на коленях. На вошедшего Валерия она не обратила внимания, и тот понял, что бабушка витает в облаках. Валерий сел на соседний со старушкой стул, помолчал, затем обратился к ней:
– Простите, вы к кому из юристов…
Она повернула к нему голову, он мастерски изобразил на своем лице изумление пополам с искренней радостью:
– О, это вы? Ксения Николаевна…
– Я. А вы, простите, кто?
– Не узнаете? – улыбнулся он. – Вы приносили мне колье…
– А! Вспомнила, – явно не обрадовалась старушка случайной встрече.
– Ну и почему вы не звонили? Или проконсультировались в другом месте?
– Не до консультаций мне, – буркнула она.
– Что так? – участливо спросил Валерий.
– Проблем куча. А с бюрократами проблемы удваиваются!
– Все же, Ксения Николаевна, найдите время и приезжайте в мастерскую с колье. Мой приятель пока еще здесь. Я рассказывал ему о колье, он обещал сделать диагностику бесплатно. Возможно, даже купит его у вас…
Ксения Николаевна взглянула на него с подозрительным любопытством, несколько секунд рассматривала Валерия, и в этот миг он понял, что имеет дело далеко не с дурочкой. А старушка, отведя глаза в сторону, вздохнула без тени сожаления:
– Продавать, к сожалению, нечего.
– Как это? Вы же хотели знать точную стоимость колье. Разве не для того, чтобы продать его?
– Совершенно верно, – величественно кивнула Ксения Николаевна. – Я хотела продать, но… колье ушло погулять.
– Простите, что сделало колье?
– Какой вы недогадливый! Нет у меня колье. Его украли.
– Да что вы! Не может быть.
– Но это так. Вор проник в дом и украл колье.
– А милиция что? Вы заявили в милицию?
– Зачем? Если это подделка, вор, думаю, от злости вырвет на себе волосы.
– Но колье… возможно… из драгоценных камней! Пусть не бриллиантов, но… даже качественная подделка стоит дорого…
– Пусть тогда вору будет хорошо. Извините, мне к адвокату…
Ксения Николаевна встала, так как ее действительно пригласили в кабинет, а Валерий Иванович некоторое время посидел в приемной, затем вернулся в машину, упал на сиденье и закатился от хохота, прикрыв лицо ладонью.
– Чем вызвано такое веселье? – настороженно осведомился Никита. – Бабка подарила тебе колье прямо в юридической конторе?
– Нет, – качая головой и смеясь, сказал Валерий. – Колье украли.
Наверное, пару минут Никита сидел молча, глядя на друга с неописуемым ужасом. А тот, видя его потрясение, закатился от нового приступа смеха. Немного успокоившись, он пересказал свой диалог с Ксенией Николаевной. Никита повесил голову, устремил тоскующий взгляд перед собой. Постепенно его глаза мутнели, губы сжимались. Понаблюдав за ним, Валерий подтрунил:
– Где же твой оптимизм? А, Никита? Куда пропал оптимизм?
В это время из юридической фирмы вышла Ксения Николаевна, огляделась и бодро двинула к проезжей части – снова ловить такси. Старушка чуть ли не пританцовывала, наверняка зарядилась положительными эмоциями в консультации.
– Посмотри на нее, – сказал Никита, выпрямившись. – Что-то не похожа она на человека, у которого украли бриллианты. Послушай, а почему она не заявила в милицию?
– Ну и что? В ее возрасте маразм закономерен.
– В ее возрасте людей отличает жадность. По-моему, в психиатрии даже существует определение такое – «старческая патология жадности». Возможно, на самом деле это звучит несколько иначе, но смысл тот. – Никита наблюдал, как Ксения Николаевна садится в такси, затем повернулся к Валерию Ивановичу. – Что-то тут не то. Я почему-то уверен: она врала тебе. Тебя ее поведение не наводит на мысль…
– Что колье у старухи в целости и сохранности? Значит, она передумала продавать. И, видимо, у нее есть на это причины. А тебе советую не горевать по поводу чужих бриллиантов, иначе сдвинешься.
– Разреши совет не принять. Мои предки, как очумелые, охотились за этим колье, я не имею права его упустить. Это дело чести. Едем, у меня появилась идея, ее нужно обмозговать.
– А я верю, что колье у нее и правда уже нет. Просто для одних потерять даже сто рублей катастрофа, а для других – неприятность, не более.
Щукин якобы проходил мимо Батона, но в последний момент устремил заинтересованный взгляд на часы в его руке, как будто только сейчас их заметил. Тот стоял в оживленном месте на рынке, часы предлагал не всем, а только хорошо одетым людям, которым, по его мнению, не жалко ста пятидесяти рублей. Заметив, что очередной прохожий аж шею вытянул, разглядывая часы, Батон на всякий случай объяснил, а то тупых тут бродит до отвала:
– Продаю.
Щукин приблизился, в руки часы не взял, а спросил:
– Сколько?
– Сто с полтинником.
Архип Лукич взял часы, послушал тиканье, перевернул… а там знакомая надпись. Но он сделал вид, что не надпись его заинтересовала, а фирма:
– «Шеппард»? Ого! Что-то дешево. Небось Юго-Восточная Азия наштамповала.
– Пф! – возмущенно фыркнул Батон. А Щукин широко и дружелюбно улыбался, видя, как со спины к продавцу краденых часов заходят два оперативника. А продавец заливался соловьем: – Натуральные! Век воли не видать! Мамин подарок. Но тяжелые материальные обстоятельства… Не, а че это вы так смотрите на меня?
– Видишь ли, Рауль, часики действительно подарила мама, но не тебе… А где их украл Пушко, ты в курсе? – Батон мигом смекнул, что за кент его донимает расспросами, и рванул вперед… но его подхватили под руки оперативники. – Не надо делать ноги, Батон, мы ж тоже умеем бегать. Смотри, какие орлы тебя под крылья взяли, эти догонят.
– Понял, – сник тот. – Ну и ладно. Я готов.
Батона привезли в прокуратуру, завели в кабинет Щукина. Не дожидаясь приглашения, он бухнулся на стул, развалился, показывая всем своим видом: плевать мне на вас. Тем временем Архип Лукич в предвкушении удачи уселся за столом, оперативники расположились позади подозреваемого.
– Чистосердечное? – ехидно спросил Щукин.
– А че ты скалишься? – обиженно надулся Батон. – Думаешь, мокрушника сцапал? Ну, и пиши, чего хочешь. Я все подпишу. Пиши, пиши…
– И что, по-твоему, я должен написать? – спросил Щукин. Батон смерил его пренебрежительным взглядом и отвернулся к окну. Щукин ухмыльнулся. – Значит, я должен написать, что ты убил Пушко и Еву? А ты подпишешь? Точно?
– Подпишу, – с вызовом согласился Батон.
Щукин откинулся на спинку стула, любуясь Батоном, как не любовался бы королевой красоты. Честно сказать, его занимал этот проспиртованный экземпляр уж только тем, что еще не было задано по существу ни одного вопроса, а он соглашался подписать все, что угодно. В практике Щукина такого не бывало, да и вряд ли вообще кто-нибудь из преступников вел себя аналогично Батону. Конечно, накатать можно любую «грамоту», а Батон на суде от всего откажется… И потом, Грелку убил не он, но кто? Интересно, как Батон сам преподнесет смерть Пушко и Евы? Однако к разговорам по душам он не настроен, и это не поза.
Щукин перешел на добродушный тон:
– Слышь, Батон, тебе действительно все равно, что мы напишем?
– Ну…
