Они нагрянули рано поутру.
Гостиница «Пассанер Вольф»
Пассау, Германия
Понедельник, вечер
21 мая
Дорогая Евангелина!
Мы с господином Бомоном попали в довольно неприятное положение.
Только прошу тебя, не волнуйся. Есть надежда, что завтра днем мы уже будем в безопасности — в австрийском поезде, который мигом доставит нас в Линц.
Но я пишу тебе на тот случай, если вдруг произойдет что-то непредвиденное.
Интересно, помнишь ли ты то замечательное утро в Торки, раннее-раннее, когда еще не взошло солнце. Это было в июне, и воздух был на удивление теплый, почти знойный. На западе — полная луна, а на востоке небо уже начало розоветь. Было примерно половина пятого. Мы с тобой вдвоем вылезли в окно школы госпожи Эпплуайт и прошлепали по тропинке, что вилась меж берез, к мысу на берегу Ла-Манша. Мы уселись на мокрую деревянную скамейку и уставились на воду. Луна была у нас за спиной, тени не падали на воду, и она казалась темно-свинцовой.
На востоке, над горизонтом начали сгущаться облака, и мы испугались, что восход не будет таким потрясающе красивым, как мы надеялись. Но пока мы сидели, далекие облака разошлись, и в то самое мгновение, когда из-за края земли выглянуло солнце, они совсем рассеялись, исчезли, и яркий, согревающий душу свет разлился по морской глади, красно-оранжево-золотой свет. И вдруг на какой-то миг, на полсекундочки, среди всех этих ослепительно ярких красок, среди всех этих коралловых, алых и пунцовых переливов полыхнуло зеленым.
Помню, как ты схватила меня за руку и сказала:
— Ты видела? Зеленую вспышку?
— Да! — воскликнула я. Сердце у меня неистово заколотилось.
Несколько трепетных минут мы любовались солнцем — как оно мало-помалу теряло свое чудесное великолепие, превращаясь в обычное загадочное светило — яркое, желтое круглое чудо на утреннем небе. Никаких зеленых вспышек мы больше не видели.
Я даже расстроилась. Помню, как ты схватила меня за руку.
И на полном серьезе сказала:
— После того что мы видели, думаю, можно и умереть.
На мгновение я была потрясена. Сколько же нам в ту пору было лет? Одиннадцать? Двенадцать? Смерть нас тогда не пугала. Почему, удивилась я, ты так говоришь?
Но потом я поняла, что, конечно, ты была права. Нас оделили сказочным даром — даром, который наполнил меня таким счастьем и такой радостью, каких я еще никогда не испытывала. И если мне случится умереть прямо сейчас, в этот самый миг, я умру счастливой и радостной. И разве может кто-нибудь из нас, независимо от возраста, мечтать о большем?
С той поры мне довелось пережить лишь несколько похожих мгновений. Но каждый раз я вспоминала о том, первом, который я пережила вместе с тобой.
Как я уже сказала, возможно, завтра днем мы с господином Бомоном будем лакомиться шоколадным тортом с миндалем в каком-нибудь уютном кафе на берегу реки. Но, что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала — с той самой минуты, как мы увидели тот восход, я дорожила им и тем, что разделила эту минуту с тобой. И после нашей долгой дружбы я, как всегда, дарю тебе…
Всю свою любовь.
Глава сороковая
Меня разбудил стук. Кто-то колотил в дверь.
«Кольт» лежал у меня под подушкой. Я сунул туда правую руку, нащупал его, сел и зажег свет. Часы лежали на прикроватном столике. Четыре утра.
На мне были шорты. Я встал с кровати и прошел к двери. Не открывая ее, спросил:
— Кто там?
— Портье. У нас тут проблема.
Держа пистолет у правого бедра, я левой рукой отпер дверь, но цепочку не снял. Приоткрыв дверь, глянул в щель.
Я узнал портье — молодого пария в тесноватом костюме.
— Какая еще проблема? — спросил я.
— С вашей спутницей. С той женщиной.
— Что с ней?
— Она поранилась.
— Поранилась?
— Да, она спустилась вниз какое-то время назад и…
— Погодите.
Я едва успел снять цепочку, как дверь резко распахнулась, ударив меня по лбу и по правой руке. Вслед за тем в комнату ворвались двое здоровяков в черных плащах и схватили меня. Один из них ударил меня коленом в пах. Когда я согнулся, хватая ртом воздух, меня ударили по затылку. Я заметил только, как закружился пол, — дальше я уже ничего не видел.
Думаю, я недолго находился без сознания, должно быть, минуты две, а когда пришел в себя, то обнаружил, что сижу на полу возле зеркального комода, спиной к стене. Голова болела, меня поташнивало.
В комнате находились трое громил. Двоих я только что видел. Каждому лет по тридцать с лишним. Они стояли с обеих сторон от меня, примерно в метре, у кровати, и у каждого в руке было по «люггеру». Между ними я увидел третьего мужчину в таком же черном плаще — он сидел на кровати. Он был моложе, стройнее, с бледным, худым серьезным лицом, как у монаха.
Я сообразил, что уже где-то видел его. Он был с Рёмом в «Микадо».
Кальтер. Лейтенант Феликс Кальтер.
Кальтер сказал:
— Не делайте глупостей. Мы не собираемся причинять вам вред.
— Вижу, — сказал я.
— Насилие было вызвано необходимостью, — сказал он. — Этого больше не повторится, если вы будете благоразумны.
Я почувствовал, что у меня слева здорово болит грудная клетка. Наверное, один из них пнул меня, пока я был без сознания. Неужели и это было вызвано необходимостью?
— Где мисс Тернер? — спросил я.
— Внизу. Ждет, когда вы составите ей компанию.
— Как вы нас нашли? — спросил я.
— Вы покупали бензин в Мюльдорфе. У нас есть друзья среди местных полицейских. Один из них поговорил с хозяином гаража.
С тем веселым толстяком.
— И вы догадались, — сказал я, — что мы направляемся в Пассау. К границе.
Кальтер только пожал плечами.
— Проще пареной репы. — Он встал. — Собирайтесь.
