– А ты как думаешь, Норман? – сдавленным голосом спросила она.
Он вздохнул и покачался на носках.
– Я думаю, что они поехали туда, чтобы встретиться с человеком, которого они считают мужем Оливии и который сейчас занят тем, что пытается одурачить Брижитт Маркотт.
Клодетт посмотрела на него непонимающим взглядом, потом в недоумении затрясла головой. И вдруг ее будто молнией поразило – до нее дошел смысл его слов.
– О Боже! – простонала она, и комната поплыла перед ее глазами.
– Не хотите ли присесть? – вежливо осведомился Норман.
Но она не могла не то что отвечать – у нее перехватило дыхание. Она сделала шаг назад, ноги подкосились, и она рухнула на диван прямо на свой зонтик.
Прошло несколько весьма болезненных секунд, пока ей удалось примириться с этой ошеломляющей и потенциально опасной новостью. Она тупо смотрела на ковер, пот градом катился по ее лицу и спине, голова мелко дрожала. Она начала понимать, что произошло без ее ведома и что очень скоро произойдет в Грассе, пока она сидит здесь в полном неведении, пытаясь осознать страшную правду.
Итак, следовало уяснить все по порядку.
Приехал Сэмсон. Он тайно прибыл во Францию по просьбе Оливии, а может быть, и вместе с ней. Несколько месяцев назад Оливия поехала искать своего мнимого мужа, но не в Грасс, как предполагалось, а в Англию. Поехала одна, а вернулась с Сэмсоном.
Сэмсон и Оливия. Матерь Божия!
Ее взгляд упал на Нормана, который стоял на том же месте, раскачиваясь с носка на пятку и улыбаясь своей притворной улыбкой.
– Ты знал.
– Я догадался.
Еще никогда она не испытывала такой бури эмоций – замешательства, разочарования, страха и ярости. Больше всего – ярости. Как она могла быть такой тупой и не видеть того, что было перед ее глазами все эти дни?
Она должна была догадаться об обмане, как Норман, и гораздо быстрее. Все признаки обмана были налицо: Сэмсон прекрасно танцевал; волосы у него были короче, чем у Эдмунда, который очень заботился о том, чтобы они были определенной длины; он был странно равнодушен, даже когда она флиртовала. А главное – она застала с ним свою племянницу на балконе... Господи, а она пригласила его в свою спальню! Неудивительно, что он сбежал. На этом балу она, наверное, выглядела полной дурой, и больше всех упивался ее глупостью Сэмсон.
– Когда? – прохрипела она. – Как ты узнал?
– Месье, не могли бы вы, пожалуйста...
Норман обернулся. Он совершенно забыл о посетительницах.
– Он занят! – злобно крикнула Клодетт.
Дамы посмотрели на нее с удивлением. Но Норман вышел к ним и сказал:
– Еще минуточку, леди. Прошу меня извинить. Выберите любой запах, который вам нравится, и за ваше терпение я для вас обеих наполовину снижу цену.
Они не поблагодарили его за щедрость и не сбежали, а немного постояли и вернулись в магазин, переглядываясь и перешептываясь.
– Как ты догадался? – повторила Клодетт, не обращая внимания на раздраженный вид Нормана.
– Во-первых, потому что он назвал ее Ливи...
– Эдмунд ненавидит уменьшительные имена.
– Да, я знаю. Это сразу вызвало у меня подозрение. Но между ними было еще что-то... неуловимое.
– Что именно? – настаивала она.
Он усмехнулся, явно наслаждаясь моментом.
– То, как он смотрел на нее.
– Смотрел?
Он наклонился к ней и пояснил:
– Я бы сказал, что он ею очарован, также, как она – им.
Клодетт почувствовала, как краска заливает ей лицо, как страшно забилось сердце. Такого не может быть.
Впервые в жизни Клодетт подумала о том, что может упасть в обморок. Салон куда-то поплыл, вызывая тошноту. У нее начала кружиться голова от духоты, от тесного корсета и тяжелого платья.
Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. Надо привести в порядок свои чувства и мысли, осознать, что это неожиданное открытие значит для нее и даже для Эдмунда. Для них обоих, ведь они супруги. Все изменилось, и надо сосредоточиться, принять какие-то мудрые решения. В дело оказался замешанным Сэмсон, и Оливия наверняка многое узнала об их планах, если не все. Все изменилось, но здесь, в присутствии этого ухмыляющегося муравья, она не может решить, что ей делать.
Подняв глаза, она увидела, что Норман за ней наблюдает, но не нагло, а с любопытством. К ней вернулась ее уверенность. Она медленно поднялась, разгладила юбки и отвела волосы от потного лба.
