там были мотоцикл «Харлей Дэвидсон», сверкающий хромированными частями, злобный фокстерьер, привязанный у дверей роскошного винного магазина, и юноша в гусарском облачении, который играл на флейте у входа в бутик. За соседним с Корсо столиком неспешно целовалась парочка хорошо одетых африканцев, и проделывали они это так, словно впереди у них было сколько угодно времени, а ядерная угроза, СПИД, озоновая дыра – всего лишь забавные нелепицы, которые не имели абсолютно никакого значения в это солнечное парижское утро.

Он увидел, как она появилась в конце улицы Мазарини, на углу повернув в сторону кафе, где он ее ждал; похожая на мальчика, джинсы, расстегнутая куртка, глаза как яркие фонарики на загорелом лице, глаза, которые привлекали внимание издали – даже в толпе, под затопляющими улицу потоками света. Чертовски хороша, наверняка сказал бы Флавио Ла Понте, откашливаясь и поворачивая лицо тем боком, где, на его взгляд, борода была гуще и кудрявее. Но Корсо не был похож на Ла Понте, поэтому он ничего не сказал и ни о чем таком не подумал. Он лишь неодобрительно глянул на официанта, который именно в этот момент ставил на стол рюмку джина – «pas d'Bols, m'sieu»[102], поэтому Корсо сунул ему в руку ровно ту сумму, какая значилась в счете – чаевые compris[103], парень, – а потом вновь уставился на приближающуюся девушку. Нет, слишком глубокую рану оставила по себе Никон. С него довольно. К тому же Корсо не был так уж уверен, что лицо его с одной стороны выглядело лучше, чем с другой. Да и вообще не был уверен, что выглядел хорошо хоть с какой-нибудь стороны. И это его, черт возьми, никогда не волновало.

Он снял очки и принялся протирать стекла платком. Улица тотчас сделалась расплывчатой, а лица людей – смазанными. Но одна фигура продолжала выделяться среди прочих и по мере приближения вырисовывалась все отчетливее, хотя совсем резких контуров так и не обрела. Короткая стрижка, стройные ноги, белые теннисные тапочки – но все это он разглядел как следует, лишь когда она села на свободный стул рядом с ним.

– Я видела эту лавку. Она в двух кварталах отсюда.

Он надел очки и, ничего не ответив, воззрился на нее. Они вместе прибыли сюда из Лиссабона. Старик Дюма, возьмись он рассказывать, как они, покинув Синтру, ехали в аэропорт, написал бы, что они «мчались стрелой». Уже из аэропорта Корсо позвонил Алмикару Пинту, сообщил, чем закончился бурный жизненный путь библиофила Виктора Фаргаша, и, следовательно, отменил свое задание. Что касается обещанной платы, то договор остается в силе, и Пинту получит все сполна – за беспокойство. Португалец был удивлен – звонок разбудил его среди ночи, – но новость воспринял нормально: не мое дело, Корсо, в какие игры ты играешь, но мы с тобой вчера вечером в Синтре не встречались, понял? – ни вчера, ни раньше, вообще никогда, слышишь? И все-таки он пообещал осторожно навести справки об обстоятельствах смерти Виктора Фаргаша. Только после того, как поступит официальное сообщение о случившемся; а пока он ничего, абсолютно ничего не знает и знать не желает. Будет, конечно, вскрытие, так вот, пусть Корсо молится, чтобы причиной смерти признали самоубийство. А если его еще интересует тип со шрамом, то нужные приметы придется запустить по соответствующим каналам, объявив того подозреваемым в каком-нибудь преступлении. Связь они будут поддерживать по телефону, но он искренне советует Корсо подольше не появляться в Португалии. Да, еще одна вещь, добавил Пинту, когда по радио уже объявили посадку на самолет. В следующий раз, если он, Корсо, вздумает впутать друга в дела, где пахнет убийством, друг пошлет его к такой-то матери… Телефонный аппарат проглотил последний эскудо, и охотник за книгами постарался в двух-трех фразах доказать свою невиновность. Разумеется, ответил полицейский. Все так говорят.

