события предыдущей жизни, а не те, которые обычно считаются таковыми. Например, Алистер Кроули не вспомнил ни одного из решающих событий биографии Элифаса Леви. Он вспоминал интимные банальности детства. У него были живые воспоминания о некоторых духовных кризисах: в частности, о том, с которым Леви боролся, когда ему приходилось часто ходить по одной и той же длинной дороге в пустынных и удаленных равнинах. Он вспоминал забавные происшествия, часто случавшиеся за обедом, когда беседа принимала веселый оборот и задевала душу, порождая откровения, которые не выразишь в словах. Он полностью забыл о своем браке и его трагических результатах, [163] хотя бесстыдная Судьба заставила его повторить ту же самую ошибку в нынешней жизни и это, казалось бы, должно было вскрыть былую рану.

Существует чувство, которое интуитивно убеждает нас, что мы 'взяли след'. Это ощущение «странности» воспоминаний, которое иногда вызывает некоторое раздражение. Оно приносит с собой стыд и чувство вины; оно даже заставляет краснеть. Вспоминающий чувствует себя как школьник, которого застали за писанием стихов. Это чувство, которым наполняет нас старая фотография или локон двадцатилетней давности, случайно найденный среди хлама в заброшенном углу дома. Оно не зависит от того, насколько приятным или неприятным было для нас то давно прошедшее событие. Быть может, некоторые из нас когда-то были рабами; сегодня они с негодованием отметают эту мысль и стремятся забыть о своем прошлом — хотя прошлое в любом случае стоит того, чтобы им гордиться. Впрочем, многие люди почему-то сильно смущаются в присутствии обезьян.

Если же, вспоминая себя, вы не обнаружили ничего постыдного — проверьте точность данных, о которых вы вспомнили. Достаточно серьезные воспоминания, которым можно доверять, неизбежно связаны с так называемыми 'неприятностями'.

При таких воспоминаниях мы чувствуем себя не как воришка, пойманный с поличным, а как вор, ускользнувший с добычей. Мы тихо радуемся, что смогли совершить столь незаурядную глупость и остаться безнаказанными. Если вы рассмотрите свою жизнь в данной перспективе, то вскоре поймете, что между такими событиями, как разорение, женитьба или повешение, не существует особой разницы. Это не более чем несчастные случаи, которые могут произойти с каждым и не имеют никакого отношения к рассматриваемому здесь предмету. Так, кто-то может с удовольствием вспомнить, как лихо он вырвался из потасовки, потеряв при этом всего лишь ухо; а кто-то вспомнит о глупой шутке пьяных солдат в ночном кафе и будет страдать всю ночь — как новоиспеченный дворянин, которого на улице назвали 'дяденькой'.

Таким образом, показания нашей интуиции весьма субъективны и требуют дополнительных подтверждений. Но вы очень ошибетесь, если потребуете слишком многого. Ведь на приборном стекле вашего микроскопа разложены воспоминания весьма особого рода; и все, что имеет форму прямых доказательств — почти наверняка лжет. Представьте себе микробиолога, который скажет вам: 'Бактерии на моем стеклышке прямо кричат: 'Мы — стафилококки!'. Не правда ли, такое заявление по меньшей мере странно? Можно выложить из цветов огромную надпись: 'Детройт — рай земной' — но кто поверит этим цветам? Или, допустим, Алистер Кроули вспоминает, что в прошлой жизни он был сэром Эдвардом Келли.[164] Но отсюда вовсе не следует, что он сможет сообщить нам подробности из жизни Кракова во времена английского короля Якова I. События материального мира — это слова иллюзорного языка; это знаки некоего предварительного согласованного шифра. То, что случилось с Келли в Кракове, имело какое-то значение для него самого. Но нет ни малейшего повода утверждать, что это имеет какое-либо значение для Алистера Кроули.

Считается очевидным, что наши воспоминания ложны, если они противоречат уже установленным фактам. В частности: следующая жизнь не может начаться, пока не закончилась предыдущая (хотя, с другой стороны, это дает нам повод заподозрить, что первый человек духовно умер еще до того, как его тело испустило последний вздох; такое может случиться, например, при некоторых формах безумия). Нынешнее воплощение может быть гораздо хуже предыдущего — но это не повод для критики. Жизнь каждого человека в полной мере отражает возможности его личной кармы.

