рода вызов. — Вы позволите мне угостить вас, Барбара?

Интересно, подумала она, не употребляют ли теперь слова «угостить вас» в каком-то другом смысле? Если так, смысла этого она не улавливала. Барбара вынуждена была признаться: проголодалась она так, что готова слона съесть. Поэтому Барбара решила, вряд ли их рабочие отношения пострадают, если она позволит Робину что-то быстренько для нее состряпать.

— Хорошо, — проговорила она.

Тем не менее Барбара чувствовала,, что будет гостьей на чужом пиру, если согласится на трапезу, не рассказав Робину о сцене, разыгравшейся между ней и его матерью. По-видимому, он считал ее спасительницей Коррин и, возможно, испытывал сердечную благодарность за ту роль, которую Барбара сыграла в вечерней драме. И хотя она действительно спасла его мать, правдой было и то, что именно она сыграла роль agent provocateur[34] в приступе Коррин. Ему нужно знать. Это только справедливо. Поэтому Барбара высвободила руку и сказала:

— Робин, нам нужно кое о чем поговорить.

Он сразу же насторожился. Барбаре это чувство было знакомо. «Нам нужно кое о чем поговорить» обычно предваряло выяснение отношений, и в данном случае могло относиться к одному из двух: или к профессиональным отношениям, или к личным… если у них, конечно, имелись личные отношения. Барбаре захотелось как-то успокоить его, но она была слишком неопытна по части женских разговоров с мужчинами, поэтому просто выпалила:

— Я сегодня беседовала с Селией.

— С Селией? — Он почему-то насторожился еще больше. — С Селией? Зачем? Что случилось?

— Мне пришлось встретиться с ней в связи с нашим делом…

— Какое отношение имеет к нему Селия?

— Как выяснилось, никакого, но я…

— Зачем тогда с ней говорить?

— Робин. — Барбара коснулась его руки. — Позвольте мне сказать то, что мне нужно сказать, хорошо?

Он выглядел встревоженным, но кивнул, хотя и настойчиво попросил:

— А мы можем поговорить внизу? Пока я буду готовить ужин?

— Нет. Мне нужно сказать вам это сейчас. Потому что в результате у вас может вообще отпасть желание меня кормить. Возможно, вам захочется сегодня же вечером объясниться с Селией.

Он казался озадаченным, но Барбара не дала ему возможности задать вопрос, торопливо продолжив свою речь. Она рассказала о двух разговорах — сначала в банке, с Селией, потом в «Приюте жаворонка», с его матерью. Робин слушал, помрачнев вначале, ругнувшись в середине и потом не произнося ни слова. Когда он не нарушил молчания спустя полминуты после окончания рассказа, Барбара добавила:

— Поэтому мне лучше всего съехать от вас сразу же после ужина. Если ваша мама и ваша подруга считают…

— Она не моя… — быстро перебил он Барбару, но сам же себя и оборвал и затем предложил: — Послушайте, может, поговорим внизу?

— А больше не о чем говорить. Давайте наведем порядок, а потом я соберу свои вещи. Я с вами поужинаю, но потом мне придется уехать. Другого выбора нет.

Она снова присела и начала собирать разбросанные «деньги» и карточки «Монополии», перемешавшиеся с принадлежностями других игр.

Робин остановил ее, схватив за запястье. На этот раз он сжал ей руку довольно сильно и сказал:

— Барбара. Посмотрите на меня.

В его голосе — как и в его хватке — появилось что-то новое, как будто юноша вдруг превратился в мужчину. У Барбары странно дрогнуло сердце. Но она повиновалась. Робин снова помог ей подняться.

— Вы не видите себя со стороны. Я сразу это понял. По-моему, вы вообще не видите в себе женщину, женщину, которой могут интересоваться мужчины.

Вот это да, подумала Барбара, но вслух произнесла:

— Думаю, я знаю себе цену.

— Не верю. Если бы знали, то не рассказали бы о том, что подозревает мама… что подозревает Селия… так, как вы это сделали.

