В книгах А.Платонова, А. Яшина, В.Белова, С.Залыгина, Б.Можаева, Ф.Абрамова изображены те люди и те силы, которые разоряли, разлагали и губили крестьянство.
В повести В.Гроссмана „Все течет…“, в „Архипелаге ГУЛаг“ А.Солженицына (глава „Мужицкая чума“) запечатлены многие горестные гневные свидетельства и отголоски тех гибельных событий. За рубежом есть об этом научно-статистические, социологические, исторические работы.
У нас в стране их не знают. Сама тема все еще запретна. Голод 1933 года продолжают скрывать и десятилетия спустя, как государственную тайну.
Но прав Гете:
И если истина вредна, Она полезнее обмана. И если ранит нас она, Друзья, целебна эта рана.39
Записав то, что помнил давно и что вспомнилось недавно, я решил проверить, дополнить память. [270]
В читальном зале Ленинской библиотеки тишина лечебницы и деловитое, неравномерно непрерывное движение вокзала или фабрики.
День за днем я листал пожелтевшие, потускневшие страницы. Постановления, доклады, репортажи. Заметки селькоров. Речи партийных сановников. Статьи знакомых и незнакомых авторов. Такие же, как и я тогда писал или мог писать.
Голоса тех дней бередили память. Сквозь пыльные завесы казенной словесности пробивались, просвечивали недосказанные, невысказанные, а то и вовсе несказуемые клочья…
Нас воспитывали фанатическими адептами нового вероучения, единственной правильной
Заводы, шахты, домны, паровозы, трактора, станки, турбины превратились в предметы культа, сакральные, исполненные благодати („Техника решает все!“). Им поклонялись в стихах, в прозе, в живописи, в кино, в музыке…
518 и 1040!!! (518 новых промышленных строек и 1040 новых МТС) – эти цифры не сходили с газетных страниц, топорщились на миллионах плакатов, сияли и сверкали на стенах, на крышах, их пели и декламировали. Мы знали их наизусть – вот и сегодня помню, и они значили для нас уж никак не меньше, чем для наших внуков значат имена прославленных „звезд“ кино, джаза, футбола, хоккея…
Ежедневно газеты печатали сводки выпуска тракторов, автомашин, молотилок. Бесстрастные величины статистики – цифры планов, отчетов, сводок обретали для нас некую пифагорейски- каббалистическую, завораживающую силу. Когда Сталинградский тракторный стал производить по 120 тракторов в день, я испытал настоящую личную радость.
О борьбе за хлеб тоже вещали цифры, таблицы, сводки.
В 1926-27 г.г. на Украине было заготовлено 197 миллионов пудов.[271]
В 1927-28 г.г. – значительно больше: 261 миллион.
Однако этого было уже недостаточно. Троцкисты и другие левые оппозиционеры призывали повышать налоги, нажимать на кулака. Правые настаивали на более целесообразной политике товарооборота: производить больше сельскохозяйственных орудий, тканей, обуви, предметов потребления, чтобы крестьяне сами хотели продавать больше хлеба.
В 1929 году заготовили 300 миллионов пудов.
В 1930 – уже 464 миллиона!
Эта цифра знаменовала победу коллективизации.
Все оказывалось так ясно и просто! В 1929 году на Украине было 3266000 единоличных крестьянских хозяйств – океан мелкой собственности! – 200000 „кулацких“ хозяйств были к концу 1930 года „ликвидированы“. А значительное большинство середняков и бедняков (73,2% всей посевной площади) объединены в 24191 колхоз.
Согласно этой общедоступной арифметике наша деревня становилась социалистической. „Борьба за хлеб увенчалась победой“.
Тогда многое стали называть борьбой. В цеху боролись за план, за снижение брака, против прогулов. В школе боролись против лени, отсталости, недостаточной сознательности. Дворники боролись за чистоту тротуаров. Боролись врачи, литераторы, землекопы, счетоводы…
Мы упоенно выкликали припев „Буденновского марша“ – одной из самых популярных песен тех лет – „И вся-то наша жизнь есть борьба!..“
За что, против кого и как именно должно бороться в каждое данное мгновение решала партия ее руководители. Сталин был самым проницательным, самым разумным (тогда его еще не начали называть „великим“ и „гениальным“). Он сказал – „Борьба за хлеб – это борьба за социализм“. И мы поверили безоговорочно. И позднее верили, что безоговорочная коллективизация была необходима, чтобы преодолеть своевольные стихии рынка и отсталость единоличного хозяйства, чтобы планомерно снабжать города хлебом, молоком, мясом. А также для того, чтобы перевоспитать миллионы крестьян, этих мелких собственников, а значит, потенциальных буржуев, кулаков, – превратить их в сознательных тружеников, освободить от „идиотизма деревенской жизни“, от невежества и предрассудков,[272] приобщить к культуре, ко всем благам социализма…
Но в 1931 году на Украине заготовили только 434 миллиона тонн – на 30 миллионов меньше, чем в предыдущем году.
Одни объясняли это засухой. Другие – плохой работой заготовителей. Третьи – плохой работой колхозов. И почти все говорили о вредительстве.
13 февраля 1932 года был создан Комитет заготовок при Совете Труда и Обороны (СТО). Неделю спустя, 21 февраля, было издано постановление о „контрактации зерна нового урожая“. Заготовителям предписывалось заключать с крестьянами договора, по которым единоличные хозяйства должны будут сдавать государству от 25 до 30 процентов всего собранного ими зерна, 50 процентов бобовых, 70 процентов подсолнечных.
(За день до этого ЦИК постановил лишить советского гражданства 37 проживавших за границей меньшевиков, эсеров, а также Троцкого и членов его семьи. Пятью годами раньше его исключили из партии, в частности и за „переоценку кулацкой опасности и недооценку середняка“.)
Весной 1932 года газеты и докладчики ликовали: „зерновая проблема решена!“ Ссылаясь на это, ЦК и Совнарком в постановлении „О плане хлебозаготовок и развитии колхозной торговли“ 6 мая 1932 года возвестили „применение новых методов торговли хлебом“. Всем колхозникам и единоличникам, которые выполнят план хлебозаготовок и заготовят посевные семена, предоставлялось право с 15 января 1933 года свободно торговать хлебом по рыночным ценам. Для Украины план хлебозаготовок был установлен в 356 миллионов тонн. На 78 миллионов тонн меньше, чем в 1930 г.
Всех этих цифр я, потом уже, разумеется, не помнил. И лишь значительно позже сообразил, что „новые методы колхозной торговли“ были обещанием возродить несколько видоизмененный НЭП.
Государство пыталось восстановить „смычку“ и поладить с деревней, еще не окончательно ограбленной.
25 июля 1932 года постановление ЦК и Совнаркома „Об укреплении революционной законности“ строжайше запретило „принудительно обобществлять имущество крестьян… произвольно устанавливать твердые задания единоличникам… нарушать колхозную демократию (и в частности, „принцип выборности“).[273] Запрещалось также „командовать… администрировать… мешать колхозной торговле“.
А 7 августа был издан закон „Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении социалистической собственности“. Этот закон был придуман и написан лично Сталиным.40 В преамбуле сказано: „Покушающиеся на общественную собственность должны рассматриваться как враги народа“.
Впервые официально применялось то понятие, которое впоследствии стало обиходным в судах, в газетах, в публичных речах и в частном быту. В 1938 г. Вышинский на процессах требовал расстрела врагов народа Бухарина, Пятакова, Рыкова. Охранник на лагерной вышке рапортовал: „Пост по охране врагов народа сдал… принял“.
