все в цыпках. Некоторые из посетителей были друзьями мамы и папы, они знали, что я шучу, и стали хохотать, и я сорвала аплодисменты, особенно после того как попросила связаться с представителями закона и заявить об эксплуатации детей.

Тут вышла мама и спросила, что это я творю, такой шум устроила. А меня уже несло, я приставила к затылку сковороду в качестве нимба и произнесла:

— Женщина, разве не ведаешь ты, что я призван заниматься делами Отца моего?

Так Иисус ответил своей матери, когда она побеспокоила его в храме. Тут уже весь зал грохнул. Мама тоже признала шутку удачной и считала так, пока последний посетитель не вышел за дверь. После чего кинулась за мной. Я попыталась убежать, но она загнала меня в угол на крыльце черного хода, который ведет в жилую часть нашего дома.

Зажатая между двумя коробками кока-колы, я не могла двинуться ни вправо, ни влево. Мама лупила меня так, что я чуть дух не испустила. Папа просил ее: «Ну, Фэй, успокойся». Я даже — стыд какой! — принялась молить о пощаде. Да… пока не пробьет час, человек даже не представляет, на какие унижения он готов пойти ради спасения жизни.

Юного Иисуса почему-то никто не поколотил за его слова. Мария просто пошла домой и оставила его в покое. Ясно одно: в реальной жизни не стоит руководствоваться Библией.

В тот вечер до меня дошло, что мама явно потеряла чувство юмора. Впредь стану шутить осторожней, когда дело касается ее.

Я обнаружила, что заразилась от Феликс стригущим лишаем. Если бы лишай выскочил на голове, меня бы обрили наголо. И ходила бы я лысая, как Эйзенхауэр,[42] а ведь я демократка.

Врач сказал, что у меня одна из самых ужасных разновидностей лишая. Маме пришлось обмазать меня с ног до головы красной мазью под названием «Не чеши меня». Теперь я вся в красных пятнах.

Женщина, помешанная на аксессуарах, посетила-таки Клуб юных дебютанток. Вы не поверите. Все наши раскудахтались над кучкой шарфиков, перчаток и жемчужных ожерелий. Эта женщина заявила, что одежда может быть любой, лишь бы правильно подобрать аксессуары. Сама она была в черном платье, к которому примеряла разные бусы и всякие штуковины. Думала, ее внешность как-то меняется от всех этих штучек. Как же! Она сказала, что у хорошо одетой женщины должен быть целый гардероб аксессуаров на все случаи жизни. В конце выступления она предложила что-нибудь купить у нее.

Я бы, может, и купила, но Кей Боб Бенсон завопила: «Она лишайная!» — и мне не позволили ничего примерить. Эта женщина вообще старалась держаться от меня подальше, потому что лицо у меня в белой мази, а по всему телу красные пятна. Я бы с удовольствием купила какие-нибудь бусы, но нельзя же покупать, не убедившись, что тебе идет.

Кей Боб Бенсон ко мне близко не подходит, потому что трясется за свои бесценные волосы. Мать возит ее каждую неделю в Магнолия-Спрингз в салон красоты «Нита», где ей делают укладку под Джейн Пауэлл.[43] Она похожа на Джейн Пауэлл не больше, чем я на царицу Савскую. Из-за лишая меня не пригласили на ее дурацкий день рожденья, так что, уходя с собрания Юных дебютанток, я нагнулась и чмокнула ее в щеку со словами «С днем рождения». Она завопила так, что чуть уши не лопнули, и помчалась в магазин живого корма к раковине — мыть голову. Так что гуд бай, укладка под Джейн Пауэлл.

Мама пытается заставить меня послать ей подарок. Ладно, только узнаю, в каких духах больше всего рысьей мочи. А может, подарю ей папину мазь от геморроя в тюбике с резиновым пальцем на конце.

Мысль дня миссис Дот: «Хорошо воспитанные люди никогда не надевают парадный костюм днем, — разумеется, кроме тех случаев, когда их хоронят».

Умер Джесси Легур, толстый мальчик из Коттон-Байю. Он прислал мне расшитую подушку, потому что однажды я его насмешила. Жаль, что мы больше не виделись. Я бы ему рассказала анекдот или изобразила Марио Ланца. Он никогда никого не обижал. Ну почему люди умирают?

