– Это был мужик в шляпе и в пальте, – не перевела последнее предложение Бациллы Клюква. – Тут Бацилла вышел, мы с Мухой тоже поняли, шо нас больше, бояться нечего, встали и говорим… то есть я этак культурно шляпе той и говорю: «Вы тут стали, а место это наше. Будьте любезны, дорогой товарищ, за стояночку двадцатку дать». Бацилла к нам подошел, сказал, шо я мало запросила, потребовал тридцатку, но его мужик в шляпе не понял.

– И вдуг Фвяпа пуфку вынув!

– Точно, – подтвердила Клюква, поправляя платок, ибо разволновали ее воспоминания. – Шляпа «пушку» на нас навел. Во гад! Мы ж с ним культурно, а он… Шо тут такого, шо я у его бабло за постой попросила? Ну, не давал бы. А он… «пушку» на нас! Мы задний ход и дали, а то вдруг у его мозгах одни дырки, возьмет и стрельнет. Мы с Мухой отступили шагов на десять, а Шляпа сел в машину и уехал.

Щукин с минуту переваривал услышанное, вычленяя из сумбурного рассказа главные детали, затем спросил:

– Пистолет какой был?

– А вот такой, – развела на полметра руки в стороны Клюква.

– Обрез, что ли? – скептически спросил капитан.

– Не, «пушка» была, – ответила Клюква. – Здоровая.

– Ты хотела сказать, что пистолет был несовременный, так? – уточнял Щукин. – Старая модель, да?

Клюква выпятила нижнюю синюшную губу, припоминая.

– Откудова ж я знаю, старый он или новый, – сказала она. – Но большой.

– А внешность Шляпы запомнила?

– Хрен его знает, – пожала она плечами.

– Я заповнив бабу в вафине, – заверил Бацилла.

– Та шо ты там запомнил! – возмутилась Клюква, повернувшись всем корпусом к нему. – Бабу он запомнил в машине! Шо там запомнить можно было?

– Я заповнив бабу! – грозно прорычал Бацилла. – В вафине свет говев.

– Ну, хорошо, – остановил спор Щукин. – А во что одет был мужик… или баба? Кстати, она за рулем сидела, я правильно понял?

– Правильно, мужик толстый за рулем сидел, – подтвердила Клюква.

– Баба быва одета ф свитев, – сообщил Бацилла.

– Говорит, в свитер была одета. Сколько раз тебе говорить, шо то был мужик? – Возмущенная Клюква толкнула Бациллу в бок. – Не заблуждай людей!

– А какие волосы были у бабы… то есть у мужика за рулем? – запутался Щукин.

– Кудрявые. До плеч. Белые, – сказала Клюква.

– Блондинка? То есть блондин он? – уточнил Гена.

– Ну… белые волосы, как снег.

– Седые? – догадался Щукин.

Бацилла и Клюква разом подняли плечи до ушей, мол, не знаем, после чего Клюква внесла уточнение:

– А хрен их знает. Сичас какой тока краски нет. Када я уважением пользовалась, моя подружка волосы красила в белый цвет, совсем белый. Вот и у того мужика волосы были белые… с серебром.

– А возраст примерно какой у них?

– Я пачпорты не спрашивала.

– На глазок не определила? Ну, хотя бы скажи: старые они были или молодые?

– Нормальные, – после паузы ответила Клюква.

– А нормальные – это как? – вставил Гена.

– Не молодые, но и не старые. Да не помню я! Вот пристали!

– Значит, средних лет? – добивался точности Щукин.

– Может, и средних, – вновь пожала плечами Клюква. – Темно ж было. Вот скажи, скажи, сколько мне лет, а?

– Сто! – вырвалось у Вадика со смешком.

– Хрен тебе, – беспардонно свернула фигу Клюква и показала ее Вадиму. – Мне за сорок… кажется. Нет, точно, мне сорока пяти нет. Наверно, сорок три. И шо, по мне разве видно, шо мне сорок два? Не видно.

– Невоводые они быви, – весомо сказал Бацилла Щукину.

– Как? – переспросил тот.

– Говорит, немолодые они были, – перевела Клюква и съехидничала: – Ты, Бацилла, в темноте видишь, да? Я не разглядела, а он разглядел.

– Ладно, отставим этот вопрос. А марку машины вы запомнили? Номер?

– Мне ихние марки не нужны! – теряя спокойствие, выкрикнула Клюква. – Сколько можно людей мытарить? И так до копейки рассказали, а им еще и спину вареньем помажь.

К сожалению, фоторобот пытаться составлять было бесполезно – и времени прошло много, и четкого представления о тех двоих у Бациллы с Клюквой нет. Но может быть, когда бомжи увидят их в непосредственной близости, то узнают Шляпу и водителя? Только Архип Лукич не даст гарантии, что предоставит бомжам эту возможность. Неуверенность – плохое подспорье в работе, а Щукин в себе неуверен. Гнать ее надо от себя, гнать проклятую неуверенность!

– Последний вопрос, и больше не буду «мытарить» вас, – сказал он. – Вы бы узнали этих людей, если б увидели их?

– Шляпу я не узнала б, а мужика… может, и да.

– Я бабу ужнав бы, – заверил Бацилла. – Я на ее довго свотвев. Здововая, мовдатая.

– Говорит, что узнает бабу, она здоровая и мордатая, хотя баба та мужиком была, – перевела Клюква. – Бацилла говорит, шо долго на ее смотрел.

– Уведите, – обратился к капитану Щукин. – Пусть некоторое время побудут здесь.

– Начальник, дай сигареток, – потребовала Клюква.

Гена отдал почти полную пачку, которую тут же Бацилла и Клюква принялись делить. Тем временем капитан позвал милиционера, который выпроводил бомжей, затем, после ухода парочки, возмущенным тоном выразил протест:

– Архип Лукич, на кой черт они нам здесь нужны? Меня начальник завтра сгноит. Весь отдел провоняет.

– С начальником я договорюсь, – спокойно заметил Щукин. – Их нельзя выпускать, потом не найдем. Возможно, они понадобятся на опознании. Ну, заставьте их помыться, а одежду как-нибудь соберем, вот и не будет вони.

– Да они провоняли на веки вечные, – так же возмущенно сказал капитан. – Стиральным порошком не отмоешь. И потом, срок задержания у нас ограниченный, закон распространяется на всех, на бомжей тоже, а у них явных нарушений нет, кроме как бродяжничество. Только на всех бродяг мест не хватит в обезьяннике. Куда их потом девать, если вы в ближайшее время не найдете преступника?

– Перевезем в следующий отдел, – нашелся Вадик. – Да ладно, кэп, заливать. Когда надо, мы находим нарушения.

– Идемте, ребята, – направился к двери Щукин.

Свежий воздух после кабинета с присутствием в ней бомжей показался райским. Несколько раз Щукин вдохнул с наслаждением и глубоко, потом сел за руль, но не трогался с места, хотя Гена и Вадик уже заняли свои места.

– О чем задумались, Архип Лукич? – полюбопытствовал Гена. Несмотря на молодой возраст, Гена держался строго, он был рассудителен и нетороплив, поэтому казался старше своих двадцати восьми лет.

– О том, что их было двое, – ответил Щукин. – Шляпа сходил к Валентину и поупражнялся в стрельбе из «вальтера», а сообщник, судя по всему, привез его на дело и увез, то есть работал шофером. И он знал, зачем привез Шляпу.

– Знал? – удивился Вадик. – Во-первых, так и не ясно, женщина сидела за рулем или мужчина. Может,