прически локон. – После всей той трудной работы, которую мне пришлось провести, это было бы совсем некстати.

– Трудной работы?

– Он не одобряет феодальную систему, – пояснила Ливия, виновато пожав плечами. – Но я не думаю, что он станет поднимать эту тему, пока не узнает вас лучше.

– Честно говоря, я с удовольствием готов эту тему с ним обсудить, – сказал Александр. – Хотите – верьте, хотите – нет, но я не настолько слеп, чтобы не замечать недостатков системы. Феодальная система российского общества – это единственный возможный камень преткновения, или есть еще и другие? Какие еще каверзные вопросы могут мне задать при собеседовании?

– Не волнуйтесь, экзамена вам никто устраивать не будет, – с улыбкой сказала Ливия. – Преподобный Лейси с нетерпением ждет встречи с вами. – Она взяла Александра за руку. – Просто я сама чувствую себя немного странно. Мне трудно это объяснить. Но в Лондоне я одна, а здесь совсем другая. Вы поймете меня, если я покажусь вам не…

– Я пойму. – Он приложил палец к ее губам. – Любовь моя, я уже понимаю. – Невозможно вернуться в дом своего детства, не вернувшись хотя бы частично в само детство.

– О да, все именно так, – сказала Ливия, испытав облегчение от того, что он все правильно понял. – Получается, что русские в этом от нас не сильно отличаются.

Он снова рассмеялся.

– Да уж, не сильно. Есть переживания, которые понятны любому человеку, независимо от того, где он воспитывался Особенно переживания, связанные с детством. Ну что? Будем брать быка за рога?

– Да, пора. – Ливия отступила в холл, пропуская Александра в дом. – Заходите.

Он вошел, окинув взглядом непритязательное убранство квадратного холла: прочную без всяких украшений дубовую лестницу, окна со свинцовыми рамами, скромные оловянные подсвечники, дубовую скамью у двери, длинный дощатый стол у стены, дощатый пол без ковров. Кроме медного кувшина с чеканкой на подоконнике, он не заметил никаких украшений.

– Это дом викария, – с улыбкой напомнила ему Ливия, без труда прочитав его мысли, пока он осматривал холл. – Мой отец печется о ценностях духовных, ценности материального мира его не интересуют.

– Конечно, – спокойно согласился Александр и вопросительно посмотрел на Ливию: – Мне просто любопытно, далеко ли это яблочко упало от яблони.

– Вы имеете в виду мои наряды? Я не разделяю убежденности моего отца в том, что себя следует сурово во всем ограничивать, но, находясь под его крышей, следую его привычкам. – Ливия провела рукой по линялому старенькому платью. – Я помогала Марте готовить ужин. – Она завела руки за спину, развязывая фартук. – Это старое платье я нашла в шкафу случайно.

– А, – с убийственной серьезностью произнес он. – Вам не кажется, что пора найти ему лучшее применение? Отдать бедным, например?

Ливия рассмеялась.

– Может, вы и правы. Наверное, оно попало в этот дом в качестве подаяния какой-то прихожанки.

Александр воткнул выскочившую шпильку в прическу Ливии – узел на затылке готов был вот-вот развалиться.

– Ваш отец будет настаивать на том, чтобы свадьба была скромной, в его вкусе?

– Господи, да нет же! – воскликнула Ливия. – Даже преподобный Лейси признает, что все должно быть ко времени и к месту. Он не станет скупиться на свадьбу, как никогда не скупится на дела, которые считает благими. А теперь дайте мне вашу шляпу и перчатки, и я провожу вас к нему.

Ливия повела Александра в кабинет викария, расположенный в дальней части дома. С одной стороны, любопытно было познакомиться с человеком, сформировавшим характер Ливии, с другой – Прокова обуревали тревожные сомнения – что, если преподобный Лейси не одобрит выбор дочери? Тревоги и комплексы детских лет заявили о себе с новой силой. Александру пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы не выдать своего волнения, когда Ливия постучала в дверь кабинета и, открыв ее, сказала:

– Алекс уже здесь, отец.

– Пусть войдет. – Преподобный Лейси встал, вышел из-за стола и протянул гостю руку. Взгляд его был столь же проницательным и умным, сколь сильным и крепким его рукопожатие.

– Я, пожалуй, оставлю вас вдвоем, – сказала Ливия, представив мужчин друг другу.

– Не вижу в этом необходимости, – сказал отец. – К чему терять время, повторяя то, что уже сказано? Поскольку наш разговор имеет прямое отношение к тебе, не вижу причин, по которым ты с самого начала не могла бы стать участницей разговора. Надеюсь, вы не возражаете? – обратился он к князю.

Алекс покачал головой. Он представить не мог, как можно возражать священнику, тем более если этот священник – без пяти минут тесть. Проков ни разу не слышал о том, чтобы невесте позволяли присутствовать при разговоре отца с потенциальным зятем, не говоря уже о том, чтобы позволить ей участвовать в разговоре. Но если он и был крайне удивлен столь неортодоксальным поведением преподобного Лейси, своего изумления ничем не выдал. Не считал себя вправе указывать будущему тестю на вопиющее нарушение общепринятых норм.

– Нет, сэр, никаких возражений.

– Тогда присаживайтесь, и начнем. – Викарий вернулся за стол и сел. – Ливия говорит, что вы хотели бы пожениться за неделю до Рождества. Это вполне укладывается в расписание моей работы в церкви. Надеюсь, вас эта дата тоже устраивает? – Он окинул взглядом Александра, который после недолгого колебания решил все же сесть на обитый гобеленовой тканью стул без подлокотников, вместо того чтобы занять более удобный диван в углу, где сидела Ливия.

– Я к вашим услугам, сэр, – сказал Александр, – и в полном распоряжении Ливии во всем, что касается этого вопроса и всех остальных.