себе представить, Ричард, что произойдет с Англией, а следовательно, и со всеми нами, если королева Мария решит расставить все и всех на прежние места? Все и всех!

— Но разве это возможно? — поразился Чанслер. — По-моему, вы не-

сколько преувеличиваете возможности принцессы… королевы Марии…

— Нисколько! А ведь одна только попытка сделать это приведет и нашу богоспасаемую Англию к такой же кровавой и ужасной кутерьме, которая сейчас захлестнула всю Европу…

— Так что же, по вашему мнению, нам следует делать, сэр Томас? — Чанслер недоуменно пожал плечами.

— Вот мы с вами наконец и подошли к самому главному, — промолвил Грешем. — С одной королевой Марией мы, очевидно, сумеем договориться. Заставим наконец плясать наши пляски и петь наши песни… Мы даже могли бы позволить ей вернуть пышные ритуалы папской церкви и костры

для еретиков, хотя, признаться, тлетворный запах их тел всегда вызывал

у меня непреодолимое отвращение… Но возвратить церкви все то, что отныне составляет уже нашу собственность, мы ей не позволим! Я в этом уверен, поскольку мы в Сити досконально продумали этот вопрос и, надеюсь, все правильно рассчитали.

— Но тогда, сэр Томас, — обрадовался Чанслер, — мы все можем спать спокойно!

— Хорошо бы… Между прочим, в известной мере это будет зависеть и от вас, дорогой Ричард, — загадочно улыбнулся Грешем.

Чанслер обомлел. Он поднялся с кресла, уронив тарелку с виноградом на пол и даже не заметив этого.

— Что… что вы хотите сказать этим… сэр Томас? — хрипло пробормотал он.

Грешем взял Чанслера под руку и подвел к окну. Немного отодвинув тяжелую золотистую штору, он спросил:

— Что вы там видите, друг мой?

Чанслер пожал плечами:

— Ровным счетом ничего. У дьявола внутри, пожалуй, не светлее.

— Вот видите, даже такому опытному и бывалому капитану, как Ричард Чанслер, нужно хоть немного света для того, чтобы не разбиться во мгле

о скалы, не правда ли? А в политике, в большой политике, тем более необходим определенный источник света. Иными словами, для того чтобы делать политику, нужны сведения, а для того чтобы собрать или получить

их каким-либо иным образом, нужны смелые и умные люди!

«Одни загадки… — с невольным раздражением подумал Чанслер. — Что еще он задумал и зачем для этого понадобился ему именно я? Править королями я не умею, а оставаться без головы не хочу…»

Между тем Грешем продолжал:

— Скажите, Ричард, вы могли бы побиться об заклад, что Мария — королева Мария, имейте в виду! — не выйдет замуж?

— О, сэр Томас, — пожал плечами озадаченный Чанслер, — от женщин можно ожидать чего угодно, но, насколько я наслышан, у нас, в Англии, все привыкли к мысли о том, что принцесса Мария и женщина — это не совсем одно и то же… Быть может, королевская корона сотрет эту разницу?

— О, Ричард! — воскликнул Грешем. — У вас поразительные успехи! Браво! Конечно же, корона сделает свое дело. Ведь смогла же некая лихая женщина стать папой римским?!8 Правда, давненько сие было…

— Что вы хотите этим сказать, сэр Томас? — удивился Чанслер. — Женщина — папа римский? Но я, признаться, никогда не слышал ни о чем подобном…

— О, как-нибудь на досуге я расскажу вам эту весьма поучительную, удивительную и забавную историю из жизни святейшего курятника… — Грешем наполнил оба бокала и пригубил вино. — Итак, возможность замужества Марии более чем вероятна. Кстати, Ричард, я лично вовсе не разделяю вашу мысль о том, что Мария — не совсем женщина… Она… Впрочем, мы, похоже, несколько уклонились от цели нашей беседы. Итак, кто же может быть ее счастливым избранником? Вот это нам и нужно сейчас точно рассчитать. При всех европейских дворах найдутся желающие присесть на английский трон и залезть в наши карманы. Но особенно жаждет брака Марии папа Юлий III. Вместе с императором Карлом V9 он мечтает сделать английским королем его отпрыска Филиппа и тем самым прибрать

к своим рукам практически всю Европу. Но есть и другие планы. Впрочем, честно говоря, шансы Филиппа куда больше всех остальных вместе взятых. Объединение же папской дочери Марии с папским сыном Филиппом ничего хорошего нам не сулит, и мы у себя, в Сити, разумеется, готовимся встретить такой союз во всеоружии, но, тем не менее, нам нужны сведения

из первых рук обо всем, что касается этих проблем. Вы хорошо знаете,

Ричард, что сейчас в Европе все воюют против всех, а наши отношения

с Францией и Испанией настолько обострены, что вообще больше похожи на войну, чем на мир. Поэтому мы и решили просить именно вас совершить отнюдь не развлекательное путешествие на континент, в Антверпен, который слишком богат, чтобы позволить себе роскошь воевать с кем бы то ни было, к тому же, насколько нам известно, там сейчас находятся или в скором времени прибудут сам император Карл и его достойный наследник. Полагаю, до Рождества вам удастся собрать интересующие нас сведения. Если при этом вам повезет и вашими информаторами станут сами правящие Габсбурги, особенно не обольщайтесь: ведь самые лживые сведения обычно исходят от тех, кто владеет правдой! Итак, дорогой Ричард, что вы обо всем этом думаете?

Ну вот — наконец-то задание было объявлено! Что ж, на первых порах оно не показалось Чанслеру таким уж сложным и обременительным.

— Я бы не хотел разочаровать вас, сэр Томас, — сказал он. — Я сделаю все, что смогу…

— Я никогда не сомневался в этом, дорогой Ричард! — воскликнул Грешем. — Эта ваша работа будет оценена в Сити должным образом, поверьте мне. А теперь, когда главная цель нашей беседы достигнута, не поднять ли нам бокалы за успех нашего… гм, прежде всего вашего!.. предприятия?

Они осушили бокалы до дна и поставили их на каминную полку рядом

с вазой, где лежал золотой душистый виноград.

— Вы знаете, Ричард, — тихо проговорил Грешем, — раз уж вы все равно окажетесь в Нидерландах, не трудно ли вам будет выполнить одну мою сугубо частную просьбу?

— О, конечно же, сэр Томас! Что я должен там сделать?

— Ах, ничего особенного… Нужно передать одному моему человеку

в Антверпене несколько слитков золота, а мне привезти драгоценности на значительную… гм… весьма значительную сумму. Что вы на это скажете, друг мой?

— О, это задание мне гораздо больше по душе, сэр Томас! — улыбнулся Чанслер.

— Ну что ж, превосходно! — обрадовался Грешем. — Послушайте, Ричард, а почему бы вам не заночевать у меня? Отменный ужин и самые приятные развлечения возблагодарят нас за труды наши праведные. К тому же, спокойно и не торопясь, мы смогли бы обсудить все детали. Прежде всего, я полагаю, вы захотели бы несколько побольше узнать о стране,

в которую скоро отправитесь, не так ли? Что вы на это скажете, дорогой Ричард?..