— Я лишь изложила факты, — ровно проговорила Барбара. Ей понравилось, что голос прозвучал даже непринужденно. Но она остро сознавала близость Робина и все, что эта близость подразумевала.

— Вы не просто изложили факты. Вы сказали мне, что не верите.

— Во что не верю?

— В то, что увиденное Селией и мамой — правда. Что я испытываю к вам какие-то чувства.

— И я тоже что-то испытываю. Мы вместе работаем. А когда с кем-то работаешь, возникает дружеская привязанность, которая может…

— Мои чувства выходят за рамки дружеских. И не говори мне, что ты этого не заметила, потому что я этому не поверю. Между нами пробежала искра, и ты это знаешь.

Барбара растерянно молчала. Она не могла отрицать, что с самого начала маленькая искорка между ними пробежала. Но Барбара и вообразить не могла, что из нее может что-то разгореться, а потому поначалу игнорировала ее, а позже старательно гасила. Они были коллегами, а коллегам не стоит крутить друг с другом романы. И даже если бы они не были коллегами, она не настолько глупа, чтобы хоть на мгновение забыть о багаже своих недостатков, особенно о своем лице, фигуре, одежде, грубых манерах и колючем характере. Живет ли на земле мужчина, который разглядит за всей этой шелухой ее истинную суть?

Робин, казалось, прочел ее мысли, потому что сказал:

— В человеке важно не внешнее, а внутреннее. Ты смотришь на себя и видишь женщину, которая никогда не понравится мужчине. Верно?

Барбара оторопела. Робин стоял совсем рядом. Он ждал какой-то реакции, и рано или поздно она должна была что-то ответить. Или броситься в свою комнату и закрыться там. Тогда скажи что-нибудь, приказала себе Барбара. Ответь ему. Потому что если ты этого не сделаешь… потому что он все ближе и ближе… потому что он вполне может посчитать… Слова вырвались сами:

— Это было так давно. Я вообще-то не была с мужчиной уже… то есть… я этого не умею… Ты не хочешь позвонить Селии?

— Нет, я не хочу позвонить Селии, — произнес Робин и, преодолев последний дюйм, отделявший его от Барбары, поцеловал ее.

Господи, святые угодники, силы небесные, подумала Барбара. Потом его язык оказался у нее во рту, ладони коснулись лица, затем плеч, рук и переместились на грудь. И тут мысли Барбары оборвались. Робин прижал ее к стене, навалился на нее, чтобы Барбара ощутила все его тело, чтобы у нее не оставалось сомнений в его намерениях. Разум говорил ей: «Нет, беги, прячься». Тело сказало: «Ну, наконец-то».

Зазвонил телефон. Этот звук заставил их отпрянуть друг от друга. Они стояли, глядя друг на друга, задыхаясь, виноватые, распаленные, с безумным взглядом. Оба разом сказали — Барбара: «Тебе лучше…», а Робин: «Мне надо…»

И рассмеялись. С улыбкой Робин произнес:

— Я отвечу. Оставайся на месте. Никуда не уходи. Обещаешь?

— Да. Хорошо, — ответила Барбара.

Робин направился в свою комнату, Барбара слышала его голос — мягкое «алло», пауза и затем:

— Да. Она здесь. Подождите. — Он вышел из комнаты с трубкой от радиотелефона и, протянув ее Барбаре, сказал: — Лондон. Твой начальник.

Проклятье, подумала она. Ей уже давно следовало позвонить Линли. Он чуть ли не с середины дня ждал ее отчета. Барбара приложила трубку к уху, а Робин снова принялся собирать выброшенные из стенного шкафа вещи. Она все еще чувствовала вкус его губ на своих губах. Все еще чувствовала его ладони на своей груди. Более неудачного времени для звонка Линли выбрать не мог.

— Инспектор? — сказала она. — Извините. У нас тут небольшое происшествие. Я как раз собиралась вам