вернулся в компьютерную группу отдела судебно-медицинских экспертиз. Тебе известно, что объем работы в этом подразделении ежеквартально увеличивается на двадцать процентов?

Шивон встала с дивана и подошла к окну. Жалюзи были закрыты, но она стояла перед окном в такой позе, словно всматривалась в какую-то доселе невиданную, пугающую перспективу.

– Где возрастает объем работы? В Агентстве по борьбе с наркотиками?

– В компьютерной группе отдела судебно-медицинских экспертиз. Ты меня не слушаешь…

– Кафферти… – повторила она, обращаясь скорее к самой себе.

Кафферти владелец «Парадизо»… Эдвард Марбер часто посещал это место… И этот рассказ о том, что Марбер надувал своих клиентов…

– Сегодня я должна была его допросить, – как бы между прочим сказала она.

– Кого?

Она повернулась к Мозу и посмотрела на него так, будто забыла о том, что он здесь.

– Кафферти, – объявила она.

– В связи с чем?

Она не слышала его вопроса.

– Он был в отъезде, в Глазго… должен вернуться сегодня вечером, – сказала она, глядя на часы.

– Придется отложить до понедельника, – предположил Моз.

Она кивнула. Да, можно отложить. Может быть, ей удастся собрать на него кое-что еще.

– Ладно, – сказал Моз. – Сядь и расслабься. Она обхватила себя руками.

– Ну как я могу расслабиться?

– Легко. Для начала сядь, сделай несколько глубоких вдохов и начинай рассказывать мне какую- нибудь историю.

Она внимательно посмотрела на него:

– Какую же, например?

– Например, о том, почему ты вдруг проявляешь такой интерес к Моррису Гордону Кафферти…

Шивон отошла от окна, опустилась на диван и сделала несколько глубоких вдохов. Затем встала и взяла в руки стоявший на полу телефон.

– Сперва нужно сделать еще одно дело.

Глаза Моза округлились. Но когда на звонок Шивон ответили, его лицо расплылось в улыбке. Она заказала пиццу.

В понедельник Ребус вернулся в Туллиаллан, поспев к завтраку. Большую часть субботы он провел в баре «Оксфорд», убивая время сначала в одной, а потом в другой компании выпивох. Под конец он все же добрался до своей квартиры и уснул в кресле; проснулся в полночь от нестерпимой жажды и головной боли. Потом так и не смог уснуть до рассвета, хотя собирался отсыпаться до полудня. Почти всю вторую половину воскресенья он провел в прачечной самообслуживания, а вечер – снова в «Оксфорде».

В общем, что ни говори, выходные он провел не так уж и плохо.

По крайней мере провалов памяти у него больше не случалось. Он мог припомнить все, о чем говорилось в баре «Оксфорд», все шутки в свой адрес; все, что показывал телевизор, стоявший в дальнем углу. Сразу после начала расследования убийства Марбера он вдруг почувствовал сильнейшую апатию и упадок сил. Прошлое, казалось, душило его так же сильно, как настоящее. Воспоминания о женитьбе и о том дне, когда они с молодой женой перебрались на Арденн-стрит. О той первой ночи, когда он, стоя у окна, наблюдал, как на противоположной стороне улицы какой-то пьяница средних лет, вцепившийся в фонарный столб, уснул и, спящий, изо всех сил старался удержать равновесие. Ребус почувствовал прилив симпатии к этому человеку; тогда многое вызывало у него подобное чувство – ведь в то время он был новобрачным, с первой закладной [9] и Роной, мечтающей о детях…

И вот за неделю, от силы две до злополучного инцидента с чайной кружкой Ребус сам превратился в такого человека: мужчину средних лет, вцепившегося в такой же фонарный столб и пытающегося сосредоточиться, хотя для него даже перейти улицу – задача невыполнимая. Он должен был прийти к Джин на обед, но, расслабившись в «Оксфорде» и чувствуя себя там вполне комфортно, на минутку выскользнул на улицу и по телефону наплел ей что-то о том, почему не сможет прийти. Он, кажется, имел намерение пойти на Арденн-стрит; сейчас он не мог вспомнить, каким путем он добирался до дому. Он держался за фонарный столб и смеялся, вспоминая того человека. Когда сосед пытался ему помочь, Ребус, еще крепче вцепившись в столб, кричал во все горло, что он ни на что не годен, кроме того, чтобы сидеть в конторе да трепаться по телефону.

