заслуга, что мы с тобой вместе. Понаблюдав за их супружескими отношениями, я точно знаю, что хочу именно такого мужа, как ты.

Взгляд у Боннингтона потеплел.

— Мне совсем не нравится, когда мы ссоримся, — произнес он, целуя Джину в лоб.

— Конечно. — Она лукаво посмотрела на него. — А то мы уже ссоримся, будто давно женаты.

— Вот именно, — ответил маркиз, неприятно удивленный.

— Карола! — позвала Джина, наклонившись над перилами.

Та подняла голову и улыбнулась.

— Боюсь, скоро заиграет оркестр, а я бы не хотела пропустить первый танец.

Герцогиня спустилась к ней.

— Ты замечательно выглядишь. — Она легонько сжала руку подруги.

— Я не уверена, что этот воздушный материал подходит женщине моего роста.

— Такой лиф сейчас очень моден, — похвалила Джина. — Струящийся шелк и твои локоны делают тебя похожей на ангела.

— Я слегка нервничаю, поскольку мой супруг обычно посещает открытие собраний у леди Троубридж, — прошептала Карола. — Ты уверена, что я не выгляжу полной?

— Абсолютно уверена.

Когда подруги шли по залу, гости приветствовали их с едва заметными улыбками, обещавшими подробное обсуждение за завтраком.

— Почему встреча с мужем заставляет тебя нервничать? Я видела его только один раз, и он показался мне очень приятным.

— Он на самом деле приятный, — грустно ответила Карола. — Хуже всего то, что он и мне очень нравится. — У нас с тобой одинаковые причины для беспокойства, — заметила Джина. — Сегодня вечером тут может появиться и мой супруг.

— Значит, он приехал?

— Я получила записку от его солиситора, в которой тот сообщает, что герцог, вероятно, будет на этом приеме. А я даже не помню, как он выглядит.

— Я бы тоже хотела забыть образ Таппи. Мне стало бы намного легче.

— Почему?

— Ну, живя с ним врозь… — Они проскользнули мимо кучки матрон в шелках и бриллиантах. — Когда я не с Таппи, я почти не думаю о нем. Ты знаешь, как я люблю танцевать, ходить по магазинам, встречаться с друзьями.

— Ну и что?

— А когда я вижу его… в общем, я чувствую себя виноватой, — торопливо закончила Карола.

— Зачем же ты оставила его?

— Мы поссорились. Жутко поссорились, и я ушла. Я думала, он приедет к моей матери, будет умолять вернуться, но он этого не сделал.

— А я полагала, что вы с ним обо всем договорились. — Джина с любопытством смотрела на подругу.

— О, сначала я без остановки плакала, — беспечно ответила Карола. — В то время я была довольно высокого мнения о браке.

— Но ведь ты счастлива и без него.

— Разумеется. — Карола улыбнулась сквозь слезы. — Я вольна делать все, что мне нравится. Таппи ужасно отстал от жизни, не желает никуда выходить по вечерам.

Тут Джина заметила Боннингтона, который разговаривал с Сесилией Девентош.

— Посмотри-ка на леди Девентош! Она пытается завладеть моим женихом и преподнести его в подарок одной из своих пяти дочерей.

— Я бы не стала беспокоиться. Маркиз всецело предан тебе. Это ясно любому. — Карие глаза подруги шаловливо блеснули. — Что особенного предложит тебе Боннингтон как муж, чего не смог бы дать герцог?

— Не сравнивай! — воскликнула Джина. — Мы с Камденом едва знаем друг друга, а Себастьян обладает всем, что я хочу найти в муже: спокойствие, надежность, просто доброту.

— Конечно, — ответила Карола, проследив за ее взглядом. Маркиз Боннингтон, вне всякого сомнения, был одним из красивейших мужчин в Лондоне. — А тебе не кажется, что брак с ним может стать… несколько утомительным?

— Утомительным? — Джина выглядела испуганной. — Нет. А что ты имеешь в виду?

— Он чересчур щепетильный. Посмотри, как он высокомерно оборвал леди Девентош. Полагаю, она чем-то его задела.

— Она весьма претенциозно старается навязать Себастьяну одну из своих дочерей! — воскликнула Джина. — Ведь он маркиз.

— Да, — проворчала Карола.

— Может, он слегка чопорен, но это просто его манера поведения. Себастьян чопорен только на людях, а не в домашней обстановке. Хотя я не думаю, что он такой же добродушно-веселый, как твой муж.

— Разумеется, нет, потому что он любит тебя. Мужья легки в общении, когда совсем не испытывают любви, — криво улыбнулась Карола.

— О, дорогая, — произнесла Джина, не зная, что ответить, ибо глаза подруги были полны слез.

— Все в порядке. Для меня всегда труден первый вечер, но потом мы с Таппи будем вполне спокойно переносить общество друг друга, уверяю тебя.

К ним подошел маркиз Боннингтон и поклонился. Тут с противоположного конца зала донеслись звуки настраиваемых инструментов, и лицо Каролы сразу просветлело.

