пяти лет воспитывалась в монастыре Святого Фрайдсуайда и должна была вот-вот принять постриг. Но вместо этого вышла замуж.

– Вот как, – понимающе кивнула герцогиня.

– У нас недавно родился сын. Его назвали Симоном в честь моего отца и Хьюбертом, ибо он родился в День святого Хьюберта, – пояснил Ранульф.

– Возможно, когда-нибудь твой сын приедет ко двору, чтобы служить моему крошке Уильяму, – ответила герцогиня. Ей нравился этот простой человек и его искренние речи. Ранульф де Гланвиль не из тех, кто таится и держит камень за пазухой. Она снова вернулась к теме искусств:

– Может, ты поешь, сэр Ранульф?

– Пою? – Какой странный вопрос! Мужчины не поют. – Нет, госпожа, не пою.

Одна из дам герцогини наклонилась и что-то прошептала. Алиенор лукаво улыбнулась:

– Леди Элайза желает знать, каким же образом вы можете осчастливить жену, если не поете и не сочиняете стихи?

– Заставляю петь ее, госпожа, – нашелся Ранульф, чем вызвал взрыв общего смеха.

– Вижу, ты остроумен и сообразителен, сэр рыцарь, – усмехнулась герцогиня, весело блеснув си ними глазами. – Значит, есть надежда, что тебя еще можно обратить в нашу веру.

– Я всего лишь откровенен, – поклонился Ранульф.

С этого дня его включили в круг приближенных, хотя люди знатные по-прежнему считали его особой незначительной. Герцогиня доверяла ему присматривать за юными дамами, и он честно исполнял свои обязанности, оберегая их от распутных повес, способных погубить репутацию наивной девы. Ранульф не флиртовал с ними, как на его месте поступили бы другие, ибо понимал, что жестоко обидел бы свою невинную Элинор, узнай она об этом. Девицы дали ему прозвище Сэр Дядюшка, чем немало позабавили Гаррика Талиферро.

– Ну и монахом же ты стал! – издевался он.

– Уж лучше быть в глазах жены монахом, чем похотливым развратником, – отмахнулся Ранульф. – Сам знаешь, что Элинор получила монастырское воспитание и во многих вопросах остается прежней чистой девочкой.

– Похоже, ты любишь ее, – догадался Гаррик.

– Да, хотя так и не нашел в себе мужества признаться. Но как только вернусь домой, скажу правду. Элинор давно пора знать все. Просто боялся, что она отвергнет меня, потому что я гораздо старше и был навязан ей самим королем. Все же, прощаясь с Элинор, я подумал, что она немного смягчилась и, возможно, питает ко мне такие же чувства. Больше я не в силах молчать.

– Разумеется, – согласился приятель. – Хотя мне этого не понять, но женщины отчего-то обожают слышать слова «Я тебя люблю».

Прошел август. За ним – сентябрь. В начале октября герцог собрал войско и отправился покорять восставшего вассала Роберта де Ториньи, внезапно отказавшегося платить полагавшуюся дань. Ранульфу приказали присоединиться к воинам, осаждавшим замок де Ториньи. Он очень обрадовался, поскольку веселая жизнь при дворе и обязанности опекуна молодых леди порядком ему надоели. Он отчаянно сражался, заслужив наконец уважение тех знатных лордов, которые раньше его не замечали. Все посчитали, что именно такого человека следует иметь на своей стороне и в союзниках.

В самом конце октября прибывший из Англии посланец сообщил, что король Стефан умер двадцать пятого числа в Дуврском замке. Герцог воспринял новости спокойно и продолжал осаду, пока от замка Ториньи не осталось камня на камне, а его хозяин не приполз к повелителю на коленях. Новый король вернулся в Руан отпраздновать восхождение на трон вместе со счастливой матерью и женой, которая к тому времени была уже на сносях. Во всех церквах служили торжественные мессы в честь нового короля и поминальные службы по старому. Хотя в Руане был архиепископ, но собора еще не успели построить.

Как-то ночью Ранульфа подняли с постели, и королевский паж повел его в личные покои Генриха. Невыспавшийся рыцарь на ходу протирал глаза. Король был известен как человек, способный бодрствовать едва ли не сутками, и обычно спал не более четырех часов. Паж проводил Ранульфа в покои и немедленно исчез. Де Гланвиль быстро поклонился его величеству. Король сидел за длинным столом. Перед ним лежал пергаментный свиток.

– Налей себе вина, если хочешь, – велел он, знаком показывая рыцарю на стул. – Клянусь Богом, никогда у меня не было столько работы! Нужно привести в порядок дела в Нормандии, прежде чем отправляться в Англию. Кроме того, мне сказали, что на море бушуют штормы! Из-за состояния жены я должен оставаться здесь. Кстати, теперь я сам провожу королеву, де Гланвиль. Нужда в секретности отпала, но ты позаботишься о принце Уильяме. Это огромная ответственность, ибо кто знает, кого носит королева на этот раз! Может, и дочь! Советники полагают, что я должен оставить сына в Нормандии, поскольку путешествие будет слишком опасным для столь маленького мальчика. Каким же дураком они меня считают, мои верные рыцари! Можно подумать, я отдам единственного наследника на растерзание этой волчьей стае! Все же я сделаю вид, что послушаю их. Весь двор принца останется здесь. Ты же возьмешь его вместе с кормилицей и переправишь в Англию. Посторонним выдашь их за сына и жену. Поскачешь в Барфлер за два дня до нашего отъезда. Детали обсудим позже.

– Кто будет знать о моем поручении, кроме нас, повелитель?

– Моя мать, жена и духовник.

Ранульф кивнул.

– Мы разбудили тебя? – осведомился король. Ранульф густо покраснел. Он не думал, что король заметит его сонный вид.

– Прошу прощения, повелитель.

– Ничего, – хмыкнул Генрих, – это мы почти не нуждаемся в отдыхе. Ты наверняка слышал жалобы по этому поводу. Мы позвали тебя так поздно, с тем чтобы наша встреча осталась незамеченной. Кроме меня, с тобой должны поговорить моя матушка, королева и мой духовник. Когда настанет пора отправляться в дорогу, тебе дадут денег на расходы.