Секретари — всегда секретари, то есть люди бесцеремонные, — мы говорим о секретарях министерских!

Секретарь покровительственным тоном заметил:

— Друг мой, намотайте себе на ус: с гражданином министром так просто не поговоришь.

— А как же можно поговорить с гражданином министром, гражданин секретарь?

— спросил человек в красном колпаке.

— Надо прежде изложить свой вопрос письменно.

— Я думал, что так делали при тиране, а после Революции, когда все свободны, министры перестали быть аристократами.

Это замечание заставило секретаря задуматься.

— Вообще это не так уж приятно, — продолжал человек в красном колпаке, карманьолке и с костылем, — ты тащишься из Версаля только ради того, чтобы оказать министру услугу, а он тебя еще и не принимает.

— Вы пришли оказать гражданину Ролану услугу?

— Ну еще бы!

— Какую же именно?

— Я пришел, чтобы рассказать про заговор.

— Ну, заговоров у нас и так предостаточно!

— А?

— Так вы за этим пришли из Версаля?

— Да.

— Ну, можете возвращаться в свой Версаль.

— Ладно, я пойду, да только ваш министр пожалеет, что меня не принял.

— Ах, ты!.. Ведь это приказ… А вы изложите свое дело на бумаге и приходите, тогда все пойдет своим чередом.

— Это ваше последнее слово?

— Это мое последнее слово.

— Похоже на то, что к гражданину Ролану труднее попасть на прием, чем когда-то пройти к его величеству Людовику Шестнадцатому!

— Что вы хотите этим сказать?

— Я сказал то, что сказал.

— Так что же вы сказали?

— Я сказал, что было время, когда я заходил в Тюильри, когда хотел.

— Вы?

— Да, мне Достаточно было лишь назвать себя.

— Как же вас зовут? Король Фридрих-Вильгельм или, может, император Франц?

— Нет, я вам не тиран, не работорговец, не аристократ; я всего-навсего Никола-Клод Гамен, мастер мастеров и всеобщий учитель.

— Учитель чего?

— Слесарного дела! Вы что, не знаете Никола-Клода Гамена, бывшего учителя слесарного дела господина Капета?

— Как?! Это вы, гражданин?..

— Никола-Клод Гамен.

— Слесарь бывшего короля?

— Вернее было бы сказать, его учитель, понимаете, гражданин?

— Именно это я и имел в виду.

— Ну, так вот он я собственной персоной! Секретарь взглянул на своих товарищей, словно спрашивая, как ему быть; те закивали.

— Тогда другое дело! — молвил секретарь.

— Что вы хотите этим сказать: другое дело?

— Я хочу сказать, что вы должны написать свое имя на клочке бумаги, а я передам его гражданину министру.

— Написать? А-а, ну да, ну да: написать! Я не очень-то был силен в этом деле и до того, как они меня отравили, эти разбойники; а уж теперь-то и того хуже! Взгляните, что со мной сделал их мышьяк!

И Гамен показал на свои искривленные ноги, согбенную спину, на сведенную, похожую на клешню, руку со скрюченными пальцами.