Иногда я просыпаюсь среди ночи с мыслью, что мне придется умереть, и от страха меня пробивает холодный пот, и я залезаю в постель к маме с папой. Может, когда я повзрослею, уже найдут лекарство от смерти и не о чем будет беспокоиться.

Если с моим папой или мамой что-нибудь случится, я не вынесу. В пять лет я посмотрела «Бэмби», и когда мама Бэмби сгорела, крикнув перед этим: «Беги, Бэмби, беги!» — я начала рыдать и кричать так громко, что пришлось меня вывести из зала. Несколько дней после этого я не отпускала маму, ходила за ней как привязанная. И всякий раз, как думала об этом пожаре, меня тошнило.

Если я умру, надеюсь, это случится вместе с концом света и я буду не одна такая.

Конни рассказал, что Джесси не могли вынести из комнаты. Он стал таким толстым, что пришлось разобрать дом, а чтобы опустить его в могилу, понадобилось пятнадцать человек.

Эта подушка — первая вещь, полученная мною от мертвого. Джесси, должно быть, знал, что умирает, но не мог встать и убежать. Я буду бежать быстрей ветра, ничто меня не догонит. Я верю, что от смерти можно убежать. Даже думать не желаю о том, что бы делали мои мама с папой, если бы я умерла. Мама сказала, что я — единственная причина, по которой она живет, и если бы не я, она давно бы взяла ружье и вышибла себе мозги. Она не уходит от папы только ради того, чтобы у меня был отец. Если бы не я, она бы давно его бросила.

Папа тоже говорит, что не захочет жить, если со мной что-то случится. Так что я должна беречь себя как зеницу ока.

Когда я сказала Майклу, что Джесси умер, он спросил только, сколько Джесси весил и какого размера вырыли могилу. Вряд ли Майкл смотрел «Бэмби».

Вы не поверите, кого пригласили выступать в «Синей гардении» после Джонсона Деревянной Ноги. Ее зовут Тауни Кисточка, и на ее представление пускают только взрослых. В афише она заявлена как экзотическая танцовщица, она танцевала в клубах французского квартала в Новом Орлеане. Я видела ее фотографию. Наверное, у нее танец в стиле вестерна, потому что на ней короткий ковбойский костюм.

Надо бы как-нибудь подглядеть ее выступление, но не знаю как, после того что случилось вчера вечером. Я тусовалась в вестибюле «Гардении», болтала со знакомыми покеристами в ожидании, что мне заплатят за приклеивание Анжелиных ушей, и тут входит Клод Пистал и велит мне убираться к черту, хватит, мол, тут ошиваться. Я отвечаю, что меня нанимали на работу и я не уйду, пока не получу денег. Он назвал меня «умной задницей» и сказал, чтобы я не зевала и следила за своей маленькой задницей, а не то он даст мне пендаля.

А я говорю — если пальцем меня тронете, папа из вас лепешку сделает, мама выцарапает глаза, а если этого покажется мало, то Хэнк, занявший второе место в конкурсе «Мистер Вселенная», снесет вам башку. А если и это не сработает, то я дождусь, пока вы уснете, и воткну нож вам в сердце.

Гарольд Пистал появился из-за угла как раз вовремя и успел помешать ему убить меня. Они крепко повздорили. Клод сказал, что если меня еще раз тут увидит, то свернет мне шею.

Гарольд завел меня к себе в кабинет, заплатил и посоветовал больше не приходить, потому что его брат очень злой человек. А поскольку Клод такой же хозяин этого заведения, как и он сам, то Гарольд вынужден с ним считаться. Гарольд попросил не рассказывать об этом моему отцу, потому что Клод бесится с тех пор, как умерла его жена, так что от него можно ожидать чего угодно.

Я сказала:

— У вашего брата напрочь отсутствуют манеры, и к тому же он урод.

Клод Пистал — подонок! Ему повезло, что у меня сравнительно мягкий нрав, как у Кларка Кента.[44]

Я съездила на попутке в цветной квартал, зашла выпить апельсинового сока с Пичи Уигам в ночной бар «Элита» и рассказала, какая скотина этот Клод Пистал. По словам Пичи, он страшно жестокий, ему в человека всадить нож — раз плюнуть. Более того, он — белая шваль, и злобный, как змеиное дерьмо. Я спросила, что случилось с женой Клода, и Пичи рассказала, что многие думают, будто он ее убил. После этого я пожалела о своих словах: я же ему пригрозила, что папа его отлупит.