Без каких-либо замечаний я передала ее дочке. Та прочла и засветилась, как белая свечка. Я ощутила, как мое сердце слегка сжалось от ревности при виде сияющего лица дочери, так изменившегося от небрежной записки золотой хищной птицы. Но я ухитрилась-таки улыбнуться в последний момент, и Хилари обратилась к Картеру:

— Миссис Дэбни хочет сказать, что они собираются оперировать лошадь? — спросила она с беспокойством.

— Да, но это не такая уж редкость и в действительности не слишком большое дело, — ответил Картер. — У лошадей случаются колики, когда закручивается часть кишки. У взрослых лошадей кишечник имеет длину в сотни футов, и, если в нем что-нибудь застряло, облегчить себя рвотой они не могут. Поэтому единственный способ помочь им — распутать кишки.

— А Дудах поправится?

— Он уже через неделю будет есть свой овес, — заверил Картер. — В Пэмбертоне хороших ветеринаров больше, чем хороших врачей.

— Охотно верю, — произнесла я, — не знаю, как Чарли зарабатывает на жизнь, если только он не ставит на ноги молоденьких наездниц. С самого приезда в город я не встретила ни одной женщины в возрасте, когда они еще могут рожать детей, за исключением нас с Тиш.

— Чарли в большом спросе у новых горожан и „страттинцев', — сказал Картер. — Они там размножаются с пугающей быстротой.

— Никогда не слышала, чтобы так много говорили о „здесь' и „там'. Это уже третий раз за два дня. Где „там'? Кто такие „страттинцы'? — лениво спросила я, кусая бутерброд. Это была прекрасная копченая лососина, тонко нашинкованный лук и водяной кресс-салат. Когда только Тиш успела все сделать?! Я запила еду рюмкой шампанского — рюмки прибыли на подносе вместе с круглой чашей. Шампанское оказалось ледяным и таким сухим, что казалось, будто мы пьем воздух пустыни. Я была настолько заворожена солнцем и благополучием, что мне стало почти все равно, от кого получен этот щедрый дар. Пусть и от Пэт Дэбни.

— Так вот… „там' означает за Пальметто-стрит и далее на восток, — начал Картер. — За пределами исторического района города и места обитания лошадей. В Пэмбертоне существует другой мир, и он выглядит намного нормальнее, чем наш, хотя меня и пристрелили бы за такие слова. Это, как говорит Тиш, там, где настоящая жизнь. Настоящие люди, занимающиеся настоящим бизнесом и придерживающиеся нормального времени, водящие настоящие автомобили, живущие в настоящих домах и кондоминиумах. Кстати, приятные люди. Загородные клубы, универмаги, торговые центры, рестораны — все удовольствия. Предместье. Водопроводчики, бухгалтеры, торговцы подержанными автомобилями и тому подобное. Все это „там', и там достаточно женщин соответствующего возраста, чтобы Чарли благодаря им смог купить еще один „ягуар' в следующем году. И, конечно, „страттинцы'. Страттон-Фурниер. Люди, заправляющие нашим дружественным заводом по производству ядерного оборудования. По последней переписи их приблизительно тридцать тысяч.

Я взглянула на Картера, чтобы понять, не поддразнивает ли он меня, и увидела, что нет, увидела, как Тиш слегка нахмурилась и почти незаметно покачала головой. И тогда слова Деверо дошли до меня. Как будто необъятная, белая, бесшумная вспышка произошла в моей голове. Я даже почувствовала вибрацию от взрывной волны во рту и ушах.

Ну конечно, Страттон-Фурниер! Подрядчики, владельцы завода на реке Биг Сильвер! Производители составных компонентов ядерных вооружений для Соединенных Штатов Америки.

— Святой Боже! — произнесла я, и мой голос прозвучал так, как будто принадлежал кому-то другому, причем слова доносились откуда-то издали. — Я забыла, я просто забыла о заводе ядерного оружия. Я знала, с тех пор как помню себя, что он располагается где-то здесь. Я читала газетные заголовки и видела демонстрации протеста по телевидению. Я даже давала деньги „Гринпис' и „Сьерра-клаб', ходила на лекции и читала журналы… и ни разу с тех пор, как столкнулась с Тиш в Атланте два месяца назад, не подумала об этом. Нет, даже дольше. Ни разу… я не помню, с какого времени.

