— Ваше Величество, вы слишком много работаете! И плохо выглядите, даже здесь. Вам надо больше спать.
Действительно, после смерти сына император спал все меньше. Каждое утро зимой и летом он вставал в три часа утра и работал с документами до благодатного завтрака.
— Я обязан выполнять свою работу, Кати, и выполнять ее хорошо! Во всяком случае, так хорошо, как могу.
После завтрака он разрешал себе прогулку в компании подруги. В этой прогулке принимала участие и Елизавета, когда бывала дома, что случалось все реже. Майерлинг сделал ее похожей на большую черную птицу, полную печали и горя. И эта птица постоянно блуждала по Европе, перемещаясь из одного конца в другой.
Завтраки в Ишле стали так дороги императору, что по возвращении в Вену он продолжал каждое утро навещать свою подругу в ее прекрасном доме на Глорьеттенштрассе. С ребяческой радостью он постоянно говорил, что никто не готовил, как она, кофе с молоком и сосиски. Это позволило французскому писателю Роберу де Флеру высказаться жестоко и некрасиво: — Фрау Шратт — это женщина, которая привлекает императора сосисками!
И все же в этих словах крылась истина.
мгновения буржуазной жизни, кажущийся семейный уют, который давала ему Катарина, стали бесконечно дороги монарху. Естественно, здесь возникает законный вопрос — была она его любовницей или нет?
Все злые языки в Вене убеждены: да, это так. Однако постоянная дружба Елизаветы и молодой женщины, привязанность, какую проявляли к фрау Шратт молодые эрцгерцогини, и явное уважение, с которым относился к ней Франц Иосиф, плохо вписывались в эти досужие разговоры. Можно предположить, что в самом начале дружбы свежесть актрисы могла соблазнить лишенного любви императора, но утверждать это невозможно — это могла быть лишь очень краткая преходящая связь.
Зато достоверно известно: дружба с императором вызвала глубокую ненависть к фрау Шратт некоторых людей. Больше всего ее возненавидел князь де Монтенуово. Этот ограниченный человек, более высокомерный, чем любой член императорской семьи, — один из злых гениев режима и одна из причин возникновения многих семейных проблем Габсбургов. От него страдал Рудольф, а также императрица. Потом еще страдали Франц Фердинанд и его морганатическая супруга, поскольку этот человек упрямо стоял на своем.
Однако, пока была жива Елизавета, он не осмеливался слишком явно демонстрировать свою неприязнь к фрау Шратт. Но как только Сисси погибла от кинжала убийцы Дуккени, он дал волю своей злобе. Фрау Шратт выгнали из Бургтеатра за то, что она посмела выступить в защиту пьесы, героем которой был Наполеон I. К несчастью, император, возможно плохо информированный, не предпринял ничего, чтобы защитить свою подругу.
Потрясенный гибелью жены, он, казалось, потерял все жизненные силы. Несчастья посыпались на него одно за другим. После убийства Елизаветы последовали самоубийство его наследника и война. Конец правления Франца Иосифа был трагическим и кровавым…
Вечером 21 ноября 1915 года Монтенуово сухо и холодно сообщил по телефону фрау Шратт о кончине императора и намекнул, что ее появление на церемонии прощания с покойным крайне нежелательно.
Движимая нежностью, прошедшей тридцатилетнее испытание, она осмелилась ослушаться и с двумя розами в руках скромно направилась к входу в императорские апартаменты, готовая умолять церемониймейстера позволить ей еще раз увидеть старого друга.
Но просить ей не пришлось: к ней приблизился тот, кто стал новым императором. Карл молча, нежно взял под руку пожилую заплаканную женщину и подвел к смертному одру; рыдая, она упала перед ним на колени. Спокойный роман кончился, но Катарина Шратт еще долго и трепетно хранила память о нем. Лишь 17 апреля 1940 года ушла из жизни та, кого австрийцы стали в конце концов не без некоторой нежности называть некоронованной императрицей.
СИССИ И ПРОКЛЯТИЕ
8 октября 1849 года в Пеште, где войска князя Виндишгретца при поддержке полков русского царя утопили в крови революцию Коссута, один мудрый человек, желавший только спасения своей страны, пал от ружей расстрельной команды. Это граф Лайош Батиани, бывший премьер–министр, сорока трех лет; для него перестрелка превратилась в ужасную бойню.
