какая сила помогает ему передвигать ноги.

На первый взгляд все было так же, как раньше. Гарриет по-прежнему сидела в качалке у огня… только почему-то перестала раскачиваться. У Джема все похолодело внутри. Решив, что это дурной знак, он кинулся к ней. Глаза у Гарриет ввалились, темные круги, которыми они были обведены, смахивали на синяки. Волосы ее были стянуты на затылке простой лентой, несколько шелковистых завитков, выбившись из-под нее, свисали вдоль щек. Юджиния, свернувшись клубочком у нее на руках, сладко посапывала – точь-в-точь крошка ежонок в теплой родительской норке.

Джем, вздрогнув, нагнулся и повнимательнее вгляделся в лицо дочери.

Улыбка Гарриет, полная неизъяснимой прелести, бальзамом пролилась в его исстрадавшуюся душу. Он вдруг разом вспотел. От волнения его кинуло в жар – боясь поверить, он принялся судорожно сдирать с себя плед.

–  Жар… – запинаясь, прошептал он, – мне кажется, немного спал?

Гарриет попыталась что-то сказать, но губы у нее вдруг задрожали, а из глаз ручьем полились слезы.

Джем потрогал губами лоб дочери – он был холодный! Юджиния открыла глаза.

– Папа, – чуть слышно прошептала она.

Джем подхватил ее на руки и крепко прижал к груди.

– Как ты себя чувствуешь? – надтреснутым голосом спросил он. От волнения в горле у него что-то пискнуло.

Юджиния устало уронила голову на плечо отца.

– Знаешь, я голодная как волк, – смущенно призналась она.

Чуть хрипловатый смешок, который издала Гарриет, был до такой степени не похож на ее обычный смех, что у Джема от жалости сжалось сердце… Он радостно засмеялся и вдруг почувствовал, что щеки у него мокрые. И только тогда догадался, что плачет.

– С тобой все будет в порядке, – прошептал он, судорожно прижимая к груди маленькое, исхудавшее тельце. – Гарриет, она скоро поправится!

Гарриет снова засмеялась.

Он повернулся к ней. Радость, переполнявшая Джема, была так велика, что ему казалось, его сердце не выдержит и вот– вот разорвется.

– Я люблю тебя, – вдруг вырвалось у него. – Ты это знаешь?

Бледные до прозрачности щеки Гарриет чуть заметно порозовели.

– О… – протянула она.

– Мы оба тебя любим – и я, и Юджиния. Ты наш Гарри… наш любимый Гарри!

Но Юджиния уже снова провалилась в сон. Осторожно опустив дочь на постель, и бережно укутав одеялом, Джем сел в качалку и притянул Гарриет к себе на колени.

Она устало уронила голову ему на плечо и затихла. Они долго сидели молча, глядя на догорающее в камине полено. Наверное, прошло не меньше часа, прежде чем он снова услышал ее голос, нежный, словно поцелуй:

– Я тоже люблю тебя, Джем.

Он стиснул ее так, что ей стало трудно дышать.

16 марта 1784 года

Вечером следующего дня

Джем бесшумно выскользнул из спальни Юджинии, и ноги сами понесли его в комнату Гарриет. Сердце у него пело. Кризис миновал. Юджиния чувствовала себя намного лучше.

Скоро она поправится. Доктор тоже так сказал. Опасность миновала – Юджиния будет жить.

В коридоре его нагнал спешивший куда-то мистер Эйвери.

– Игра без вас уже не та, что раньше. Нам очень вас не хватает, Стрейндж, – покачав головой, сказал он. – Кстати, как ваша дочь?

– Уже лучше. Возможно, я даже сегодня вечером составлю вам компанию.

– Кстати, вы не видели Коупа? Не знаете, он присоединится к нам сегодня вечером?

– Конечно. Можете не сомневаться.

Эйвери принял это со своей обычной невозмутимостью.

Сердце у Джема пело. Очень скоро их жизнь вновь войдет в привычную колею. Если, конечно, не считать того, что она уже никогда не будет такой, как прежде, потому что все изменилось. Вся его жизнь изменилась – ведь теперь у него есть Гарриет.

Кое-как отвязавшись от Эйвери, Джем выждал какое-то время и толкнул дверь в комнату Гарриет.

Сидя за столом, та писала что-то. Джем на цыпочках подкрался к ней сзади – в глазах его прыгали смешливые чертики. Он осторожно потянул за кончик ленты, стягивающей ее волосы, и они рассыплись по плечам.

– Я уже соскучился, – глухим от нетерпения голосом прошептал он. – Ты даже представить себе не можешь, как мне тебя не хватало!

Гарриет на мгновение застыла, наслаждаясь его близостью. Потом обернулась – на губах ее играла обольстительная улыбка.

Джем, задыхаясь, опрокинул ее на стоявшую тут же, в двух шагах от них, кровать… Он хотел любить – и одновременно видеть ее, наслаждаться ее изящным соблазнительным телом. А Гарриет… Гарриет, похоже, желала этого ничуть не меньше, чем сам Джем.

Отбросив всякий стыд, забыв о скромности, она раскинулась перед ним, обвив ногами его бедра, предлагая ему себя точно изысканное лакомство, – и Джем, не задумываясь, откликнулся на ее призыв.

