зря не тратить патроны, которых и без того оставалось мало.

Снова вокруг загремели выстрелы, и они услышали, как один из людей шерифа громко вскрикнул от боли. Кавалеристы были бессильны. Они не могли даже поднять голову, не рискуя нарваться на пулю.

— Надо что-то делать! Нельзя же просто ждать, пока эти краснокожие дьяволы превратят нас в сито! — воскликнул Филип, твердо уверенный, что подобная смерть — позор для него. — Хорошо бы послать кого-то из наших прикрыть нас сверху.

— Хорошая мысль, — одобрил О'Тул. — Только как это сделать, когда мы головы не можем поднять, чтобы не получить пулю в лоб! — Все это было прекрасно, но, увы, невозможно.

— Должен же быть какой-то выход…

Безжалостное солнце немилосердно заливало землю жаркими лучами. Выстрелы не умолкали ни на минуту. Испуганные лошади разбежались, и апачи уже ликовали, представляя, как беспомощные жертвы окажутся у них в руках. Бренд, привязав своего коня в некотором отдалении и никем не замеченный, вскарабкался на самую вершину утеса, откуда мог как на ладони наблюдать картину боя. Затаив дыхание, он не торопился, тщательно выбирая выгодную позицию, откуда можно было открыть огонь. Убедившись, что точно знает, где залег каждый краснокожий, он прицелился и выстрелил… потом еще и еще, каждый раз хладнокровно выбирая намеченную жертву.

Первый же выстрел попал в цель. Пораженный пулей апачи пронзительно взвыл, и люди шерифа обменялись озадаченными взглядами.

— Что за дьявол?..

— Это же Бренд! — завопил О'Тул, бросив взгляд на выступ утеса, который навис над его головой. — Там наш человек, лейтенант! Теперь мы им покажем!

Дикари переполошились. Бренд выбрал отличную позицию, откуда мог перестрелять их одного за другим. Индейцы дрогнули. Теперь уже люди шерифа смогли наконец открыть ответный огонь. Вопли ярости и боли перемежались выстрелами. Начался переполох.

О'Тул, воспользовавшись передышкой, ползком перебрался в другое место. Он уже вскинул к плечу винтовку, собираясь всадить пулю в одного из удиравших, как вдруг острая боль пронизала его руку. Сержант согнулся и ничком рухнул на землю. Заметив это, Бренд почувствовал, как кровь ударила ему в голову. Ярость сменилась холодной решимостью. Он посылал пулю за пулей в убегавших и, когда ветер развеял клубившийся над полем боя пороховой дым, увидел только троих апачей на лошадях, несущихся во весь опор с поля боя.

Убедившись, что они спасены, Филип со всех ног кинулся к О'Тулу:

— Куда вас ранили, сержант?

— Всего-навсего в руку, — простонал тот. — Только бы добраться до форта, а там все будет в порядке. Помашите Бренду. Дайте ему знать, что мы живы.

Лейтенант выпрямился и поднял вверх руку. Увидев его жест, Бренд опустил винтовку и помчался вниз — взглянуть, что там с О'Тулом. Он видел, как сержант упал, и с содроганием думал, что рана могла оказаться смертельной.

— Он идет сюда, — удивленно поднял брови Филип. — Ну, на его месте я бы этого не делал!

— Эх, лейтенант, Бренд — человек особенный! — тихо проговорил О'Тул, прислонившись спиной к скале. Его увлажнившийся взгляд упал на бежавшего к нему друга.

— Господи, да ведь это же метис! — вдруг, узнав Брен-да, завопил один из людей шерифа и уже вскинул винтовку к плечу, чтобы выстрелить, как вдруг почувствовал, что холодное дуло револьвера уперлось ему в грудь.

— Этот самый метис только что спас твою жалкую жизнь, идиот! А ну-ка брось винтовку, или, клянусь жизнью, я вышибу тебе мозги!

