стену узкой траншеи. В салоне с водительской стороны мы увидели сплошной ковер пушистой серой плесени и грибков, покрывавших сиденье и пол. Словно саван плесень скрывала то, что могло быть под ней. Как ни странно, мне хватило присутствия духа шагнуть вперед и смахнуть часть плесени. Из-под ее сплошного покрова появились женские часы, побуревшая, скрюченная кроссовка и кусок цветастой ткани словно от женского сарафана, и это окончательно убедило нас, что перед нами не просто закопанный автомобиль, а влажный, плохо закрытый склеп.

Плесень, часы, обувь — это было практически все, что осталось от матери Джея Рейни.

Как впоследствии подтвердила комплексная криминалистическая экспертиза, основывавшаяся на сохранившихся зубах, прядях волос и серийном номере двигателя автомобиля, это действительно была мать Джея, трагически погибшая в возрасте тридцати девяти лет. Она не бросила своего единственного ребенка — своего ладного и крепкого красавчика Джея. Напротив, если судить по месту захоронения машины, она отправилась искать его в темноте, то ли почувствовав плывущий в воздухе запах гербицида, то ли просто по зову материнского сердца, — и нашла свою смерть.

Работники Марсено расстелили на земле кусок полиэтиленовой пленки, на которую они складывали свои находки — одну серьгу, обручальное кольцо, старые кроссовки, не сгнившие только потому, что были сделаны не из кожи, а из дешевого кожзаменителя, бусы из какого-то поделочного камня, маленькую собачку из муравленой керамики. Повертев ее в руках, Марсено протянул игрушку мне. Она показалась мне довольно тяжелой, и я стер с нее грязь. Несмотря на некоторую неправильность пропорций, в собачке была своя прелесть. На брюшке ее я нащупал глубоко вырезанные в глине слова: «Джей Р. IV класс».

Когда вскрыли багажник автомобиля, я увидел там только пластмассовую канистру для бензина, складное пляжное кресло, алюминиевую бейсбольную биту и резиновые шлепанцы. Ни чемоданов, ни каких-либо других вещей, которые могла бы взять с собой женщина, решившая покончить с неудавшимся браком, там не было.

Я посмотрел на Марсено. Он и его люди стояли молча; они прекрасно понимали, что означают эти находки, и по-родственному (в конце концов, все люди — братья) отдавали должное общим для всех похоронным обычаям, таким же древним, как сама жизнь.

Марта Хэллок продолжала рыдать в своем автомобиле.

— Бедная мой девочка!.. — всхлипывала она. — Бедная, милая девочка!..

Как это я не догадался, что она приходилась Джею родной бабкой?!

Марсено и я отошли в сторону и встали у края обрыва.

— А ведь это она продала мне землю, — сказал чилиец. — Номинально владел фермой мистер Рейни, но продала ее она!

— Я думаю, Марта Хэллок подозревала, что здесь кто-то похоронен, — подозревала и боялась, что это может оказаться правдой.

— Но кто?! Кто здесь похоронен?

— Ее дочь, мать Джея Рейни. Племянник Марты Поппи знал это наверняка; не исключено, что именно он и закопал здесь автомобиль. Много лет назад здесь произошел несчастный случай, говоря юридическим языком — неосторожное обращение с ядовитой жидкостью, паракватом. Вы должны знать, что это такое.

Марсено кивнул.

— Джей надышался этой дрянью и едва не погиб, — продолжал я. — В ту же ночь его мать исчезла, но все считали, что она просто убежала от мужа. И только Марта знала, в чем дело. Быть может — инстинктивно, подсознательно, но она знала.

Марсено растерянно провел рукой по волосам. Все происходящее совершенно сбило его с толку — настолько это было глупо, бесцельно, бессмысленно…

— Значит, мистер Поппи просто хотел закопать машину поглубже, так, что ли? — спросил он наконец.

— Похоже на то.

— Но тут, на беду, подвернулся этот негр, Хершел, — проговорил Марсено. — Он спросил, что ты тут делаешь, а Поппи сгоряча его послал. Они поссорились, может быть, даже подрались; это и вызвало сердечный приступ.

— Возможно, Поппи сказал, что он делает, — возразил я. — Вполне достаточно для сердечного приступа. Пли Хершел сам догадался… А может, он с самого начала знал, в чем дело, и боялся, что все откроется.

Марсено обернулся и некоторое время разглядывал ржавый остов «тойоты».

— Поппи был в отчаянии, — продолжал я. — Но он знал, что если на этом месте высадят виноград, пройдет очень много времени, прежде чем машину обнаружат. А быть может, ее не обнаружат вообще никогда.

— Поппи надеялся, что к тому времени он успеет умереть?

— Что гораздо важнее, он надеялся, что к тому времени умрет Джей Рейни, — сказал я.

— Не понимаю почему?…

Я пожал плечами:

— Это только моя догадка, но… Я думаю, это Поппи забыл выключить разбрызгиватель с паракватом. Это он убил мать Джея. Когда он ее нашел, то очень испугался и решил закопать тело вместе с машиной.

— Для одного человека это очень большая работа, даже если земля была мягкой. В лучшем случае ему потребовалось бы часов десять — двенадцать.

— Вовсе нет, ведь у Поппи был трактор. Кроме того, он мог наткнуться на нее задолго до рассвета.

Марсено опустился на колени, набрал пригоршню земли, растер между ладонями.

— И он хотел помешать мистеру Рейни все выяснить?

— Я думаю, для начала он старался избежать обвинения в непредумышленном убийстве.

— Но мистер Рейни знал?

— Вряд ли. Во всяком случае, до последнего времени он наверняка был не в курсе, — ответил я. — Он начал о чем-то догадываться, когда в последний раз пришел в Кубинский зал в тот день, когда я вам звонил.

Марсено поднялся и тщательно отряхнул колени — аккуратный, подтянутый джентльмен начала третьего тысячелетия, достойный представитель международной деловой элиты.

— Значит, все выяснилось, — сказал он с облегчением. — Теперь все позади.

— Не совсем. Остался еще один вопрос.

— Какой?

— Вы так и не объяснили, почему вы не приехали в ресторан, когда я вас об этом просил. Поппи мог бы ответить вам еще тогда.

Несколько секунд Марсено разглядывал свои ногти.

— Я решил, что в этом нет необходимости, мистер Уайет.

— Но ведь у меня были сведения, которые вас крайне интересовали!

Марсено не ответил, и в его молчании мне почудилось что-то холодное. Вот он поправил часы, посмотрел на солнце, и я понял, что чилиец старается придумать какое-то правдоподобное объяснение.

— Этот человек — Г. Д. — явился ко мне в офис, — сказал он наконец. — Он угрожал… — Марсено посмотрел на меня и пожал плечами, словно все дальнейшее было настолько очевидно, что и объяснять не стоило.

— Что же было дальше?

— Мы заключили сделку. В конце концов, и он и я разыскивали одних и тех же людей, чтобы задать им одни и те же вопросы. Я не предполагал, что Г. Д. собирается… — Он осекся, словно поняв, что при желании я могу причинить ему немало неприятностей.

— Полагаю, мистер Уайет, я должен перед вами извиниться.

— Для вас это просто бизнес, — с горечью пробормотал я.

Но Марсено, по всей видимости, все же считал иначе — во всяком случае, его взгляд снова метнулся в сторону тяжело осевшего на землю заржавленного кузова, внутри которого смутно белела бесформенная,