Он может всю жизнь расплачиваться по векселям, доставшимися ему в наследство от предыдущего воплощения. Так, кто-то всю жизнь платит по векселям Наполеона и неимоверно страдает, чтобы когда- нибудь освободиться от долгов и начать новую жизнь, пожиная плоды неоценимых заслуг Корсиканца перед всей французской нацией.

Мастер Терион также может вспомнить о некоторых реинкарнациях, в которых он совершал скверные, неприятные и отвратительные поступки. Эти долги почти не оплачены; но он сознательно принял меры, чтобы продолжить свою работу, не опасаясь помех со стороны духовных кредиторов. Таковы стигматы прошлых жизней. Воспоминания подлинны, если они соответствуют фактам, наблюдаемым в современной действительности. Такое соответствие может быть двоякого рода. Но случаи, когда воспоминания подтверждаются так называемыми «наблюдаемыми», или внешними свидетельствами, встречается довольно редко (и, в общем, не имеют большого значения — в силу вышеизложенных причин). Впрочем, поиск подобных знаков — весьма знаменательная черта психологического портрета всякого испорченного и лживого поколения.

(Культ наблюдаемых явлений — особенность, позволяющая проследить всю генеалогию фарисейства, от Каиафы до современных христиан.)

Знаки сбивают с толку на всех уровнях, начиная с вывески 'Лечение зубов без боли'. Если все вокруг умопостижимо — значит, вы ошиблись адресом, ибо сама сущность языка подразумевает неспособность к непосредственному общению.

Когда Уолтер Рэли[165] швырнул свой плащ на грязную дорогу — он всего лишь воспользовался шифром, продиктованным стечением обстоятельств, чтобы сказать королеве Елизавете о своем желании стать ее другом. Он не мог выразить это желание никаким иным образом. Смысл его поступка определялся сложившимися обстоятельствами. Но реальность не имеет никакой причины воспроизводить себя исключительно в данной конкретной форме. Ей нет нужды помнить о том, что столь экстравагантный ритуал когда-то пригодился для того, чтобы выразить поклонение. Поэтому, если вы вспомнили, что в предыдущей жизни были Цезарем, — это вовсе не повод бросать жребий и переходить Рубикон.

Всякое состояние духа может быть выражено бесконечным множеством действий в бесконечном множестве обстоятельств. Вспоминайте лишь о тех событиях, которые непосредственно связаны с присущей вам склонностью воображать то, что вы предпочитаете воображать.[166]

Подлинные воспоминания почти неизбежно объясняют вам вас самих. Предположим, например, что вы питаете инстинктивное отвращение к какому-то определенному сорту вина. Как бы вы ни пытались, вы не можете понять, в чем его причина. Далее предположим, что, исследуя некоторые из своих предыдущих инкарнаций, вы вспоминаете, что умерли от яда, подсыпанного именно в такое вино. Таким образом выходит, что, однажды обжегшись на молоке, вы до сих пор дуете на воду. Здесь мне могут возразить, что в таком случае все предыдущее воплощение может быть фантастическим порождением вашего либидо — в полном соответствии с теорией Фрейда. Возражение верное; но оно практически теряет смысл в том случае, если вы не осознавали своего инстинктивного отвращения до тех пор, пока Магическая Память не обратила на него ваше внимание. Фактически сущность такой проверки заключается в том, что память указывает вам на нечто, являющееся логическим следствием предпосылок, возникших в прошлом.

В качестве примера мы можем процитировать некоторые из воспоминаний Мастера Териона. Последовав за вереницей своих мыслей, он вспомнил, что когда-то жил в Риме и звался Марием Аквилием.[167] Весьма маловероятно, что

а) этот иероглифически записанный способ самоанализа и

б) обычная интроспекция, основанная на умопостижимых принципах

каким-либо образом связаны между собой. Мастер Терион непосредственно вспомнил различных людей и различные события, связанные с этой инкарнацией; и все они сами по себе выглядели вполне реально. Почему именно эти люди и эти события попали в сферу его внимания? На то не было никакой конкретной причины: в момент вспоминания они были абсолютны и никак не связаны с событиями нынешней жизни. Однако последующее изучение магических записей[168] показали, что Деяния Мария Аквилия в действительности так и не достигли своего логического