знать прикормленным журналистам, что желает показаться миру «более человечным». В папке имелась составленная журналистами биография и телепередача, воспевающая Райфа, который купил себе новую яхту, списанную правительством США.

Показано, как Л. Боб Райф, последний монополист в духе девятнадцатого века, совещается с дизайнером в капитанской каюте. Каюта и так выглядит неплохо, учитывая, что Райф купил корабль у военно-морских сил, но для него тут не хватает техасского духа. Он желает, чтобы все снесли до переборок и переделали. Затем идут кадры, в которых Райф лавирует своим бычьим телом по узким коридорам и крутому трапу в самое нутро корабля — типичный скучный серо-стальной ландшафт военно-морского флота, который, как заверяет Райф журналиста, он намерен кардинально обновить.

— Давайте я расскажу вам историю. Покупая яхту, Рокфеллер обзавелся небольшим судном, футов в семьдесят или вроде того. Небольшим, по меркам того времени. А когда его спросили, зачем он купил себе такое жалкое суденышко, он только поглядел на спросившего и спросил: «Кто я, по-вашему, Вандербильдт?» Ха-ха. Ладно-ладно, добро пожаловать на борт моей яхты.

Все это Л. Боб Райф говорит, стоя на огромной открытой платформе-подъемнике, на которой расположились журналист и вся съемочная группа. Платформа поднимается. На заднем плане — Тихий океан. Когда Райф произносит заключительную часть своей реплики, подъемник внезапно оказывается на самом верху, камера поворачивает, и перед зрителем открывается палуба авианосца «Интерпрайз», в прошлом собственности военно-морских сил, а ныне — прогулочного кораблика Л. Боба Райфа, побившего и «Системы Обороны Генерала Джима», и «Глобальную Безопасность Адмирала Боба» в яростной схватке на торгах. Тут Л. Боб Райф начинает восхищаться огромными открытыми пространствами полетной палубы, сравнивая ее с некоторыми регионами Техаса. Было бы забавно, продолжает он, засыпать часть палубы землей и разводить тут скот.

Еще один биографический очерк, на сей раз снятый для бизнес-канала, по всей видимости, немного позднее. Снова «Интерпрайз». Капитанская каюта основательно перестроена. Властелин эфира Л. Боб Райф восседает за письменным столом, а ему вощат усы. Нет, их не обрабатывают депилятором, а, наоборот, разглаживают и выводят завитки. Трудится над Райфом крохотная азиатка, которая работает так осторожно, что это даже не мешает ему говорить — в основном об его усилиях по расширению его же сети кабельного телевидения через Корею в Китай и соединении ее с его большой оптоволоконной магистралью, которая тянется через Сибирь и Урал.

— Н-да, сами знаете, работа монополиста никогда не кончается. Не существует такой штуки, как безупречная монополия. Всегда кажется, что последнюю одну десятую процента вам никогда не загрести.

— Но ведь правительство в Корее еще достаточно крепко. У вас, наверное, будут там большие затруднения с правительственными постановлениями.

Л. Боб Райф смеется.

— Знаете, мой любимый вид спорта — смотреть, как правительства со своими постановлениями стремятся угнаться за современным миром. Помните, как разорили «Белл Телефонс»?

— Вряд ли. — Женщине-репортеру на вид лет двадцать с хвостиком.

— Вы ведь знаете, что это, так?

— Монополия на голосовую связь.

— Верно. Они занимали ту же нишу, что и я. Информационный бизнес. Перемещали телефонные разговоры по крохотным медным проводкам по одному за раз. Правительство их разорило, а я в то же время запускал франшизы кабельного телевидения в тридцати штатах. Ха-ха! Можете в это поверить? Словно они наконец сообразили, как управлять лошадьми, когда уже появились автомобиль и аэроплан.

— Но сеть кабельного телевидения отличается от телефонной сети.

— На той стадии не отличалась, потому что была всего лишь местной сетью. Но как только запустишь местные сети по всему миру, тебе остается только сцепить их друг с другом, и вот тебе, пожалуйста, — глобальная сеть. Таких же размеров, как телефонная. Только эта сеть переносит информацию в десять тысяч раз быстрее. Она переносит изображения, звук, данные, что угодно.

