ряды демонстрантов, но их никто и не пытается поймать.

Остановим наш рассказ. Как в кино, сделаем стоп-кадр. Нарядная парижская улица после прохода «кассёров» напоминает печально известные кварталы Южного Бронкса в Нью-Йорке. Разграблен магазин радиотехники. Среди битого стекла в витрине ювелирного магазина валяются лишь ценники. Из магазина спортивной обуви нагло уволокли половину коробок. Порушены столики в кафе, напуганы посетители. Бармену оказывают первую медицинскую помощь — он получил удар железным прутом по голове. Овощи и фрукты, которые хозяин арабской лавчонки каждое утро заботливо раскладывает по стеллажам, сметены на тротуар, растоптаны, превратились в грязное месиво. (Если бы кто-то украл яблоко или банан, чтоб поесть, еще можно было бы это понять, но в домах у «кассёров» полно продуктов — их родители получают пособие по безработице и на воспитание детей, — а сами «кассёры» предпочитают воровать что-нибудь более существенное: часы «Сейко», магнитофоны «Сони», кроссовки «Адидас» и т. д.) Спрашивается, за что такое наказание лавочникам? Ведь они, в отличие от государственных служащих, работают не 35 часов в неделю, а как минимум, 50. А арабский зеленщик — 12 часов каждый день, шесть дней в неделю — иначе ему не выдержать конкуренцию с большими магазинами. И вот теперь вся их работа псу под хвост. Может, страховка что-то вернет ювелиру или владельцу радиомагазина (увеличив следующие взносы), но трудяга- араб не получит ни сантима. Где же тут хваленая во Франции социальная справедливость? Почему полиция не защищает трудящихся от вандалов, которые никогда не работали и, по их собственным признаниям, сделанным в прессе, не собираются работать?

Ответ прост: многоопытное полицейское начальство не желает лишних неприятностей и выбирает меньшее зло. Если бы арабскую лавку разгромили белые хулиганы — поклонники Ле Пена, полиция бы тут же встрепенулась и быстренько арестовала бы виновных. Но кто такие «кассёры» и какого цвета кожи — всем хорошо известно. Плюс — общественное мнение с удивительной тупостью продолжает их считать жертвами социальной несправедливости. Поэтому за допущенный погром на парижской улице полицию слегка пожурят, но зато не будет обвинений в расизме. А обвинение в расизме грозит серьезными оргвыводами. Урок с моторизированным отрядом все хорошо запомнили.

Характерный штрих. Когда в первом туре предыдущих президентских выборов на второе место, опередив социалиста Жоспена, вышел Ле Пен, вся прогрессивная Франция жутко возмутилась. Во всех крупных городах прошли демонстрации протеста. Действительно, в программе Ле Пена было много вздорного, но был и такой пункт: высылать хулиганов и «кассёров» из Франции — в страны, откуда прибыли их семьи. Так вот, несмотря на спонтанность и массовость демонстраций, ни одно стекло не было разбито и ни один стеллаж не опрокинули. «Кассёры» и хулиганы проявили удивительное политическое чутье и решили не возникать…

В этом месте совсем не дока-юрист, а какой-нибудь иностранец, следящий за политической жизнью Франции по газетам, захочет меня прервать: «Месье, камарад, все о чем вы рассказывали, осталось в прошлом. Нынче во Франции правое правительство, оно уже начинает бороться с преступностью, а главное: обещает принять такие крутые меры, что бандитам явно не поздоровится». (Замечу в скобках, что француз так никогда не скажет. Француз знает цену предвыборным обещаниям и громким словам правительства.) И впрямь, может, иностранец прав? Действительно, готовятся законы и уже принимаются какие-то меры. О некоторых, как, например, попытка ввести в «горячие пригороды» полицейские патрули, я уже рассказывал. А в пятницу вечером, восемнадцатого октября 2002 года, произошло событие, которое показывает отчаянную смелость правительства, его железную решимость навести в стране порядок. Так вот, в эту ночь, с пятницы на субботу, вся парижская полиция бодрствовала, и не только маячила на перекрестках, но — слушайте, слушайте!!! — догоняла машины, проносившиеся на красный свет, и заставляла шоферов проходить «алкотест». Чтоб была понятна крутизна этой акции, сообщаю: ночью, с пятницы на субботу, и с субботы на воскресенье в Париже никто не признает красный свет и все ездят выпивши. Представляете себе, как рискует правительство? Еще несколько таких полицейских облав, и во Франции возникнет революционная ситуация.

