придумано удачно. Костя нарисовал координаты бомжачьего притона, перекрестился и поплелся на территорию завода. Оперативники расселись по машинам и двинули к проходной.

Охранникам завода не пришлось долго объяснять, зачем пожаловала милиция, бомжи их тоже достали. Во-первых, воруют цветной металл, а в пунктах приема сидят люди непорядочные, принимают ворованное. Во-вторых, грабят работников завода, которые возвращаются поздно ночью со смены, и людей, пересекающих территорию, – есть такая свободная зона, по которой разрешено ходить. В-третьих, бомжи создают аварийные ситуации, пробираясь непосредственно в цеха завода. По всему ограждению не поставишь охрану, где столько людей найти? А бомжи, как крысы, в любую щель протискиваются. Охранники вызвались помочь Степе. Ударили по рукам, ибо в таких делах от помощи отказываются только идиоты. Бомжи имеют уникальную способность растворяться при опасности, посему лишние ноги и руки не помешают. Выждали час, обсудили, кто и где будет находиться, чтобы не пропустить ни одного бомжика, а в начале первого запрыгнули теперь уже в три машины и поехали к месту обитания этих граждан.

Закуток нашли бомжи отличный – за огромной свалкой из металла, в подвале большого заброшенного здания. Оперативники и охранники продвигались, ориентируясь по координатам Кости на листе из блокнота и освещая путь фонариками. Все равно путались в лабиринтах из гор металла, необитаемых строений. Наконец, заметили тусклый свет, послышались галдеж, хриплый смех, матерные слова. Степа дал команду выключить фонарики, указал, кому и где притаиться. Заранее разбились на группы из двух человек, Толик тоже вызвался участвовать в захвате.

Степа и два оперативника выхватили пистолеты и тихонько пробирались в полуобвалившийся не то сарай, не то дом, а скорее ангар, но с низким потолком.

Бомжи расположились вокруг площадки, застланной газетами, на которых стояли бутылки с мутной жидкостью и еда. Сидели они на кусках картона, на ящиках, на кирпичах. Выскочив с оперативниками, Степа закричал:

– Ни с места! Руки вверх! Мордой в пол!

Ага, так они и подняли руки! Повернув мерзкие хари на голос, оценив мгновенно ситуацию, бомжи кинулись врассыпную под сиплый вопль:

– Облава!!!

Их хватали на всех выходах, скручивали руки, надевали наручники. Захват занял минут пятнадцать. Бомжи сбились в кучу, их окружили охранники завода и оперативники в масках. Степа считал поголовье:

– Пять, шесть... девять... одиннадцать...

– Начальник, а че такое? Мы ж не нарушаем... – выступил вперед Костя.

Степа вмазал ему кулаком по скуле, тот упал.

– Начальник, за что? А? – завопил Костя слезно. – Не, че я сделал?

– Пасть закрой, – спокойно и нежно сказал Степа, затем продолжил считать поголовье: – Двенадцать, тринадцать... пятнадцать...

– Я ж ничего... а он... – хныкал Костя. – Насилие!

Степа сосчитал – девятнадцать морд. Отдал команду:

– Загружай!

Бомжей втолкнули в машины, не церемонясь, – пинками в спину и под зад. Пока ехали по городу, бомжи были спокойны, зевали, кидали тупые шуточки. Но вот выехали за город. Бомжи присмирели, переглядывались. Ехали уже пятнадцать минут.

– Начальник, куды везешь? – прохрипел бомж поблизости.

Степа – ноль внимания. И еще проехали пять минут. Вырулили на бездорожье, машины кидало. Остановились в безлюдном месте, неподалеку от залива.

– Выгружайся! – приказал Степа.

– Куды ты нас привез? – испуганно поинтересовался все тот же бомж, вылезая из машины.

Снова бомжи сбились в кучу, щурились от света фар, направленных на них. Наручники сняли. Оперативники взяли автоматы наперевес, охранники завода держали лопаты.

– Гля, прям фашисты, – сказал кто-то из бомжей.