Голый пиар, получасовая рекламная телепередача с единственной целью: дать Л. Бобу Райфу высказать свое мнение по некоему животрепещущему вопросу. Похоже, часть программистов Л. Боба Райфа, те самые люди, кто запускал ему сети, объединились в профсоюз — для хакеров дело неслыханное — и подали в суд на Райфа, утверждая, что он установил в их домах скрытые устройства аудио– и видеонаблюдения, следит за ними двадцать четыре часа в сутки, подвергал допросу и угрожал тем программистам, которые, по его словам, «избрали неприемлемый образ жизни». К примеру, однажды ночью его программистка и ее муж занимались оральным сексом в собственной спальне; на следующее же утро Райф вызвал сотрудницу в свой кабинет, где назвал потаскухой, содомиткой и приказал очистить стол и убираться. Райфа якобы ославили на весь мир, и это настолько вывело его из себя, что он испытал потребность выбросить на пиар еще пару-тройку миллионов.

«Я торгую информацией, — говорит он льстивому, раболепствующему псевдожурналисту, который «берет у него интервью». Райф сидит в своем хьюстонском кабинете, и вид у него еще более лоснящийся, чем обычно. — Все телепрограммы, что попадают к потребителям во всем мире, проходят через меня. Большая часть информации, передаваемая в базы данных ЦРК и исходящая из них, проходит через мою сеть. Метавселенная, весь Стрит, существует лишь благодаря сети, которой я владею и которую я контролирую.

Но это означает — если вы хотя бы на минуту прислушаетесь к моим аргументам, — что работающий на меня программист, в руках которого находится эта самая информация, наделен огромной властью. Информация поступает в его мозг. И там остается. Она уходит с ним, когда вечером он приезжает домой. Господи помилуй, она примешивается к его снам! Он говорит об этом с женой. Но, черт побери, у него же нет прав на эту информацию! Руководи я заводом по производству автомобилей, я не мог бы позволить рабочим ездить на машинах домой или брать взаймы инструменты. А ведь именно это мне и приходится делать каждый день в пять часов вечера, когда хакеры по всему миру уходят с работы домой.

Когда в прошлые времена вешали конокрадов, последнее, что делали эти сволочи, — мочились в штаны. Понимаете? Это было окончательным знаком, что они утратили контроль над собственным телом, что они вот-вот умрут. Первая и главная задача любого организма, равно как и организации, — это контролировать собственные сфинктеры. Мы даже этого не делаем. Поэтому мы стараемся усовершенствовать техники менеджмента, чтобы иметь возможность контролировать нашу информацию, где бы она ни находилась. Будь то на наших винчестерах или в головах наших программистов. А теперь хватит говорить. У меня нет больше времени говорить, мне надо думать о конкуренции. Но я горячо надеюсь, что через пять-десять лет подобные проблемы окончательно отойдут в прошлое».

Получасовой эпизод в программе новостей науки, на сей раз на острую тему инопланетной астрономии, поисков радиосигналов, поступающих из других солнечных систем. Л. Боб Райф лично проявляет интерес к этой проблеме. По мере того как различные правительства выставляли на аукцион свою собственность, он скупил цепь радиообсерваторий и, использовав свою прославленную оптоволоконную сеть, связал их воедино, превратив тем самым в единую гигантскую антенну размером с целую планету. Он сканирует небо двадцать четыре часа в сутки в поисках радиоволн, которые хоть что- нибудь означают, в поисках волн, несущих информацию от других цивилизаций. А почему, спрашивает интервьюер, кстати, известный профессор, знаменитость из Массачусетского технологического института, простой нефтяник заинтересовался столь возвышенным и абстрактным занятием?

— Всю эту планетку я уже загреб.

Эту последнюю фразу Райф выдает с невероятно сардонической и презрительной гнусавостью, преувеличенным акцентом ковбоя, заподозрившего, что какая-то канцелярская крыса-янки смотрит на него сверху вниз.

Еще один эпизод в новостях, снятый, по всей видимости, несколько лет спустя. Мы опять на «Интерпрайзе», но на этот раз атмосфера снова иная. Верхняя палуба превращена в лагерь беженцев под открытым небом. Она кишит бангладешцами, которых Л. Боб Райф выудил из Бенгальского залива после того, как серия крупномасштабных наводнений, вызванных вырубкой лесов в Индии, смыла их страну в океан. Вот она — гидрологическая война. Камера берет крупный план, чтобы показать вид с края полетной палубы, и в самом низу мы видим зародыш Плота: сравнительно небольшое скопление из нескольких сотен