неутомимых журналисток своего времени.

Супруг Робер прибыли из Сент-Антуанского предместья. По их словам, выглядело оно весьма необычно.

Ночь была хороша, внешне вполне мирная и не предвещавшая ничего особенного; на улицах не было никого или почти никого; но все окна были освещены, и этот свет из окон горел словно для того, чтобы осветить ночь.

Благодаря такому освещению улицы приобретали зловещий вид. Это не было похоже ни на праздник, ни на траур: предместье будто жило в каком-то лихорадочном сне.

В тот момент, когда г-жа Робер подходила к концу своего рассказа, всех заставил вздрогнуть колокольный звон.

Это был первый удар набата, в который ударили кордельеры.

— Отлично! — воскликнул Дантон. — Узнаю наших марсельцев! Я так и думал, что сигнал к выступлению подадут они.

Женщины в ужасе переглянулись; в особенности напуганной казалась г-жа Дантон.

— Сигнал? — переспросила г-жа Робер. — Значит, наступление на дворец начнется ночью?

Никто ей не ответил; но Камилл Демулен, с первым же ударом колокола удалившийся в свою комнату, возвратился с ружьем в руке.

Люсиль вскрикнула. Чувствуя, что в этот решительный час она не вправе мешать любимому мужу, она бросилась в альков г-жи Дантон, упала на колени, припала головой к кровати и расплакалась.

Камилл вошел вслед за ней.

— Не волнуйся! — сказал он. — Я ни на шаг не отойду от Дантона.

Мужчины вышли; г-жа Дантон, казалось, вот-вот умрет от страха; г-жа Робер обвила руками шею мужа и никак не хотела отпускать его одного.

Но вот три женщины остались одни: г-жа Дантон сидела с отрешенным видом; Люсиль плакала, стоя на коленях, г-жа Робер широкими шагами мерила комнату, разговаривая вслух и не замечая, что каждое ее слово больно ранит г-жу Дантон:

— Все это, все это по вине Дантона! Если мой муж погибнет, я умру вместе с ним! Но перед смертью я заколю Дантона кинжалом!

Так прошло около часу.

Стало слышно, как отворилась входная дверь.

Госпожа Робер устремилась вперед; Люсиль подняла голову; г-жа Дантон застыла в неподвижности.

Это вернулся Дантон.

— Один! — вскричала г-жа Робер.

— Успокойтесь! — молвил Дантон. — До завтра ничего не произойдет.

— А Камилл? — спросила Люсиль.

— А Робер? — подхватила мадмуазель де Кералио.

— Они в Клубе кордельеров, составляют призывы к солдатам. Я пришел вас успокоить и сообщить, что нынче ночью ничего не произойдет, а в доказательство я ложусь спать.

И он действительно бросился, не раздеваясь, на кровать, а пять минут спустя уже спал так, будто в эту минуту не решалась судьба монархии и не стоял вопрос о ее жизни и смерти.

В час ночи вернулся Камилл.

— Я пришел сообщить вам новости о Робере, — доложил он, — Робер понес в коммуну наши прокламации… Не беспокойтесь, это произойдет завтра, да и то еще!..

Камилл с сомнением покачал головой.

Потом он опустил эту самую голову на плечо Люсиль и тоже заснул.

Он проспал около получаса, когда раздался звонок в дверь.

Госпожа Робер пошла открывать.

Это был Робер.

Он пришел за Дантоном по поручению коммуны.

Он разбудил Дантона.

— Да пошли они… Я хочу спать! — отрезал тот. — Завтра будет день.

Робер и его жена вышли и отправились к себе.

Скоро послышался новый звонок.

Теперь пошла открывать г-жа Дантон.

Следом за ней в комнату вошел высокий светловолосый юноша лет двадцати в форме капитана Национальной гвардии с ружьем в руке.

— Господин Дантон? — спросил он.