Он не осмелился посмотреть соседу в глаза, потому что…

Выйдя за сигаретами после завтрака, он увидел, что на плацу для парадов и построений собралась толпа. Среди собравшихся было множество слушателей и практикантов. Группа стажеров из Управления уголовных расследований отмечала половину отбытия своей пятинедельной стажировки. Одним из пунктов их учебно-тренировочной программы была организация сбора благотворительных пожертвований, и во имя исполнения этого задания один из стажеров обязался совершить парашютный прыжок с приземлением на плацу. Приземление было назначено на 9 часов 15 минут, место было обозначено большой буквой X, составленной из двух расстеленных на земле полотнищ ярко-красной материи, придавленных камнями. Несколько практикантов, сощурившись и прикрывая глаза от солнца ладонями, смотрели в небо.

– Может, Королевские ВВС помогут, – мечтательно предположил кто-то.

Ребус стоял поодаль, засунув руки в карманы. Он уже предпринял спонсорскую акцию, обязавшись выложить пять фунтов в случае удачного приземления. Среди собравшихся пронесся слух, что в проезде припаркован «лендровер» с армейскими номерами. В одном из окон здания, перед фасадом которого размещался плац, виднелись два силуэта в светло-серой униформе.

– Сэр, – обратился к Ребусу один из слушателей, предлагая пройти вперед.

Так тут было принято, такое отношение к старшим предписывали правила поведения в колледже. Если столкнешься с полдюжиной таких парней в коридоре, все, как один, учтиво произнесут «сэр», уступая дорогу. Он сделал вид, что не заметил учтивости молодого человека. Дверь открылась, все взоры устремились туда. Вышел молодой человек в летном комбинезоне, грудь опоясывали парашютные ремни. В руках он нес складной металлический стул. Молодой человек поклонился и послал лучезарную улыбку толпе, безмолвно следившей за тем, как он подходит к знаку X и резким движением ставит стул в центр. Ребус шумно выдохнул и покачал головой, догадавшись, что будет дальше. Практикант из Управления уголовных расследований влез на стул, сжался и, вытянув руки по швам, прижал их к телу, словно намеревался нырнуть солдатиком в бассейн. И – прыгнул. Едва он коснулся земли, вверх густым облаком взметнулась пыль. Он стоял прямо, широко разведя руки, словно готовясь принять шумное приветствие зрителей. По толпе прошел ропот, на лицах было явно выраженное недоумение. Слушатель поднял стул. Офицеры Королевских ВВС, стоявшие за окном, смеялись.

– Что это было? – спросил кто-то, очевидно не веря глазам своим.

– Это, сынок, был прыжок с парашютом, – ответил ему Ребус.

Восхищение было слегка подпорчено лишь тем, что он только что лишился пяти фунтов. Он вспомнил, что в те времена, когда он сам был слушателем колледжа, он зарабатывал деньги подобным же образом, участвуя в тренинге отражения нападения, который продолжался практически целый день. Да, в те дни он считал удачей, если с ходу мог прорваться сквозь линии защиты…

Вернувшись в аудиторию, он объявил, что прыжок был удачным. Товарищи встретили его слова лишь хмурыми взглядами да пожимали плечами. Джаз Маккалоу, назначенный старшим следователем, беседовал с Фрэнсисом Греем. Там Баркли и Алан Уорд сортировали документы. Стью Сазерленд объяснял порядок расследования старшему следователю Теннанту, слушавшему его с кислым лицом. Усевшись за стол, Ребус придвинул к себе кипу газет. Он проработал добрых полчаса, время от времени поднимая голову, чтобы посмотреть, не желает ли Грей ему что-нибудь передать. Когда объявили перерыв, Ребус вытащил из