О'Тул, не веря своим ушам, растерянно заморгал, хотя в душе готов был подписаться под каждым словом. Их противник, посерев лицом, отшвырнул винтовку, будто она обжигала ему пальцы.

— Шериф Уоррен, к нам идет Бренд! Думаю, не стоит напоминать, что только благодаря ему мы сохранили наши скальпы, так что попросите ваших ребят не открывать огонь! — крикнул Филип.

Шериф торопливо бросил несколько слов своим людям, и те, успокоившись, занялись ранеными.

Бренд, держа винтовку под рукой, бросил на них вопросительный взгляд. Заметив, что сержант приветливо машет рукой, он опустил ее и со всех ног бросился к О'Тулу.

— Старина! — задыхаясь, крикнул он, опустившись возле него на колени.

— Эх, парень, до чего же я рад тебя видеть! — улыбнулся сержант, довольный, что на самом Бренде нет ни царапины.

— Сильно тебя?

— Ерунда! А вот двум парням шерифа здорово не повезло!

Разведчик кивнул.

— Бренд!

Он иронически взглянул на лейтенанта, не ожидая от того ничего хорошего.

— Спасибо, что выручили. Мы не забудем этого.

Бренд был потрясен. Он только и смог, что кивнуть в ответ.

— И… Бренд…

Глаза их встретились.

— Где Шери?

— Я оставил ее в безопасном месте. Она пообещала, что будет ждать там.

— Надеюсь, вы понимаете, что мы обязаны вас арестовать? — сказал лейтенант, направив на Бренда револьвер. — Не могу сказать, что мне это по душе, но выбора у нас нет. По крайней мере пока ваша невиновность не будет доказана.

— Лейтенант! — воскликнул взбешенный О'Тул.

— Он обвиняется в убийстве и побеге из тюрьмы. Мы обязаны взять его под стражу. И для него самого было бы лучше, если бы он пошел с нами по доброй воле.

Мысль о том, чтобы бежать, молнией пронеслась в мозгу Бренда. Он мог бы силой проложить себе дорогу… И тут он вспомнил о Шери.

— Хорошо. Только дайте мне слово, что Шери ни в чем не станут обвинять.

— Я не могу этого сделать.

— Я могу! — Это был шериф Уоррен, который перевязывал одного из своих людей и слышал их разговор.

Бренд на лету перехватил брошенный на него взгляд и прочел в нем молчаливое понимание.

— Давайте вернемся в форт. Раненые нуждаются в помощи. До города они просто не дотянут.

Бренд перевязал сержанту раненую руку. К тому времени как привели лошадей, все были уже готовы. Ехать придется шагом, поэтому до форта они доберутся не скоро, думал сержант.

Мысли Бренда были о Шери. Это была самая долгая поездка в его жизни… Бренд отдал бы все на свете, лишь бы знать, что с ней ничего не случилось.

Филип, все еще держа револьвер в руке, ехал следом за Брендом.

— Странный вы человек! — усмехнулся он. Перехватив удивленный взгляд Бренда, он продолжал: — Вас обвиняют в том, что вы хладнокровно перерезали человеку глотку, а вы очертя голову кидаетесь на помощь тому самому человеку, которому приказано вас арестовать! Просто какое-то самопожертвование, иначе и не назовешь!

— Я ведь не убивал Хэйла, лейтенант, — твердо сказал Бренд.

— Похоже, я и сам начинаю в это верить, — ответил Филип. В голосе его сквозило невольное уважение.

— Вот только я пока не могу этого доказать, — продолжал Бренд. — Вы не помните ничего необычного, что случилось бы той ночью?

— Полковник Хэнкок ушел первым. Я еще остался и выпил в салуне пару стаканчиков. Все было нормально. Самое странное вот что: когда я вернулся в гостиницу, то поднялся и постучал в комнату полковника. Никто не ответил, и я решил, что он уже спит. Но позже, прежде чем уснуть, я вдруг услышал, как он вошел к себе в комнату. Понятия не имею, где он пропадал все это время, Бренд. Утром я уехал рано, так ничего и не узнав.