Нинель. Ее каменные пятки яростно забухали по ковру, направляясь к двери.

Не задумываясь, Таня торопливо взмахнула рукой и, направив палец с кольцом в сторону, откуда приближались шаги, шепнула: «Пундус храпундус!» Зеленая искра скользнула к замочной скважине. За дверью послышался глухой звук падающего тела.

Одновременно шуршание в коридоре будто притихло. Послышался топот множества убегающих маленьких ног. «Кажется, они боятся магии. Поняли, что у меня кольцо», — подумала Таня.

Смело распахнув дверь в спальню, она увидела, что тетя Нинель, по-детски причмокивая губами, будто в поисках соски, оглушительно храпит прямо на полу, а на кровати с компрессом на лбу выводит высокие рулады дядя Герман. Громкий лай таксы уже не мог их разбудить. Поймав таксу, Таня решительно сунула совершенно обезумевшую собаку в шкаф к тете Нинель и, взяв с туалетного столика помаду, крупно написала на зеркале:

«Счастливо оставаться! Мои старые колготки и джинсы можете подарить кому угодно! Привет кролику Сюсюкалке! Р.S. Такса в шкафу».

Бросив помаду, Таня подбежала к окну и распахнула раму. Точно, в воздухе у лоджии ее кто-то ждал, но вот только Баб-Ягун ли? Исчез гипс, исчезли бинты, исчезла неуклюжая кровать. На весело фырчащем оранжевом пылесосе, сжимая в руках блестящую трубу с широкой щеткой, которая используется обычно для чистки ковров, сидел толстый мальчишка лет двенадцати, одетый в кожаный комбинезон. Его короткие светлые волосы торчали непослушным ежиком, щеки сияли румянцем, а нос самых картофельных очертаний был настолько вздернутым, что казалось, его дырочки смотрят в ту же сторону, что и глаза. Выплывшая из-за соседней крыши луна просвечивала сквозь его оттопыренные уши, рубиновые, как стеклышки в витраже.

Откуда взялся мальчишка и почему он прилетел вместо Баб-Ягуна? Или... или это он и есть? Таня вдруг сообразила, что, пока лицо было скрыто под бинтами, она не имела ни малейшего представления об истинном возрасте Баб-Ягуна. Но тогда почему Сарданапал прислал за ней мальчишку, почти ее ровесника?

Заметив Таню, мальчишка, явно рисуясь, ловко перебросил трубу из одной руки в другую и направил ее вниз. Тотчас пылесос сорвался с места так стремительно, что за ним едва можно было уследить. Мгновение — и вот он уже завис в воздухе прямо напротив окна. В ту же секунду над подоконником с пронзительным писком пролетело что-то маленькое и злобное. Мелькнуло кожистое крыло. Что-то подсказывало Тане, что это не летучая мышь. Баб-Ягун метнул вслед молнию из кольца, но существо ловко увернулось и ответило короткой струей светящейся сиреневой жидкости. Несколько капель ее попало на подоконник, и он задымился.

— Ох, мамочка моя бабуся! Я думал, они тебя уже сожрали! — с облегчением воскликнул Баб-Ягун, кивая на газон, где все еще копошились темные тени и силуэты. Теперь их было так много, что казалось, будто под лоджией громоздится огромный муравейник. Фигуры переползали, хрипели, толкались, наступали друг другу на головы. Вспыхивали красные угли зрачков.

— Кто они? — с ужасом спросила Таня.

— Да нежить, — небрежно бросил Баб-Ягун. — Кто-то наложил на люки здесь в округе заклинание привлечения. Я это сразу понял, когда увидел, сколько ее здесь пасется. И теперь нежить стекается сюда со всего города! Сейчас она просто толпится, но, когда ее станет еще больше, можно будет ожидать чего угодно... Я уже вызвал Поклеп Поклепыча с его ребятами. Скоро они тут все расчистят.

— Как расчистят?

— Да запросто. Снимут заклинания да захватят с собой Пожирало или Синего Дядю. Для поддержки. Нежить, едва видит их, сразу разбегается. Кстати, нам с тобой тоже лучше улететь. Не уверен, что ты обрадуешься, если Пожирало или Синий Дядя попадутся тебе на глаза. Я сам месяца три к ним привыкал. Да и то порой встретишь их где-нибудь, особенно ночью... Брр!

— А что, они такие?.. — начала было Таня.

