким образом, простое умножение повергает мага в священный трепет и замешательство; а эти чувства являются предвестниками экстаза.

В эссе 'Энергонаполненный энтузиазм' (Equinox, вып. IХ, т.1) дан сжатый отчет о одной из классических методик пробуждения Кундалини.[306] Изучение данной статьи требует внимания и смелости.

Третья операция любой магической церемонии — это клятва или провозглашение. Вооруженный и подготовленный маг стоит в центре Круга и один раз ударяет в колокол, как бы обращая на себя внимание Вселенной. Затем он заявляет, 'кто он есть', повторяя свою магическую историю в виде списка степеней, которых он достиг, а также произнося слова и совершая знаки данных степеней.[307]

Далее он заявляет о цели церемонии, доказывает необходимость ее совершения и, наконец, приступает к ее совершению. Здесь он приносит клятву Господину Вселенной (а не тому частному Господину, к которому он взывает), как бы призывая его в свидетели данного акта. Он торжественно клянется, что исполнит все — и преодолеет любые препятствия — и будет продолжать операцию до тех пор, пока не добьется ее успешного завершения. Затем он снова ударяет в колокол.

Таким образом Маг демонстрирует себя в положении орудия судьбы — бесконечно возвышенном и, в то же время, совсем незначительном. Теперь он должен уравновесить это положение «Исповедью», в которой беспредельная экзальтация вновь сочетается с безграничной скромностью. Он признает, что является слабым человеческим существом, смиренно устремившимся к чему-то высшему; что вся его личность есть порождение обстоятельств, и каждый его вздох зависит от стечения счастливых случайностей. Он исповедуется, простершись ниц[308] перед алтарем в агонии и кровавом поту. Он трепещет от мысли о предстоящей операции; он говорит: 'Отче! о, если бы ты благоволил пронести чашу сию мимо меня! впрочем, не моя воля, но твоя да будет!'[309][310]

И вот нисходит ужасный ответ: 'Да Будет Так!'; и этот ответ столь укрепляет его и наполняет священным рвением, что ему кажется, будто рука Божья поднимает его из простертого положения. Дрожа от священной экзальтации, он радостно возобновляет свою Клятву, ощущая себя теперь не человеком, но Магом, и даже не просто Магом, но личностью избранной и предназначенной для выполнения задачи, которая может показаться незначительной, но все же является неотъемлемой частью вселенской судьбы; и если он ее не исполнит, то все Царство Небесное разлетится вдребезги.

Теперь он готов начать воззвание. Он делает несколько пауз, чтобы в последний раз осмотреть свой храм, убедиться в совершенной готовности всех необходимых предметов и зажечь благовония.

Клятва есть основа всякой Магической Работы, поскольку она является утверждением Желания. Клятва связывает Мага навсегда. Кое-что об этом предмете уже было сказано в работе «Магия» (Часть II Книги 4); но его значение заслуживает дальнейшего рассмотрения. Допустим, что некто влюблен в женщину и совершает колдовство, чтобы она пришла в его объятия. Затем эта женщина наскучит ему, и он вызовет Зазеля,[311] чтобы убить ее. В этом случае он обнаружит, что положения его предыдущей Клятвы противоречат Клятве, необходимой для воззвания к Союзу Духов Сатурна. Зазель откажется подчиниться заклинателю, ибо тот уже поклялся этой женщине в своей любви.

Кто-то может возразить, что всякая любовная Клятва есть намеренное действие, а всякое намеренное действие, согласно нашим утверждениям, есть магический акт. Каждый влюбленный клянется в вечной любви, то есть совершает магический акт, который (если верить нашим предыдущим утверждениям) не позволит ему убить свою возлюбленную, даже если он того пожелает. Но ведь в действительности такие убийства случаются сплошь и рядом!

Разумеется; и это вполне объяснимо. Допустим, что некий Билли Сайкc желает обладать девушкой по имени Нэнси. Он дает Клятву Любви и пускает в действие свою магическую мужскую силу; тем самым он фактически вызывает одного из Венерианских духов и повелевает доставить ему эту девицу. Допустим, что впоследствии Билли Сайкc желает убить Нэнси. В этом случае он неизбежно дает Клятву Ненависти, призывающую Марсианских или Сатурнианских духов. Но это уже не чистые планетарные духи, движущиеся в строго определенных сферах согласно жестким и справедливым законам. Это всего лишь грубые сгустки смешанных импульсов, 'неспособные понять сущность клятвы'. Они столь примитивны, что идея убийства не приносит никакого вреда Духу Любви.

Но сознание истинного 'духовного аристократа' не должно включать в себя элементов, противоречащих друг другу. Набожный пуританин, который поносит виноторговцев, а сам втихомолку попивает 'огненную водичку'; филантроп с широкой душой и щедрыми жестами, который обманывает своих клиентов и заставляет рабочих трудиться до седьмого пота — этих людей едва ли можно однозначно назвать отъявленными негодяями, использующими религию и респектабельность как ширму для своей мошеннической сущности. Напротив, они чересчур искренни в своих «добродетелях»; они искренне боятся смерти и загробной кары — и этот страх исходит с той стороны их личности, которая находится в непримиримом противоречии с их подлостью. Ни одна из этих двух сторон неспособна примириться с существованием другой, подавить или игнорировать ее, ибо каждая из них столь труслива, что предпочитает терпеть присутствие своего врага. Поэтому такие люди лишены четких принципов: они способны оправдать любую мерзость, если та приносит им выгоду.

Уже на первом шагу к Вратам Посвящения Соискатель узнает, что чистота (то есть единство целей)