– Полегчало? – спросил он.
– Полегчало, – согласилась она.
– А люди удивляются, чего мы пьем, – усмехнулся он.
– Тем не менее лично мне хватит – а тебе?
– Тебя устроит приблизительная цифра?
– Меня устроит, если ты расскажешь, как идут дела в Туллиаллане.
– Больших успехов я там не достиг.
– Но это, вероятно, еще впереди?
– Возможно. – Немного помолчав, он продолжил: – Если я решусь совершить несколько рискованных шагов.
Она посмотрела на него:
– Но сначала переговоришь со Стрэтерном, так ведь?
Он кивнул, но по ее лицу понял, что не убедил.
– Джон…
Тот же тон, каким сегодня днем говорила Шивон.
– Но ведь ты же можешь взять такси, – сказал он.
– И что из этого?
– А то, что можно выпить еще.
Она заглянула в свой стакан. В нем не было ничего, кроме льда.
– Пожалуй, осилю еще один, – согласилась она. – Теперь я плачу. Ты что будешь?
После третьей порции джин-тоника она призналась Ребусу, что кое с кем встречалась. Это продолжалось примерно девять месяцев, а потом все разом кончилось.
– И правильно, что это не афишировала, – одобрительно заключил он.
– У меня даже не было возможности познакомить его с вами.
Она вертела в руках стакан и разглядывала тени, которые он отбрасывал на поверхность барной стойки. Генри обслуживал кого-то в другом конце зала. Пришел еще один завсегдатай и, подсев к приятелю за один из столиков, принялся обсуждать с ним футбольные новости.
– Ну а как твои отношения с Джин? – поинтересовалась Джилл.
– Между нами возникло некоторое непонимание, – дипломатично ответил Ребус.
– Не хочешь говорить?
– Нет.
– Не хочешь доверить мне уладить ваши отношения?
Он посмотрел на нее и отрицательно покачал головой. Джин и Джилл были подругами: Джилл их и познакомила. Он не хотел, чтобы она из-за этого чувствовала неловкость.
– Тем не менее спасибо, – поблагодарил он. – Мы и сами все уладим.
Она взглянула на часы.
– Мне, пожалуй, пора. – Соскользнула с табурета и подхватила свой рюкзачок. – А ты знаешь, здесь совсем не плохо, – заключила она, еще раз окинув взглядом выцветший интерьер бара. – Я бы что-нибудь съела. Ты ужинал?
– Да, – соврал он, понимая, что ужин с Джилл – это уже измена принципам. – Надеюсь, ты не сядешь за руль в таком виде, – предостерег он ее, когда она шла к двери.
– Посмотрю, как буду чувствовать себя на воздухе.
– Лучше представь, что будет, если тебя заберут за управление машиной в нетрезвом виде!
Она помахала ему рукой и скрылась за дверью. Ребус решил заказать еще порцию. Запах духов Джилл еще витал в воздухе. Он чувствовал его даже на рукаве своего пиджака. Может, стоило послать Джин вместо цветов духи, мелькнула у него мысль и сразу сменилась другой: ведь он не знает, какие духи она любит. Глядя на выставку бутылок за барной стойкой, он вдруг понял, что даже в подпитии может без напряжения вызвать в памяти вкус и особенности не менее двух дюжин сортов пива.
Две дюжины сортов пива… и ни малейшего представления о том, какими духами пользуется Джин Берчилл.
Открыв дверь подъезда, он заметил на лестнице какую-то тень: кто-то спускался вниз. Возможно, кто-нибудь из соседей, но Ребус почему-то отбросил эту мысль. Он оглянулся, но на улице никого не было. Нет, это не засада. Он посмотрел вверх: показались ступни, затем ноги и, наконец, все тело.
– Что ты здесь делаешь? – свистящим шепотом спросил Ребус.
– Слышал, что ты меня искал, – ответил Хорек, спустившийся на верхнюю площадку первого этажа. – Да и мне надо с тобой поговорить.
– Ты никого с собой не привел?
Хорек помотал головой:
– Босс бы такие встречи не одобрил.
Ребус снова повел глазами вокруг. Ему не хотелось пускать Хорька в квартиру. Самое подходящее место – бар, но еще одна доза, и разум помутнеет.
– Ладно, пошли, – сказал он и, пропуская Хорька вперед, пошел к двери, ведущей во двор.
Открыв замок, он распахнул ее. Обитатели дома не часто выходили в сад, разбитый на заднем дворе. Листва на деревьях и кустах пожухла, газоны заросли травой, доходящей почти до пояса, и только по периметру шла узкая полоска самых устойчивых к засухе, а потому еще зеленых растений. Почти сразу, как Ребус с семьей поселился здесь, Рона выдрала все сорняки и посеяла семена травы и цветов. Сейчас было практически невозможно определить, выжило ли хоть что-нибудь из ее посева. Забор из кованого железа отделял их садик от соседних, образующих прямоугольник, на каждой стороне которого стоял многоэтажный дом. В большинстве окон горел свет: в кухнях, ванных комнатах, на лестничных площадках. Для них освещения было более чем достаточно.
– В чем дело? – спросил Ребус и полез в карман за сигаретами.
Хорек поднял с земли и положил в карман пустую банку из-под пива, которую только что смял, наступив на нее каблуком.
– У Эли пока все в порядке.
Ребус уже почти позабыл про сына Хорька.
– Ты сделал то, что я тебе велел?
– Они пока все еще держат его на крючке, но мой адвокат говорит, что у нас все выгорит.
– Ему уже предъявили обвинение?
Хорек кивнул:
– Только в употреблении: предъявили количество, которое было при нем, когда его взяли.
Ребус покачивал головой в такт его словам. Клеверхаус в этом случае действовал осмотрительно.
– Дело в том, – начал Хорек, наклоняясь к цветочной клумбе и поднимая валяющиеся на ней пакет из-под чипсов и обертку шоколада, – я боюсь, как бы мой босс не пронюхал чего-нибудь.
– Об Эли?
– Не только об Эли… я говорю о наркоте.
Ребус зажег сигарету и задумался о вездесущей системе глаз и ушей, созданной Кафферти. Ведь всего-то и надо, чтобы ученый из полицейской лаборатории рассказал коллеге, а этот коллега поделится с приятелем… и пошло, и пошло. У Клеверхауса не было никакой возможности долго хранить задержанный груз в упаковках. Все равно…
– Так это, может, и к лучшему, – успокоил Ребус Хорька. – Нажми со своей стороны на Клеверхауса, пусть предпримет хоть что-то.
– Например, предъявит обвинение Эли, ты это имеешь в виду?
Ребус пожал плечами:
– Или передаст дело таможне, таким образом, они спихнут это дело с себя, да и еще и прославятся…
– А Эли в любом случае загремит за решетку?