— Интересно, где Невил?

— Он здесь, — ответил Себастьян, указав на чрезмерно модного джентльмена, пробиравшегося сквозь толпу. У него были светлые волосы и голубые глаза щеголя-купидона.

— Вы должны простить меня! — вскричал он. — Ваша светлость, лорд Боннингтон, моя прелестная леди Перуинкл. Я сегодня очень небрежно одет. Неряха, вот кто я такой!

Джина улыбнулась. Невозможно было устоять перед радостной улыбкой Невила.

— Мне скучно. Потанцуем? — спросила Карола, беря джентльмена под руку.

— Ваше желание для меня закон! По-моему, леди Троубридж решила открыть собрание полонезом.

— Замечательно! — Теперь Карола сияла от счастья.

— Извините нас, ваша светлость, лорд Боннингтон, но леди Перуинкл будет огорчена, если мы с ней не окажемся в первых рядах.

Подруги ужинали за одним столом, и Джина призналась себе, что Берни Бардетт, хотя и необыкновенно скучен, обладает на удивление привлекательной внешностью.

— У него прекрасные волосы, ты не находишь? — прошептала Эсма, когда джентльмены отправились за едой. Озорной смех оживил ее лицо. — Они мягкие как шелк!

— Эсма! Говори потише!

— А если бы ты почувствовала его руку, — беззаботно продолжала подруга. — Вечером мы оказались наедине, и, представь, он — сплошные мускулы! Хотя самое великолепное у него — это профиль.

— Красота не главное качество для мужчины, — строго ответила Джина.

— Твой Себастьян тоже красавец, — заметила Эсма.

— Но я люблю его не за это. — Джина не удержалась от улыбки.

— Разве? — насмешливо спросила подруга.

— Себастьян будет превосходным отцом благодаря своему характеру, а не красивому профилю.

Ее слова, казалось, удивили Эсму и повергли в задумчивое молчание. Джина вздохнула. Они с Себастьяном никогда не оставались наедине… он слишком заботился о ее репутации, чтобы позволить такие вещи, и она понятия не имела, мускулистая ли у него рука. Она сделала глоток, задумчиво наблюдая за пузырьками в бокале с шампанским. Почему бы ее жениху не ослабить свое постоянное руководство ею? Она же не молоденькая неопытная девушка, только что покинувшая детскую.

— Спасибо, — ответила Джина слуге, предложившему новый бокал шампанского.

Маркиз, который вернулся в этот момент к столу, нахмурился.

— Будь осторожна, дорогая. Твой… — Эсма сделала многозначительную паузу. — Твой опекун следит за каждым глотком.

— Я лишь намеревался указать, — начал Боннингтон.

— Что такое поведение абсолютно не к лицу порядочной леди, — закончила Эсма, подражая его высокомерному тону. Воинственно настроенная Джина подняла бокал.

— Когда вы станете моим мужем, лорд Боннингтон, то сможете вообще запретить в нашем доме шампанское.

Маркиз бросил на Эсму уничтожающий взгляд, но почел за лучшее промолчать, а Джина встала, решив заставить своего жениха нарушить еще несколько святых установок.

— О Боже, я думаю, вы правы, — сладким голосом произнесла она. — Я позволила себе выпить немного больше, чем следовало, и хочу на воздух. Здесь слишком душно!

Боннингтон поднялся вместе с ней, и она, поймав взгляд Эсмы, улыбнулась.

— Продолжайте без нас, — сказала Джина. — Не знаю, когда мы вернемся. Меня страшно угнетает… духота!

Карола подавила улыбку, Эсма расхохоталась, а Берни в замешательстве оглянулся и спросил:

— Что? Что такое?

Они спустились по лестнице в большую гостиную, оттуда вышли через открытые французские двери в сад. И едва достигли выложенной дорожки, Боннингтон сразу остановился, но Джина потянула его за руку.

— Давай погуляем, Себастьян, — нежно предложила она.

Маркиз высвободил руку и взглянул на спутницу. Джина испугалась, увидев, что его рот превратился в сжатую линию. Это все из-за Эсмы, которая довела Себастьяна до белого каления своими ехидными высказываниями.

— Не знаю, чего ты добиваешься, — холодно произнес он, — но я очень не люблю быть объектом насмешек.

— Мы не смеялись над тобой, — запротестовала Джина.

— Нет смеялись! И ты, и леди Перуинкл, и эта проститутка Эсма Роулингс!

— Не смей так ее называть!

— Разговор начистоту иногда бывает полезным, Джина. Твои подруги хуже самых отъявленных кокеток, каких можно встретить среди знати.

Джина закусила губу.

— Себастьян, а тебе не кажется, что ты не в меру суров?

— Ты хочешь сказать мелочен? Ты, очевидно, жаловалась им на мой педантизм! Но смею тебе заметить, что в обществе людей с хорошими манерами я не считаюсь педантом. Только разумным человеком в противоположность распутникам.

— Я не жаловалась на тебя, — ответила Джина, подавив угрызения совести. —