судов, выписал из Бостона корабельного мастера, заводит Адмиралтейство, а ныне купил у американцев трехмачтовое судно. Штурман Кларк у Венчипа на судне, так же два года, кок поселился на Сандвичевых и имеет там жену, детей и разные заведения. Он бывал несколько раз в здешних местах, был обласкан Александром Андреевичем и, знав нужды здешнего края, столь много наговорил королю своему, что тот послал его трактовать о торговле, и буде позволено будет, то как переход сей невелик, Тооме-Оме-о сам хочет быть в Ново-Архангельске, положить основание торгу, он обещает возить сюда произведения свои в плодах хлебного дерева, кокосах, игнаме, таре, древесных верёвках, свиньях и хлебе, когда будет у него достаточно, а получать отсюда тики, холсты, железо и лес для кораблестроения. Будущий год положил основание странному торгу сему, но жаль, что г. Баранова не удержим здесь.

Выстроенное г. Барановым самим им здесь судно 'Ермак' в промен за судно 'Юкона' ушедшее в Сандвичевы острова в 12 дня несмотря на позднее осеннее время. Корабельщик Моорфильд пишет к Вульфу, товарищу своему, что из маленьких судов мало ему подобных знает и сколько доволен, что идет на нем в Кадьяк и оттуда в Бостон кругом мыса Доброй Надежды. Строитель рад без памяти удаче своей. Другое им же самим выстроенное судно 'Ростислав' идет теперь в Охотск. Сколь не выхваливают его г. Вульф и штурман Погаш, но я не смел вверить ему всех депешей моих. Моорфильд пишет, что из его экипажа семь человек бостонцев сделались на Сандвичевых гражданами.

При всех встретивших меня неудовольствиях из бездны неприятных вестей мною полученных, нашел я некоторую отраду в том, что убеждения мои каждого к хозяйственной жизни имели некоторое действие. При всей слабости людей и болезни их, нашел я здесь вдвое больше огородов, засеянных овощами и картофелем, которого достал у бостонцев: Александр Андреевич и все принялись чрезвычайно. И тем более удостоверяюсь, что образование областей здешних в том порядке, в каком быть должно, отвратит всякие недостатки.

Простите, милостивый государь, что, не имея времени писать главному правлению особо, должен я всепокорнейше просить Ваше Сиятельство прочесть Комитету письмо мое и дать ему с него копию, поколику заключает оно все нужные для него сведения и служит продолжением донесений моих. Ежели вверяются ему тайны государственные, то и мои, как частного человека вверены быть могут. Я ожидаю от гг. членов столько себе снисхождения, что пожертвование судьбою моею не будет подвержено огласке. Впрочем, буде не заслужил я и сего трудами моими, то оставляю воле каждого, быв сам в себе спокоен, что столько же всюду старался я соблюсть пользу Отечества, сколько уверен и в том, что не сделал еще ни одного шага, противного чести или предосудительного для моих соотчичей.

Прилагаемое краткое донесение Его Императорскому Величеству всепокорнейше прошу поднесть. Содержание его из копии под литерою Б. усмотреть изволите.

С совершенным почтением и преданностью имею быть навсегда

Вашего Сиятельства Милостивого Государя

всепокорнейший слуга Николай Резанов

Ваше Сиятельство, конечно, посмеяться изволит, буде скажу Вам, что благосостоянием здесь нашим, мы многим прекрасному полу обязаны. Приезжали человек 14 рослых и отборных колошей и сущих с виду разбойников в боту, они объехали губу и все водворения наши, и, наконец, пристали и в селение. Приезд их с буйными и громогласными песнями и строгое замечание всех мест, строений, а особливо крепости, сами по себе слишком подозрительны, как живущая у нас колошенка предупредила г. Баранова, что она слышала, что на нас напасть покушаются. Здесь всю крепость тотчас обнесли тыном и столько же огородились под горою, лес был готов, и так в четыре дни и работа кончилось. Чрез неделю приехал уже при мне тайон, так называемый Жирной в 12 человеках, который считался нам приверженным. Он говорил здесь речь, что лишась многих родственников, сердце его подавлялось горестью, но находит теперь отраду, что прекрасное место родины его процветает и так величественно украшается. Краснобай сей просился в крепость, но не был впущен. Погостя три дни, уехал он обратно. Сегодня опять к нам гости, и с ними приехали несколько женщин, родственниц девкам нашим. Их угостили, подпоили, и они сказывали, что Чилхатские, Хупповские и Акойские народы соединились с ситкинцами числом до 3000, чтоб сделать на нас нападение, и посылали тайона осмотреть и заметить еще силы наши, и когда тот возвратился с известием о новых предосторожностях, то старшины и предводители разных народов передрались между собой от досады, что пропустили удобное время и разъехались по проливам, но правда ли последнее, мы верить не смеем. Нападение расположено было сделать днем, потому что люди наши развлечены работами. Они положили в одно время ударить в три пункта: в лес на рабочих, на эленге отрезать мастеровых и сжечь судно и в то же время третьему отряду броситься на ботах и овладеть крепостью. Ночью посылали они лесом людей, которые влезли на деревья, смотрели, не оплошны ли наши часовые, но слышны беспрестанные сигналы уверили их в осторожности. Теперь не очень здесь смеем погуливать, а я всех менее, чтоб не быть в плену у них, ибо очень они знают лицо мое. Хотя эленг не более 300 сажень от крепости, но у нас всегда заряжены с собою ружья, по горе поставлены часовые, а на эленге должны теперь поставить пушку, чтобы не сожгли ночью судна. Вот каково дело иметь с вооруженными дикими? А всем сим вредом мы бостонцам обязаны. Они до того снабдили их ружьями и порохом, что и сами на трехмачтовой судне с 8 пушками уже в одиночку ходить не смеют и теперь за нами в проливе Чатом два судна Американских Штатов ходят друг за другом неразлучно. Я просил главное правление о присылке сюда мортир и повторяю Вашему Сиятельству просьбу мою. Одна бомба, к ним брошенная, понизила бы гордость народов сих, которые выстроя из мачтового в три ряда лесу крепости и имея лучшие ружья и фалконеры, считают себя непобедимыми.

Ново-Архангельск. 20 июля 1806 года

Изполняя высочайшее Государем Императором мне поручение в обозрении областей скипетру Его Величества в Америке принадлежащих, полагаю, коли Богу угодно будет по окончании последней Инструкции моей возвращаться по прежнему со всеподданейшими донесениями, и так оставля весь край по прежнему в полное управление ваше, ставлю себе обязанностию изъясниться с Вами, в каком виде заметил я его, какия усилия признаю необходимыми к приведению его в цветущее состояние, изъвлечению из его существенных польз Империи, и в то же время оторащению в нем недостатков.

Также и копия к донесению сего предполагаю средства хотя веема коротко, но коснусь здесь многих предметов для того, чтоб на смертной обоих нас с вами случай видели преемники наши, что было о благоустройстве помышляемо, и при получении коих способов, не спустила прекость во исполнение те предположения, к которым на сей раз мы достаточных сил не имеется. Без-корыстной для потомства труд наш и шероховатой путь, которым проходить я должен, налагают на меня сию обязанность.