Мой голос постепенно замер, и я сидела на солнце, смотрела на пузырьки шампанского и чувствовала себя так, словно собиралась сидеть на одном месте до ночи, а потом и весь следующий день… Я бежала вместе с моей девочкой от опасности, а вместо этого привела дочку в такое место, которое некоторые группы по охране окружающей среды считали более опасным, чем пользующиеся дурной славой Ханфорд в штате Вашингтон или Фернальд в штате Огайо. Хуже, чем в Лав-Кэнал, хуже, чем Тримайл-Айленд… хотя здесь еще не было несчастных случаев. Но это может произойти в любой момент, утверждают ученые, занимающиеся окружающей средой. Стареющее оборудование, ошибка в управлении, невежество, замалчивание. Сообщения о токсичных отбросах, о повышенной, в леденящих душу пропорциях, токсичности грунтовых вод и воздуха плюс подробности о чудом не произошедших авариях и разного рода покрывательствах виновных появлялись в печати и в сообщениях по телевидению почти каждый день, а за ними следовали бесстрастные опровержения, научные теории и контробвинения. Та самая Биг Сильвер. А я и забыла! Забыла!

Я взглянула на Тиш.

— Ты была обязана сказать хоть что-то, — вяло проговорила я. — Ты должна была все знать заранее и предупредить меня.

— Я знала, что, если я скажу что-нибудь, ты не поедешь, — ответила Тиш, краснея. — И я хотела устроить вас с Хилари в самое безопасное место, какое я только знаю. Оно здесь. Энди, все эти разговоры… рассказы приукрашены. Не думаешь же ты, что мы бы не знали, если бы завод „Биг Сильвер' был опасен для жизни? Не думаешь же ты, что мы не забрали бы наши семьи из этого места в тот самый момент, как только поняли бы, что здесь опасно?

Ведь Чарли врач, и он первым скажет тебе, что не было никаких свидетельств вреда для младенцев и детей. И их рождается множество у людей, работающих на заводе ежедневно в течение многих лет. Нет никаких ядерных аварий, отравлений, двухголовых детей и десятиногих коров, а также горячего молока, льющегося прямо из вымени, или чего-нибудь еще в этом роде. В почве нет горячей воды. Вокруг завода расположены десять независимых государственных контрольных станций для анализа воды и почвы, а также сотни частных, берущих пробы каждый день и публикующих результаты. В нашей воде нет ничего, чего бы не было в ней всегда. Равно как и в нашем воздухе. Мы даже не знаем, что завод находится где-то там. Мы не бываем в той стороне. Никто, кого я знаю, не ходит в ту часть города, где живут „страттинцы', да и они не очень-то любят ходить сюда к нам, и лишь немногие заглядывают в церковь Святого Мартина или посещают скачки и стипль-чез. Там, у реки, совсем другой мир. Я знакома, наверно, с тремя женщинами, чьи мужья работают на „Биг Сильвер', и только с одним мужчиной — директором бюро по информации общественности. Он довольно приятный парень. Но все эти люди — инженеры, физики, технические работники высокой квалификации, и у них свои клубы и свое соседство, а их дети играют друг с другом… — Тиш внезапно замолчала, как будто поняла, что заболталась. Я продолжала смотреть на нее.

— Энди, это чистая правда, — сказал Чарли. — Я живу здесь с рождения. И помню день, когда было объявлено, что правительство намерено построить завод по производству бомб на реке Биг Сильвер. После первой истерии ничего не изменилось. Я хочу сказать, что, может быть, тридцать пять тысяч человек влились в наш город, но они не смешались со старой его частью и не изменили ничего существенного в нем ни тогда, ни по сей день. Я слежу за ежедневными данными о состоянии воздуха и воды. Я не дурак и не прячу голову в песок. Просто нет никакой опасности. Если бы она была, я бы первый узнал о ней.

Я взглянула на Картера, пытаясь и в нем найти хоть некоторое успокоение для моего бешено бьющегося сердца. Безусловно, Тиш права, безусловно, Чарли знал бы, безусловно, они не рисковали бы безопасностью их дочерей все эти годы.

— Уж не знаю, что там есть — в воде или в почве, — но я хотел бы, чтобы этого было больше, — заявил Картер. — В Пэмбертоне намного больше чемпионов, которые родились, были выращены и вытренированы именно здесь, чем в любом другом городе страны. Все нормально, Энди. Может быть, это и правильно, что начинают обнародовать данные о других местах. Я читал о Фернальде, Ханфорде и Оук- Ридже. Но я знаком с представителями высшей администрации компании „Страттон-Фурниер', некоторые из них — мои клиенты. Я общаюсь с ними уже многие годы. Недавно они получили какую-то государственную награду за содержание реактора в исправности или что-то в этом роде, а результаты контрольных проверок никогда не были близки к опасной черте. Ни разу за сорок лет. Я тоже слежу за этим. В тот день, когда что-