— Не тревожься из-за него. — Бонвилан сделал жест в сторону музыканта. — Несколько лет назад беднягу переехал экипаж, в результате чего он ослеп и оглох. Играет по памяти. Его прислал мне кайзер Вильгельм, и, представь, он приехал как раз сегодня. «Это знамение», — сказал я себе. Разве может теперь что-то пойти не так?

Султан нервничал все сильнее. В окружении маршала всегда что-то шло не так — для других людей, конечно.

— На все воля Божья. Думаю, все пройдет хорошо.

— Как же иначе? — Бонвилан отошел от окна. — Королева и ее приверженцы вскоре будут мертвы. Наследника нет, значит, я стану премьер-министром. Мальчишка Брокхартов, Летчик, без сомнения, предпримет попытку спасти их. Значит, мы заполучим также и его. Но даже если он не явится, после смерти Изабеллы ему уготована участь стать всего лишь негодующим беженцем. — Маршал уселся за письменный стол, гладя ладонью войлочную поверхность. — А теперь давай поговорим о яде.

Султан Ариф поставил на стол заткнутый пробкой пузырек, до половины наполненный бледно- желтым порошком.

— Это альпийский аконит,[105] — пояснил он. — Можно смешать с вином, а можно подсыпать в еду. Спустя несколько минут жертва начнет испытывать странное покалывание в руках, боль в груди, сильное беспокойство, ускоренное сердцебиение, тошноту. Затем рвота и вскоре смерть от остановки дыхания.

— Вскоре, — промурлыкал Бонвилан. — Это мне нравится. — Он поднял пузырек, разглядывая его на свету, как будто рассчитывая зрительно убедиться в смертоносных качествах порошка — Теперь вот что, Султан. Ты знаешь, как жизненно важно, чтобы во всей этой истории я выглядел безупречно. Я должен пострадать вместе с остальными и спастись исключительно благодаря собственной живучести. Врач королевы должен подтвердить, что я был на пороге смерти.

— Тогда выпейте лишь половину стакана, — посоветовал Султан. — Вы будете страдать так же, как остальные, но без остановки дыхания.

Бонвилан взял хрустальный графин и налил стакан бренди.

— Половину, говоришь? Ты уверен? Готов рискнуть моей жизнью?

— С неохотой.

— У меня есть идея. — Бонвилан высыпал в стакан щепотку порошка. — Почему бы не уточнить дозу на музыканте? — Он напустил на себя грустный вид. — Но ты с такой теплотой относишься к слепым, да и я хотел бы послушать еще что-нибудь из его репертуара.

Султан почувствовал, как по спине заструился пот.

— Нет никакой необходимости ничего уточнять, маршал. Мы и раньше применяли этот метод.

— Но не на мне. Я хочу, чтобы ты испытал его на себе. Тогда я буду уверен.

— Но на то, чтобы оправиться, уйдет несколько часов, — слабо запротестовал Султан. — А я буду нужен вам сегодня.

— Ты уже мне нужен, капитан. — Бонвилан протянул ему стакан. — Как раз для этого.

— А если появится Летчик?

— Этот мальчишка? Я с ним справлюсь. Я участвовал в нескольких кампаниях, Султан, и прекрасно владею мечом. Прошу тебя, выпей это, капитан. Или ты снова мне откажешь?

Султан почувствовал, что оказался в ловушке. Портреты многочисленных маршалов Бонвиланов сердито взирали на него со стен, подзадоривая отказаться.

«Я могу убить его, — подумал он. — По крайней мере, могу попытаться».

Однако это была битва разумов, и Султан уже проиграл ее. Слишком долго он безропотно выполнял приказания маршала.

«Я совершал чудовищные поступки. Чудовищные».

Султан Ариф вспомнил о вреде, причиненном им во имя Соленых островов, о множестве загубленных жизней, о тех, кто и сейчас томился в тюрьме.

Он протянул руку, взял стакан и выплеснул его содержимое в горло.

— Браво! — воскликнул Бонвилан. — Только поосторожнее со стаканом, он хрустальный.

Султан швырнул стакан на стол и стал ждать, когда подействует яд. Онемение конечностей — первый симптом отравления аконитом. Пальцы начало покалывать, и Султан уставился на них, словно они принадлежали другому человеку.

— Немеют, — сказал он.

— Превосходно! — воскликнул Бонвилан. — Начинается.

Султан слишком хорошо представлял себе, какие страдания его ожидают. Ему еще повезет, если он вообще выживет.

— Сыграй что-нибудь печальное, — приказал Бонвилан скрипачу, хотя тот не мог слышать его. — Нужно развеселить капитана.

Час спустя Султан скреб пальцами ковер, легкие жгло огнем, каждый вдох был, точно удар кинжала. Бонвилан присел рядом на корточки и щелкнул пальцами, привлекая его внимание.

— Вот теперь, капитан, — добродушно сказал он, — в следующий раз, когда я прикажу тебе убить слепого, ты сделаешь это. Понял?

Султан не то кивнул, не то просто спазматически дернул головой. В любом случае, Бонвилан не сомневался, что урок усвоен.