Не возникнет. Во-первых, каждое новое правительство в начале своей деятельности устраивало какое-нибудь показательное мероприятие, чтоб поразить общественное мнение. Бывший министр внутренних дел, социалист Шевенман, несколько уик-эндов подряд перекрывал по ночам две или три парижские улицы, и полиция проверяла всех подряд на «алкотест». Правда, до такого зверства, чтобы штрафовать за проезд по ночам на красный свет, Шевенман не дошел. Во-вторых, я даже не буду перечислять законы, которые правительство намерено провести через парламент. Хотя законы выглядят весьма суровыми, и парламентское большинство правительству обеспечено, но законы так и останутся на бумаге, будут играть роль огородных пугал для устрашения воробьев. Почему? Потому что уже заранее левая пресса объявила эти законы реакционными, а правительство обвинила в намерении установить во Франции полицейское государство. Всё. Этого вполне достаточно, чтобы торпедировать любые благие начинания правительства.

По каким-то причинам отвлекся от книги на полтора года. Была другая работа. И вот решил продолжать, перечел предыдущую страницу и убедился в собственной правоте. Аж противно стало! Так хотелось бы ошибиться, да ничего практически не изменилось. Жестикуляция министра внутренних дел Николя Саркози (а ныне — уже президента Франции!) производит впечатление на прессу, но не на преступников. Пример: по официальной статистике число краж в Париже уменьшилось на семь процентов, но на столько же процентов увеличилось число разбойных нападений. То есть, если раньше у вас втихаря пытались вытащить кошелек, то теперь, никого не стесняясь, бьют вам морду и отнимают деньги. Уменьшилось число квартирных краж, зато резко возросло количество махинаций с кредитными карточками. Преступники не дураки, знают, чем им выгоднее заняться. И я прихожу к выводу, что нечего мне их учить уму-разуму, они сами разберутся. И все-таки, плача и рыдая, даю последнюю информацию, важную для этой специфической категории (и кто меня за язык тянет?): если вы, господа-товарищи, паны и герры, пожелаете кого-то убить во Франции, то лучше всего, а главное, безопаснее для вас, делать это, сидя за рулем автомобиля.

Поясняю. Если вы кого-то застрелите, зарежете, задушите, забьете насмерть ногами, то при всей неповоротливости французской полиции, вы рискуете быть пойманным и получить какой-то тюремный срок. Но если вы изловчились и сбиваете свою жертву машиной (выражаясь юридическим термином, совершаете наезд), то максимум, что вам грозит, — это условный срок наказания. Причем, совершить наезд вы можете на улице, на тротуаре, на пешеходной дорожке, на автобусной остановке — все вам сойдет с рук. Конечно, бывают отягощающие обстоятельства. После долгих дебатов в парламенте и криков в прессе об усилении полицейских репрессий был принят новый закон. Согласно ему, водитель, совершивший наезд в пьяном виде или под действием наркотиков, получает несколько лет тюрьмы. Отсюда мораль: не пейте с утра. Кончил дело — гуляй смело.

Вообще, охота на пешеходов стала во Франции национальным видом спорта. Убивают все, кому не лень: молодежь, старики, женщины. Происшествие покажут по телевизору, напишут в газете, повздыхают… и забудут. Правда, однажды поднялась волна народного возмущения и, казалось, ситуация в корне изменится. А было так. Позапрошлым летом, в пригороде Парижа, красный «порше», несшийся на дикой скорости по автобусному коридору, запрещенному для частных машин, врезался в автобусную остановку, ранил нескольких человек и убил молодую женщину с двумя маленькими детьми. А водитель «порше» вместе с пассажирами трусливо сбежали с места происшествия. Шум поднялся оглушительный. Два дня французская журналистика захлебывалась в негодующих воплях: когда наконец во Франции начнут наказывать шоферов-лихачей? Почему богатые бездельники разъезжают на роскошных машинах и убивают бедных жителей окраин? И естественно, главный вопль: куда смотрит полиция?! Однако полиция быстро провела расследование, и пресса сбавила тон. Во-первых, выяснилось, что роскошный красный «порше» принадлежит не какому-нибудь парижскому богатею, а бедному негру, который, правда, подозревается в торговле наркотиками, но пока полиция ничего доказать не может. Во-вторых, трое парней попросили у бедного хозяина его машину, и тот, добрый человек, разрешил им покататься. На защиту этих ребят неожиданно встал хорошо оплачиваемый адвокат, который уверял, что никакой бы аварии не произошло, если бы его подопечные не увидели поблизости полицейскую машину, а увидев, естественно испугались, и шофер потерял управление. То есть получалось, что во всем косвенно виновата полиция. Я заметил, с каким отчаянным упорством дикторша второй программы теленовостей повторяет: «Красный „порше“,