Можно посмотреть, как рубины в золотой оправе выглядят на твоей нежной, чистой коже, а?

Снова начались состязания. Четверки лошадей, взбивая копытами песок ипподрома, неслись по кругу, стремясь к победе. Утром Зеленые выиграли два заезда. Голубые – один, а Красные победили в последнем заезде. Сейчас Белые выиграли первый дневной заезд, а Голубые – второй, объединившись с Зелеными. Но все-таки это был день Зеленых. Победив в двух последних заездах, они приняли из рук Льва приз, который представлял собой золотую эмблему, серебряный шлем и серебряный пояс. Уже охрипшие толпы снова взревели, и, когда императорская ложа опустела, состязания формально завершились.

Неожиданно люди, сидевшие неподалеку от Аспара, выставили принесенные с собой зеленые ленты и начали кричать:

– Аспар! Аспар! Аспар!

На лице Аспара промелькнуло недовольство, но оно быстро исчезло. Повернувшись, он ответил на приветствие толпы дружеским взмахом руки. Для них этого было достаточно, но не для остальных граждан, которые продолжали выражать свое почтение и восхищение.

– Какой ты расчетливый, – съязвил Василий. – Об этом маленьком инциденте, конечно, доложат Льву, разукрасив его соответствующими подробностями, и бедняга будет разрываться между благодарностью за то, что ты посадил его на трон, и страхом, что в один прекрасный день ты сместишь его. – Принц засмеялся.

– Лев знает, что я предпочитаю жить скромно и не рвусь в императоры, – сказал Аспар. – Если бы он сомневался, я снова уверил бы его в этом. Честно говоря, я бы ушел в отставку.

– Нет, нет! – Василий широко улыбнулся. – Ты умрешь на службе Византии. Касия, ангел мой, есть у тебя что-нибудь вкусненькое на ужин? Я еду с тобой.

– Ты не поедешь во дворец на праздничный банкет? – удивился Аспар. – Я знаю, ты говорил раньше, что не поедешь, но разве твое присутствие не обязательно?

– Никто не заметит, уверяю тебя, мой друг, – ответил принц. – Кроме того, приглашен патриарх. Он будет так долго молиться перед едой, что все станет невкусным, когда он закончит, и вряд ли ему будут благодарны за это.

– Лучше я позабочусь о нем, мой господин, – сказала Касия. – Блюда придутся ему по вкусу, не так ли, мой принц? Глаза Василия озорно блеснули в знак согласия.

Касия повернулась к Кейлин:

– Могу я как-нибудь приехать повидать тебя? Я так рада, что вы пригласили меня в свою компанию сегодня. Мы теперь находимся так далеко друг от друга.

– Конечно, можешь, – сказала Кейлин искренне. – Я совершенно одна на вилле Маре, когда мой господин уезжает, поэтому приобрела юную рабыню-саксонку для компании. Мне нравится слушать твои рассказы, Касия. Кажется, ты знаешь все, что происходит в Константинополе. Однако мне лучше жить за городом.

– На виллу приятно приезжать, – ответила Касия, – но я родилась в Афинах и предпочитаю жить в городе. Василий любит говорить со мной по-гречески. Для византийца он очень хорошо знает греческий язык.

Кейлин попрощалась со всеми гостями и обещала Аркадию, что скоро его пригласят на виллу Маре, чтобы начать работу. Касия села в паланкин с Василием, и они тронулись вместе с толпой, покидающей ипподром. Кейлин села в свои носилки.

– Меня вызывают в императорский дворец. – Аспар наклонился к Кейлин, чтобы их не слышали остальные. – Я приказал отряду кавалерии проводить тебя до дома и прибуду к тебе, как только освобожусь.

– За воротами, мой господин, солдаты будут не нужны мне.

Дорога безопасная, оживленная, и еще светло. Пусть они помогут мне пробраться через толпу, а дальше не надо, умоляю тебя.

– Хорошо, любовь моя. – Я пришлю гонца, если задержусь.

Дождись меня, если сможешь, Кейлин.

– Что нужно было от тебя императору, мой господин? – спросила она с любопытством.

– Мое присутствие, больше ничего. Это его манера проверять свою власть, и я послушался, чтобы еще раз убедить его, – мудро заметил Аспар. – Приглашение на банкет, хотя он знает, что мне не нравятся банкеты, – это еще одна проверка. Церковь всегда льет яд в ухо Льва, потому что я не православный. Безоговорочно послушавшись его, я выставил патриарха в смешном свете. Лев не глупый человек. Он пуглив, да, но не глуп. Меня беспокоит императрица.

– Почему?

– Она честолюбива. Гораздо честолюбивее Льва. Вера хотела бы иметь сына, чтобы он наследовал Льву. Но у них только две дочери. Я не знаю, как они родят сына. Кажется, Лев предпочитает молитву супружескому ложу.

– Если эта добродетель, мой господин, обязательна для императора, ты, конечно, никогда не будешь им, – сказала Кейлин смеясь. – Ты скорее предпочитаешь удовольствие, чем молитву. Я никогда не видела тебя молящимся ни христианскому богу, ни какому другому.

В ответ он прижался губами к ее губам и не спеша, страстно поцеловал ее. Она горячо ответила ему, озорно пощекотав языком у него во рту, а он запустил свою руку ей под платье и начал ласкать ее грудь. Ее соски сразу стали твердыми, и она тихо застонала.

Оторвав губы, он лукаво улыбнулся ей. – Я приеду как можно скорее, любовь моя, – пообещал он, убирая руку из-под платья, предварительно слегка ущипнув ее за сосок.

У нее перехватило дыхание, затем, медленно выдохнув, она пообещала:

– Я буду ждать тебя, мой господин, и сделаю для тебя все, что пожелаешь.