Сэмсон ринулся к карете, и как только Оливия его заметила, лицо ее просияло.

– Вы, верно, беспокоитесь, – сказала она, не скрывая своего удовлетворения.

– Мне ничего не остается делать, как ухаживать за вами, леди Оливия.

– Как и должно быть, – заметила она лукаво.

Она выглядела очень оживленной и взволнованной. Бледность сменилась румянцем, глаза блестели.

– Ну что? – спросил он, потому что она молчала. И тогда она не выдержала, радостно взвизгнула и бросилась в его объятия.

– Боже мой, Сэм, это было великолепно! Просто великолепно! – восторженно воскликнула она и, прижавшись к нему, уткнулась лицом ему в шею.

Сэмсон был так изумлен ее поведением, ее непосредственностью, что не сразу понял, что ему делать. Но потом, словно это было вполне естественно, он обнял ее за талию и приподнял вверх. Она начала осыпать поцелуями его шею.

Он был околдован. От нее чуть-чуть пахло вином и цветами, шелковистые волосы ласкали его щеку, и он воспользовался этим моментом – всего одним моментом, – чтобы насладиться мягкими формами ее тела, прикосновением ее губ, утонуть в звуках ее невинного смеха. Ее счастье заразило его, и когда она наконец оттолкнула его, он понял, что без нее мир будет пустым.

Он опустил ее на пол, а она, заглянув ему в лицо, сказала:

– Я все вам расскажу, но сначала давайте войдем.

– Прекрасная мысль, – сказал он, все еще обнимая ее одной рукой за талию.

Она схватила другую его руку и не выпускала до тех пор, пока они не поднялись на свой этаж.

Их апартаменты были довольно скромными: две отдельные спальни и общая между ними комната с одной софой и столом с двумя креслами. Она остановилась возле стола, зажгла стоявшую на нем лампу и, вынув из ушей серьги, бросила их на стол вместе с веером и ридикюлем.

Потом посмотрела на него с торжествующей улыбкой.

– Все прошло великолепно.

– Вы уже это сказали.

– Он был в шоке, просто в шоке. Как же это было забавно, Сэм.

Сэмсон тяжело опустился на софу, вытянул ноги и, сложив на животе руки, посмотрел на нее с изумлением.

– Вижу, вы хорошо повеселились, не так ли?

– Это было чудесно. – Она грациозно опустилась в кресло и расправила свое красное платье. – Когда он меня наконец увидел, он побледнел как полотно. Но после того, как я поговорила с ним и Брижитт, он страшно разозлился, хотя ему удалось скрыть свой гнев лучше, чем удивление. Вы не можете себе вообразить, какой была его реакция. А лучше всего было то, что он должен был молчать, чтобы не выдать себя, потому что его невеста не отходила от него ни на шаг. Так что он был в полном моем распоряжении. – Она весело рассмеялась. – Я сказала ему, что я замужем за неким мистером Джоном Эндрюсом, банкиром из Лондона. Я якобы неправильно вложила свои личные деньги, и он помогает мне с этим разобраться. – Она опустила руки на колени. – Господи, Сэм, жаль, что вас там не было! Момент был просто великолепным.

Ее восторг был заразителен, и Сэмсон засмеялся, откинув голову на спинку софы.

– Дорого бы я отдал за то, чтобы увидеть, как вы справляетесь. Я едва нашел в себе силы, чтобы не помчаться на бал, чтобы все увидеть своими глазами.

– А я все время думала о вас, – тихо промолвила она.

– Я надеюсь, – пробормотал он, почувствовав, как что-то сжалось у него внутри, хотя она, возможно, поняла его не так, как он того хотел.

– Я все время думала, что это был бы за вечер, если бы мы оба предстали перед ним и увидели, как бедняжка Брижитт цепляется за него, будто я собираюсь украсть его прямо перед ее носом. – Она фыркнула. – Какой абсурд!

Ему немедленно захотелось поцеловать ее.

– А что-нибудь еще случилось? Он сказал что-нибудь о Доме Ниван или о ваших деньгах?

Она немного скривилась и нахмурилась.

– Нет, ничего такого он не сказал, да и не мог. Ведь я вела себя вовсе не как жертва, у которой разбито сердце, и это его и смутило. В какой-то момент мы с Брижитт заговорили о том, какие разные Эдмунд и мой муж. – Она лукаво посмотрела на Сэмсона и снова улыбнулась. – Я сказала им обоим, что мой муж на четверть дюйма выше ростом, но тоже очень красив.

После такого признания Сэмсон не мог думать ни о чем другом, как послать все к дьяволу, схватить ее в объятия и овладеть ею прямо на ковре. Тот факт, что она заметила эту единственную крошечную разницу в росте между ним и Эдмундом, значил для него больше, чем она могла себе представить.

– А как долго вы с ним разговаривали? – Ему хотелось знать все детали – вдруг она что-нибудь упустила.

Она пожала плечами, задумавшись.

– Недолго, минут пять, и это, наверное, было хорошо. Ведь в зале было человек пятьдесят или около того, и все хотели его поздравить, так что я не могла долго его задерживать. Но он ни словом не обмолвился о вас... О! Я упомянула имя тети Клодетт, но так, мимоходом. – Она подалась вперед, и ее глаза