Но если он рассчитывал, что она будет молчать, то здорово ошибался – возможно, другая женщина нашла бы в себе силы воздержаться от комментариев, но Гарриет не была бы Гарриет, если бы смогла держать рот на замке.

– Глубже! – облизнув губы, скомандовала она. Губы Гарриет, вишневые, чуть припухшие, сводили Джема с ума. Рывком, вонзившись в нее, он со стоном впился поцелуем в ее рот.

Когда они любили друг друга – то жадно и просто, то неспешно и изощренно, – всем существом его овладевало пронзительное, непередаваемое словами ощущение. Описать то, что он чувствовал в такие минуты, было невозможно.

Да он и не пытался. Вместо этого Джем дал Гарриет подремать несколько часов, а потом принялся осторожно тормошить ее.

– Вставай, Гарриет, – приговаривал он. – Пора просыпаться.

Гарриет, что-то проворчав, попыталась сунуть голову под подушку. Губы у нее припухли и слегка потрескались – виной этому были неистовые поцелуи, которыми осыпал ее Джем. Он вдруг почувствовал, как в нем вновь просыпается возбуждение. И, как большинство мужчин на его месте, молниеносно прикинул, что лучше – повторить все заново или подождать? Подождать, ответил он себе.

– Натягивай снова свои панталоны, – скомандовал он. – Нас ждут.

– Кто же? – сонно пробормотала она.

– Игра. Ты забыла? – проговорил Джем, поцеловав ее. – Держу пари, они уже соскучились по нас с тобой. Я дал слово, что вечером мы оба присоединимся к ним за карточным столом.

Гарриет сонно заморгала.

– Игра все еще продолжается? Без тебя?

– Конечно. А ты как думала?

– И они уверены, что сегодня ты составишь им компанию?

– Да. Они надеются, что хозяин дома и мистер Коуп вместе с ним снова примут участие в игре. Я уже сказал Поуви, чтобы оставил за нами места под номером семь и восемь. – Джем украдкой скользнул взглядом по бедрам Гарриет и с трудом подавил вздох.

Смерив его неодобрительным взглядом, Гарриет села в кровати.

– Ты хочешь сказать, что вся эта одержимая игрой толпа безумцев все еще торчит в доме? – недоверчиво переспросила она. – Неужели ты действительно дал слово, что сегодня вечером присоединишься к ним за карточным столом?

– Неужели игра тебе надоела? – вопросом на вопрос ответил Джем, вставая на ноги. – Конечно, я могу пойти и один, если тебе не хочется, но мне кажется, им здорово не хватает тебя. Впрочем, уверен, Поуви без труда найдет желающего занять кресло под номером восемь. – Джем подошел к камину. – Кстати, забыл тебе сказать… Юджиния сегодня за ужином съела два яйца!

– Чудесная новость! – улыбнулась Гарриет.

Но что-то не давало ему покоя… какая-то смутная мысль копошилась в уголке его сознания. Джем мог бы поклясться, что эти интонации хорошо ему знакомы. Впрочем, как и любому другому мужчине.

– Гарриет, – осторожно окликнул он.

Вместо ответа она решительно скрестила руки на груди.

– Надеюсь, ты не рассчитываешь, что все останется так же, как было? – грозно осведомилась она.

– Ну конечно, теперь все будет по-другому, – торопливо забормотал Джем. – Я ведь люблю тебя, Гарриет. То есть, – поспешно поправился он, – я хочу сказать, я и раньше тебя любил…

– Но если ты любишь меня, то неужели не понимаешь, что так больше не может продолжаться? – в отчаянии воскликнула Гарриет.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Джем, чувствуя, как вдруг похолодело сердце.

– Я не могу и дальше оставаться мистером Коупом, – вздохнула Гарриет.

–  Конечно, конечно, – закивал он. – Я и сам не хочу, чтобы ты и дальше оставалась мистером Коупом. Гарриет мне куда больше по душе! Я уже думал об этом, и у меня появилась одна идея. Но для этого нам придется прикончить бедного мистера Коупа. Предположим, его экипаж перевернется, и бедняга сломает себе шею. Потом мне придется на пару дней уехать, и во время этой поездки я познакомлюсь с тобой. А после этого ты сможешь приехать сюда погостить – только уже в качестве Гарриет.

– Все не так просто, – покачала головой Гарриет.

– Почему? – удивился Джем. И, взглянув на нее, вдруг почувствовал, как в душе у него шевельнулось нехорошее предчувствие.

– Я не могу так жить, – коротко бросила Гарриет.

Джем онемел; у него было такое чувство, что ему не хватает воздуха. Страшная правда, которую он до этого гнал от себя, вдруг обрушилась на него словно удар в солнечное сплетение. Господи… как же он не догадался?! Она просто не хочет выходить замуж! А он-то, он-то… Выходит, рано радовался. Сделал ей предложение – и успокоился. Да и как сделал?.. Прокричал через дверь и решил, что этого достаточно. Самонадеянный осел! Надутый индюк! Даже не удосужился заметить, что Гарриет ничего не ответила.

– Как ты себе представляешь нашу совместную жизнь? – прищурилась