Девушка ждала его в накопителе. К удивлению совершенно ошалевшего Корсо, чья способность связывать концы с концами в тот день никак не соответствовала количеству этих самых концов, которые торчали отовсюду и связываться не желали, она развила бурную деятельность, в результате чего они оба беспрепятственно поднялись на борт самолета. «А я до сих пор считал тебя бедной студенткой», – сказал Корсо, наблюдая, как она расплачивается за оба билета. «Я только что получила наследство», – буркнула она в ответ. Потом, за те два часа, что продолжался перелет из Лиссабона в Париж, она не ответила ни на один из вопросов, которые он не без труда сумел-таки сформулировать. Всему свое время, отрезала она, скользнув по нему пустым взглядом, а затем вновь погрузилась в свои мысли и вперила невидящий взор в облака, которые самолет оставлял позади – под густой полосой холодного воздуха, выбрасываемого откуда- то из-под, крыльев. Затем она уснула или притворилась спящей и опустила голову ему на плечо. По ритму ее дыхания Корсо определил, что она не спит; это был лишь удобный способ избежать вопросов, на которые она не желала – или не имела права – отвечать.

Любой другой на его месте стукнул бы кулаком и высказал все, что думает по этому поводу. Но он был волком терпеливым, хорошо вышколенным, с тренированными рефлексами и инстинктами охотника. В конце концов, девушка была единственным звеном, соединяющим его с реальностью, – теперь, когда он попал в какие-то совсем уж романные, нелепые и немыслимые обстоятельства. Кроме того, на данном витке развития сценария он против воли, но взял-таки на себя роль и искушенного читателя, и главного героя, ту самую роль, что некто, который, собственно, и плетет интригу, подмигнув, предложил ему. Правда, Корсо не понял, что значило это подмигивание – издевку или приглашение к соавторству.

– Кто-то решил сыграть со мной злую шутку, – произнес Корсо вслух, когда они находились на высоте девять тысяч метров над Бискайским заливом. Потом он искоса глянул на девушку, ожидая реакции, но реакции не последовало; соседка его даже не шевельнулась и продолжала размеренно и ровно дышать, то ли на самом деле заснув, то ли не расслышав реплики. Раздосадованный ее молчанием, он отдернул плечо, и голова спутницы на миг осталась без опоры. Затем девушка вздохнула и отыскала удобную позу, на сей раз она прислонила голову к иллюминатору.

– Конечно, с тобой играют злую шутку, – пробормотала она наконец сонно и презрительно, так и не разомкнув глаз. – Любой дурак уже давно догадался бы, что к чему.

– Что произошло с Фаргашем?

Она ответила не сразу. Краем глаза он увидел, как она заморгала, после чего уперла невидящий взгляд в спинку стоящего впереди кресла.

– Ты же сам знаешь. Он утонул.

– Кто это сделал?

Она медленно качнула головой – сначала в одну сторону, потом в другую. Ее левая рука, тонкая и смуглая, с короткими, без лака ногтями, медленно скользила по подлокотнику. Наконец рука замерла, точно пальцы наткнулись на незримое препятствие.

– Не важно.

Корсо скривился, казалось, он вот-вот расхохочется, но ему было не до смеха. Он лишь показал клык.

– А мне очень даже важно. Очень даже.

Девушка пожала плечами, что означало: нам с вами важными представляются совсем разные вещи.

Корсо настаивал:

– А какую роль во всей этой истории играешь ты?

– Я уже сказала – охраняю тебя.

Она повернулась к нему, и взгляд ее стал пронзительным, хотя всего секунду назад казался рассеянным. Она снова двинула руку по подлокотнику, словно пытаясь сократить расстояние, отделявшее ее от Корсо. И теперь рука была совсем близко, так что охотник за книгами невольно отпрянул, ощутив досаду и даже смущение. В душе его, там, где оставила свою мету Никон, зашевелились какие-то смутные, забытые и очень тревожные чувства. Начала вкрадчиво наплывать былая боль – ощущение пустоты; а все оттого, что в глазах девушки, немых и беспамятных, отражались старые призраки, воскресшие из небытия.

– На кого ты работаешь?

Ресницы опустились, точно закрылась страница в книге. И сразу ничего не осталось – только пустота. Девушка сердито наморщила нос:

– Как ты мне надоел, Корсо.

Она отвернулась к иллюминатору и уставилась наружу. Большое голубое пятно с вплетенными в него тончайшими белыми нитями упиралось вдалеке в охряную полосу. Уже показалась земля. Франция. Пункт назначения – Париж. Пункт назначения или следующая глава? Продолжение, обещанное в следующем