– Молчать! – гаркнул Степа, подняв пистолет. – Молчать, когда с вами говорит старший лейтенант Заречный Степан! Ну, граждане ханурики, кильку в томате любите?

Те не знали, что отвечать, жались друг к другу.

– Начинайте, – приказал Степа.

Четыре охранника завода принялись... копать. Гнетущая тишина держалась в течение десяти- пятнадцати минут. Костя выкрикнул:

– А при чем тут килька в томате, а?

– При том, – прохаживался Степа вдоль них, – что я вас сейчас в братскую могилу запихну, вон туда, – кивнул на копающих, – как в консервную банку. Только без томата. Вы всех достали, показатели нам портите, нападаете на граждан. Чтоб больше не доставали, я решил прикончить вас. Нет бомжа – нет проблемы, так?

А четверо усердно рыли яму. По всему было видно, что яму роют глубокую. Бомжи разволновались, умирать-то никому неохота. Тут Костя выступил вперед:

– Не, начальник, я не понял. Ты нас в расход пустишь? Не имеешь права. Братва, это не по закону! Не, я не понял, ментам все можно?..

И тут – бах! Степа, не раздумывая, выстрелил в него. Выстрел грянул так, что все бомжи втянули головы в плечи. А Степа еще раз – бах! Костя схватился за живот, издав дикий вопль, затем скрючился, выговорив:

– Убил... сука... убил...

И свалился как подкошенный. Покатался по траве, стеная, затих.

– Теперь понял? – подошел к нему Степа и пнул слегка ногой. – Готов. Ребята, долго возитесь... Да хорош копать! Берите этого ханурика и в яму кидайте.

Охранники подхватили Костю за руки и ноги, бросили в яму, а Степа повернулся к бомжам:

– Кто еще не понял?..

И осекся, озираясь по сторонам. Оперативники и охранники тоже осматривали темные окрестности, были весьма и весьма растерянны.

– Слушайте, – сказал один из оперов, – а куда они делись?

Бомжей всех до одного... смыло. Ни души не было. Не слышалось ни топота ног, ни голосов. Вот так: стояли, а потом их не стало!

Степа закатился от беззвучного хохота. Постепенно подключались и остальные, хохотали кто как: в голос, тихо, раскатисто. А Костя все лежал. К нему подошел Толик:

– Вставай, Константин, комедия закончилась, и, кажется, удачно.

Костя поднялся, через несколько секунд хохотал так же безудержно, как и все, а попросту – радовался, что больше не придется ночевать с бомжами. Яму, которую охранники успели выкопать, зарыли сообща и запрыгнули в машины. По дороге в город ржали не переставая, припоминая особенно понравившиеся эпизоды. Сошлись на том, что с ролью Костя справился отлично.

– Ну, я бы так не сказал, – ухмыльнулся Степа. – Переиграл, когда я в тебя выстрелил. Корчился не... неправдоподобно, стонал... фальшиво. А закричал, только когда я в тебя второй раз выстрелил, а надо было после первого выстрела орать. Хорошо, что не догадались твои кореша.

– В следующий раз бомжом будешь ты, – обиделся тот.

– Да не слушай его, Костя, – подал голос Толик. – Классно сработал. Я подумал, что и впрямь боевым в тебя... Нет, натурально, очень натурально.

Прощаясь с охранниками, Костя попросил их принести что-нибудь поесть, те и нанесли еды человек на десять. Тоже хвалили Луценко за натуральную смерть, и недавний бомж поглядывал на Заречного с торжествующим удовлетворением. Степа попросил охранников, чтоб об операции никому ни слова даже под пытками. Ну, те пообещали держать язык за зубами. Операция завершена. В запасе есть среда, четверг и пятница. В пятницу предстоит отчитаться перед Куликовским. Косте Степа запретил выходить из дома, мол, отдыхай после бомжатника. Тот и рад. Но как же отдыхать, а к врачу?

– Да пошутил я, – признался Степа. – Ничего у тебя с Эллой не было. А могло быть.