– Дома нет твоих паспортов, – сказал муж. – Они лежали с моими, я недавно обнаружил, что их нет.
– Тогда не знаю… – равнодушно пожала она плечами.
– Так, все, на сегодня достаточно, – складывая бумаги, произнесла Кристина.
Ее голова просто распухла, требовалась пауза, чтобы разложить по полкам всю эту галиматью, отдающую либо серьезным помешательством, либо гениальностью. Хотя кто скажет точно, чем первое отличается от второго? Даниил Олегович вышел проводить гостей, у ворот робко спросил:
– Скажите, это возможно – вернуть деньги?
– Не знаю, с подобными делами мне не приходилось сталкиваться, – призналась Кристина. – Если честно, я шокирована изобретательностью преступников. Могу обещать, что мы прокачаем банк и выясним, где ваши деньги, точный адрес-то там есть.
– Ну, хотя бы адрес… – оживился Даниил Олегович. – Мы поедем с Евой в Лихтенштейн и заберем…
– До суда, я думаю, вам не удастся осуществить поездку очень долго, ведь Ева стреляла в двух человек. Не хочу вас пугать, но за превышение самообороны могут дать приличный срок. А превышение в данном случае особо искать не придется.
– Она же защищалась! – взбеленился Даниил Олегович. – Защищала мою дочь! Это несправедливо, это… Как, по-вашему, она должна была поступить?
– Я бы на ее месте поступила точно так же, но законы писали не мы с Тимофеем. Огорчу вас: ей придется дать подписку о невыезде. И еще, Даниил Олегович, у Евы депрессия, покажите ее психологу. Только не тяните, а то придется показывать психиатру. До свидания.
Даниил Олегович вернулся в гостиную, Ева, сжавшись в комок, не обратила внимания на появление мужа, смотрела в одну точку на полу. Казалось бы, все живы, это главное, но отчего-то не наступило облегчения, пропало счастье и еще нечто важное. Вероятно, это последствия кошмара, настанет время и восстановится прежний праздник каждый день. Даниил Олегович потоптался, не зная, чем занять жену, предложил:
– Может, хочешь увидеться с родителями? Я отвезу тебя.
– Нет.
Больше нечего было предложить. Даниил Олегович послонялся по гостиной, присел рядом с Евой и взял ее за плечи:
– Радоваться надо, а ты носик повесила. Жива, здорова, дома… Кстати, как ты себя чувствуешь?
– Отвратительно. Я стала убийцей, меня будут судить.
– Ну, это мы еще посмотрим. Судьи тоже люди, максимум, что тебе дадут, учитывая обстоятельства, условный срок, который отбывается на свободе. А я постараюсь, и тебе ничего не присудят.
– Как постараешься? – Он не обнадежил ее, Ева по-прежнему оставалась безучастной и подавленной.
– Ну, милая, судьи тоже люди, им хочется не просто жить, а хорошо.
– Взятку дашь? – покривилась она, не веря, что это поможет.
– Конечно. Так что успокойся, ты у нас героиня, а героев не сажают в тюрьму.
– Мне кажется, туда только герои и попадают.
Даниил Олегович рассмеялся, правда, смех его был вымученный, неискренний, это он сам услышал, потому поспешил закамуфлировать, дотронувшись до животика Евы:
– А как малыш поживает?
Она убрала его руку, и вдруг сказала такое, отчего у него волосы встали дыбом:
– Я боюсь его рожать. Не хочу.
– Ты что несешь? – вымолвил Даниил Олегович, вытаращившись.