Едва не обезумев от горя, его жена, графиня Батиани, в отчаянии прокляла юного тогда императора Франца Иосифа, от чьего имени организовано это побоище: «Да накажет Господь всех, кого он любит, и все его потомство!»
И судьба начала вершить свое правосудие… Однако не сам Франц Иосиф в этом повинен. Ему исполнилось только девятнадцать лет, и он лишь за несколько месяцев до этих событий взошел на трон императоров Австрии. Второго декабря предыдущего года восемь часов утра премьер–министр князь Шварценберг обнародовал документ, объявлявший Франца Иосифа совершеннолетним, и одновременно документы об отречении императора Фердинанда I и о восхождении на трон эрцгерцога Франца Карла и эрцгерцогини Софии, родителей юного принца. Венгерская революция вспыхнула почти сразу, и именно Шварценберг и поддержавшая его эрцгерцогиня София на самом деле повинны в первой большой современной трагедии, которую пережила благородная Венгрия.
Однако проклятие графини Батиани адресовано именно Францу Иосифу, и именно него оно потом подействовало. 24 апреля 1854 года он женился на своей кузине Елизавете, дочери герцога Макса Баварского, подробности этой женитьбы мы уже знаем. Казалось, судьба улыбалась молодой паре, имевшей все: юность, красоту, сердечные отечества, любовь и одну из самых могущественных в мире корон. Но очаровательная Елизавета принесла с собой вместе с ослепительной красотой тяжелую наследственность рода Виттельсбахов: чрезмерный романтизм, чувствительность людей, с которых заживо содрали кожу, и пристрастие к скитаниям. Именно эта наследственность в сочетании с наследственностью Габсбургов таила в себе семена всех трагедий и трагических возможностей.
Очень скоро Елизавете стало тесно в корсете безжалостного венского этикета, скопированного с этикета испанских королей. Преданная любовь мужа не помешала ей пускаться за мечтами во все стороны света, в дальние путешествия, как мечтал ее двоюродный брат, сумасшедший король Людвиг Баварский. Для Франца Иосифа она олицетворяла всю любовь мира, нашедшую продолжение в четырех детях, которых она ему подарила. И он считал, что, пока с ним его дорогая Сисси и его дети, не случится никакого несчастья. Одержимый работой, пленник мелочной и безмерно консервативной бюрократии, он проводил жизнь у руля своей огромной империи, стараясь предоставить Елизавете как можно больше свободы — ведь она находила в этом удовольствие.
И все же с ним приключилась первая трагедия после первой сердечной раны, нанесенной 20 мая 1857 года смертью их первого ребенка, маленькой Софии. 19 июня 1867 года его брат, император Мексики Максимилиан, погиб от пуль бойцов Хуареса, а императрица Шарлотта впала в безумие.
Вторая трагедия прямо–таки раздавила супругов: 20 января 1889 года наследник, эрцгерцог Рудольф, покончил с собой в охотничьем домике Майерлинга вместе с юной баронессой Ветсера. С того самого дня путешествующая императрица превратилась в императрицу блуждающую: она больше не выносила Вену, наезжала туда изредка и на короткий срок и снова отбывала на Корсику, в Лондон, на Мадейру — куда угодно, мечась по всем закоулкам Европы, словно обезумевшая птица, в сопровождении горстки преданных слуг. Ее преследовала смерть — смерть сына, да еще и двоюродного брата Людвига II, утонувшего в озере Штарнберг. Смерть, казалась, шла за ней по пятам. Она приготовила ей последний в жизни, особенно жестокий удар: 4 мая 1897 года самая молодая из ее сестер, герцогиня Алансонская София, заживо сгорела на пожаре на благотворительном базаре.
Когда пришла эта скорбная новость, Елизавета находилась в Линце. Убитая горем, она отказалась встречаться с кем бы то ни было, сделав исключение для Франца Иосифа, примчавшегося из Вены, чтобы ее утешить. Все время она в таком нервном состоянии, так бледна и убита горем, что император упросил ее поехать на воды в Киссинген, которые ей всегда помогали.
Очень своевременная предусмотрительность — вскоре императрица вновь стала испытывать потребность к бегству. В июне она вернулась в Линц, затем поехала в Ишль, где ее моральному состоянию