— Точно. Они такие. Да только моя бабуся говорит, что на самом деле Пожирало и Синий Дядя еще ничего, а вот с Безглазым Ужасом действительно лучше не связываться. Да только Ужас, он на стороне «темных» магов, так что его с собой обычно не берут, — решительно оборвал ее Баб-Ягун и, подхватив Таню, перенес ее на лоджию. — Ну как делишки? Выучила заклинания? — снисходительно спросил он, наблюдая, как Таня достает контрабас и громоздит на него футляр. — И на чем полетишь? Конечно же, на Пилотус камикадзис! Ну, оно и правильно. Девчонки редко решаются на что-нибудь более быстрое, особенно начинающие. Женщина в воздухе как корова на льду. Лети у меня в хвосте и, главное, не смотри вниз. Если будет совсем страшно, я могу тебя и на буксир взять. У меня ого-го пылесосище какой! Зверь!

Баб-Ягун любовно похлопал ладонью по трубе. Кажется, он был без ума от своего нового летающего механизма.

Таня чуть прищурилась. Значит, лететь в хвосте да еще и на Пилотус камикадзис? Это она-то корова на льду? Не отвечая, девочка проверила, хорошо ли закреплен футляр, в который она еще прежде положила «Справочник Белого Мага».

— И не забудь подстраховаться... — надуваясь от ответственности, вещал Баб-Ягун.

— Торопыгус угорелус, — шепнула Таня, перехватывая смычок и легким движением прокручивая его между пальцев.

Перстень выстрелил зеленой искрой. Контрабас, точно стремительная комета, сорвался с места. Завыл, засвистел в ушах ветер. В мгновение ока застоявшийся инструмент набрал высоту. Контуры домов смазывались, лишь освещенное шоссе петляло внизу золотистой, змеей.

Когда Таня наконец оглянулась, дом дяди Германа и тети Нинели был уже едва виден. С этой точки обзора он чем-то смахивал на низенькую, придавленную к земле тумбочку. Таким она навсегда и запомнила его.

На бешено ревущем пылесосе Таню догнал раскрасневшийся Баб-Ягун.

— Ты... ты соображаешь? — крикнул он, наблюдая, как Таня уходит в крутой вираж с переворотом. — Ты... ты или спятила, или... Ты какое заклинание сказала? Тебе русским языком было сказано: держись в хвосте. Или тебе уши надрать?

— Ты? Мне? Сперва догони! — предложила Таня.

Баб-Ягун уставился на нее с видом боксера, к которому с вопросом: «Дядь, в нос хочешь?» — подошла трехлетняя девочка.

— Ты не знаешь, с кем связалась, — высокомерно процедил он. — Неужели ты думаешь обогнать меня на этом древнем одре? На этой раздувшейся скрипке-переростке?

— По мне, так лучше скрипка-переросток, чем летающий веник, — парировала Таня.

Побагровев от обиды за свой пылесос, Баб-Ягун прошипел: «Летающий веник? Вот как?» — и, крепко зажав шланг ногами, выпустил из кольца зеленую искру. Вырвавшийся из трубы буран отшвырнул контрабас вместе с Таней далеко в сторону, сам же Баб-Ягун почти сразу стал крошечным, почти неразличимым пятнышком.

— Ну давай! Докажи, что ты не скрипка-переросток! — сказала Таня контрабасу и, нацелив смычок вслед Баб-Ягуну, бросилась догонять. Встречный ветер норовил сорвать ее с инструмента. Струны низко гудели, но она, пригнувшись к контрабасу, упорно мчалась следом. Некоторое время ей казалось, что она потеряла Баб-Ягуна, но потом расстояние стало постепенно сокращаться. Не прошло и пяти минут сумасшедшей гонки, как она уже поравнялась с ним.

Тот повернул голову и, увидев, что Таня рядом, от изумления пропустил резкий боковой порыв ветра. Контрабас, которому тоже перепало, занесло и два раза прокрутило на месте, но Таня сумела удержать его с помощью смычка. Зато у Баб-Ягуна, который не был к этому готов, сорвало с трубы последнее колено со щеткой, где, видимо, и была сосредоточена основная магия. Пылесос, утративший управление, с ревом подбитого бомбардировщика устремился вниз.

Баб-Ягун, кувыркаясь, падал вместе с ним, пытаясь на лету пробормотать заклинание безопасности, которое поленился или просто не счел нужным произнести прежде. Да только в падении кольцо у него почему-то не срабатывало, как нужно, и из кольца вместо зеленых сыпались красные искры. От этих красных «черномагических» искр заклинание искажалось и приводило к самым непредсказуемым результатам. То на пылесосе взрывались лампочки, а вместо них в темноте начинали мерцать уши самого