– Знаешь, как мне страшно было? Я почти не спала, тряслась, каждую минуту ждала, что меня жестоко убьют. Старалась не показать твоей Лельке, как мне страшно. И никакой надежды… Нам не говорили, почему посадили в подвал, а это такое мучение… Постоянно горела лампочка, тусклая, как гнилушка в лесу, от нее у меня болела голова. Когда он взвалил Лельку на плечо, я поняла, что останусь в том подвале навсегда, что умру там. И тогда выстрелила в него… А знаешь, если б еще раз… я бы, наверное, опять выстрелила. Кого я рожу после этого? Урода или психа? Не хочу, не хочу, не хочу…
Истерика, истерика… пренеприятное проявление слабости. Даниил Олегович, успокаивая жену, нежно гладил ее, шептал успокаивающе слова, целовал. Ева вырвалась и убежала в спальню. Он признал, что Мокрицкая права, надо к психологу отвезти жену. Срочно.
– Почему ты решила свалить, мадама? – пытал Кристину Тимофей. – Мы же не все выяснили.
– Того, что выяснили, пока достаточно, чтоб извилины заплелись и запеклись. К тому же Ева не в том состоянии… Ой, Тимка, все будто бы понятно, а кто поставил «жучки», украл драгоценности и паспорта Евы? Думаю, это все же сделала женщина, та самая, которая приходила к домработнице.
– Не начинай по новой. Альбину твоя Венера забраковала.
– Афродита. Сколько раз повторять?
– Один хрен. Семен расскажет про женщину. Завтра же.
– Тимка, а как они счет сделали? Ведь заочно его никто не откроет, насколько я в курсе.
– Значит, тот же Эдгар ездил в Лихтенштейн и открыл счет на имя Евы, у нас же это запросто.
– У нас! – фыркнула Кристина. – Мало ли, что у нас. Например, в швейцарском банке, я слышала, сто раз подумают, прежде чем счет тебе открыть. Ладно, подробности мы узнаем.
– А что, нестандартный ход. Вымогатели как поступают? – будто не слышал ее Тимофей. – Требуют чемоданчик с бабками, в руках хотят его подержать, к груди прижать. На этом их счастье общения с денежками обычно заканчивается. А эти… Ты бы додумалась отправить миллион за границу на чужое имя?
– Я? Нет. Куда мне? Я бы тоже к груди прижала.
– Изобретательный народ пошел. И государство нашли – мама моя! Я впервые о нем услышал. А ведь им удался бы план, если б Ева не стащила пистолет и не выстрелила. Лельку наверняка отдали бы, а Еву увезли б, папа Жало не пикнул бы, мы искали б его жену. Другое дело, захотел бы Эдгар отпустить Еву? Может, у него к ней дикая страсть, как в кино?
– Что-то мне не верится в дикие страсти при таком рациональном построении. Но какой дурак Даниил Олегович, какой дурак…
– Его лихо прессовали, довели до абсурда.
– Так, Тима, завтра с утра поговорим с Лелей, потом потрясем Семена, после поедем в банк.
– Может, распределим силы? Ты к Леле, а я с Зурабом к Семену, а потом все вместе в банк рванем?
– Ты лучше в банк сгоняй, а Семена я хочу послушать сама. Подключу свое обаяние, мягкость, хитрость и… он будет мой.
На что Тимофей расхохотался:
– Тогда я за. Охота посмотреть, как он кинется к твоим ногам.
– Ты не веришь в мои способности? – задрала кверху нос Кристина. – Как думаешь, чем я Тольку взяла?
– Бесспорно, мастерством.
Глава 25
До неузнаваемости изменилась Виктория Яковлевна, видимо, пить перестала, хватило немного времени, чтоб восстановиться. Но может быть, ее украсило счастье, стоило получить назад дочь? Во всяком случае, на Кристину она произвела впечатление, обратное тому, которое возникло первый раз.
– Как ты, Леля? – начала Кристина издалека.
– Прекрасно, – ответила вместо дочери Виктория Яковлевна. – Я боялась, на нее наложит отпечаток похищение, но, слава богу, все в порядке.
– В порядке! – надула губы Леля. – Меня мама не пускает никуда, это просто мания. Я сидела в подвале две недели, теперь сижу дома.
– Мы ходим гулять, – возразила мать. – К тебе друзья приходят, а Пестик и Гариком не вылезают отсюда.
