ли, иначе он не исчез бы вот так. Все-таки она осознавала, что это как-то связано с ней. Она чувствовала это. Несмотря на то, что она полностью доверяла ему, его поведение за эти последние дни возродило в ней дурные предчувствия. Его поцелуи были такими же, он точно также говорил с ней. Но в нем появилось какое-то подспудное напряжение, причину которого она не могла определить. Казалось, он решал свою задачу и понемногу отдалялся.

Может, он устал от нее, но не хочет ее ранить. Это, конечно, могло быть причиной – желание сгладить свойственную ему резкость. Как, например, когда они говорили в новогоднюю ночь. Такое, к сожалению, вполне возможно. Кроме того, многое могло измениться за эти последние несколько дней.

И все равно ей повезло. Она наконец нашла того, кому может доверить тайну своего замужества, пусть сейчас он и оставил ее. Первый мужчина, которому ей по-настоящему захотелось отдать себя, кажется, больше не хочет ее.

Нет. Она не должна так думать. Так бы сказала та, другая Мойра. Так просто обвинить во всем себя, но это неправильно. Уинтроп не тот человек, который может вести свои игры без веской причины. Возможно, он участвует в каких-то делах, в которые не хочет посвящать ее. Может, возникли неприятности с предприятием, в которое он инвестирует. Очень легко это может быть причиной перемены в нем и не имеет к ней никакого отношения.

Невзирая на все логические построения, вечер потерял для нее свое очарование в отсутствие Уинтропа. Она много танцевала. Некоторые ее партнеры беззастенчиво флиртовали с ней. Она должна быть благодарна Уинтропу за эту вновь обретенную популярность. Он изменил ее. Теперь она ощущала себя раскрепощенной на публике. Она могла поддержать беседу и не чувствовать себя дурочкой. Она получала удовольствие оттого, какая она есть. Перемены были очевидны для нее и для окружающих.

Правда, это не меняло главного – ей больше не хотелось оставаться здесь.

– Октавия, – сказала она, повернувшись к подруге. – Мне не очень хорошо. Пожалуй, я отправлюсь домой.

Та забеспокоилась:

– Мне поехать с тобой? Какая прелесть!

– Господи, конечно, нет. Я не больна, просто немного устала.

Голубые глаза прищурились. Иногда Октавия видит слишком много.

– Это из-за Уинтропа? Он расстроил тебя? – Мойра покачала головой:

– Вовсе нет. – Это не было полной ложью. Уинтроп, конечно, не был ей безразличен, но она не собиралась давать ему так много власти над собой.

Похоже, это несколько успокоило Октавию.

– Могу ли попросить тебя присмотреть за Минервой? – Мойра обратилась к Октавии с просьбой, торопясь опередить новый вопрос или выражение сочувствия. – Если не трудно, позаботься, чтобы она уехала домой.

Предложить сестре уехать домой сейчас – значит, испортить ей вечер. Минерве так нравилось внимание Лукаса Скотта, молодого человека с большим будущим, принадлежавшего к старинной и знатной фамилии. Похоже, что она наконец нашла человека, который смог возбудить в ней интерес. Может, так оно и есть. Минни нашла мужчину, за которого она сможет выйти замуж. Тогда дом опустеет. Смешно, но всего лишь несколько недель назад она была готова на все, лишь бы избавиться от сестрицы. Теперь, наоборот, она будет скучать по ней. Как странно иногда складывается жизнь.

Подруга улыбнулась, успокаивая:

– Конечно, не трудно. Мы с Нортом сами довезем ее до твоих дверей.

Мойра обняла ее.

– Спасибо, завтра поговорим. Прибереги для меня какую-нибудь хорошую новость.

Октавия обязательно расскажет Уинтропу, что она уже уехала, если он вдруг надумает вернуться. Она сделает это по собственной воле, потому что Мойра не будет просить ее ни о чем подобном. Октавия никогда не делала секрета из того, что, несмотря на то что она считала Уинтропа хорошим человеком, ему требовалась «сильная рука». Она по какой-то причине считала, что у Мойры именно такая рука. Мойра не могла не улыбнуться. Почему-то, все находят ее более жизнестойкой, чем она себя ощущает. Даже Тони говорил ей, что ее возможности намного больше, чем она подозревает.

Она попрощалась и направилась к выходу из бального зала. Лакей ушел за ее накидкой, а она осталась в холле.

– Ты покидаешь нас, Мойра?

Она улыбнулась приближающемуся к ней Лиандеру – кузену покойного мужа. Его рыжеватые волосы, смеющиеся карие глаза напоминали обо всех Тиндейлах. Он был более высокого роста, чем Тони, шире в плечах и основательнее. В его присутствии становилось спокойно, появлялось чувство безопасности.

– Боюсь, что так, Лиандер. Ты, полагаю, извинишь меня? – сказала она, словно поддразнивая его.

Он чуть-чуть сдвинул брови:

– Надеюсь, с тобой все в порядке?

Лиандер очаровательно заботлив. Все так пекутся о ней.

– Да, конечно, просто немного устала. Достаточно как следует выспаться, и все пройдет.

– Можешь прекрасно отдохнуть в одной из комнат здесь. – Он показал рукой в сторону лестницы. – Ты как раз прошла мимо своей спальни.

Предложение, наталкивающее на размышления. Очень странное к тому же. Что изменится, если она останется тут?

Боже правый, неужели он имеет виды на нее? Нет, это нелепость. Лиандер никогда не проявлял к ней другого интереса, кроме обычного для кузена. Наверное, поэтому его заботливость выглядит как чудачество.

– Большое спасибо, но нет. – Ее взгляд прошелся по холлу, каждый уголок которого был знаком до боли. – Я так любила этот дом. Теперь он не мой. Боюсь, та спальня снова напомнит мне все те ночи, когда я лежала без сна и ожидала, вдруг Тони произнесет мое имя.

Достаточно было одного этого воспоминания, как весь ужас переживаний, связанных с болезнью Тони, нахлынул на нее. Он мучился больше, чем можно было вынести, и ближе к концу убедил себя, что все это из-за его, как он называл, «отклонений». Невзирая ни на что, единственный, с кем он захотел проститься, кроме Мойры, был Натаниэль. Он продолжал любить его до последнего вздоха, и Мойра отказывалась поверить, что Бог мог наказать его за такую искреннюю привязанность.

Лиандер кивнул в ответ. Он казался сбитым с толку и даже встревоженным.

– Ты будешь осторожной, хорошо? Не так давно в этом районе снова было несколько ограблений. Мне очень не нравится, что ты одна в своем доме.

Боже праведный, и он туда же! Мойра мягко сжала его руку, успокаивая.

– Я не одна. У меня полный дом слуг. Так мило, Лиандер, что ты беспокоишься, но все будет отлично.

Так много людей тревожатся о ее безопасности и благополучии! Чем она заслужила такое отношение? Этого было достаточно, чтобы родились подозрения, особенно если о ней стал волноваться тот, которому никогда не было до нее дела.

Появился лакей с накидкой и перчатками, за ним другой – с известием, что ее экипаж подан. Лиандеру ничего не оставалось, кроме как пожелать ей доброго пути и позволить ей уехать, хотя ей показалось, что он собирался задержать ее.

Он стоял и хмуро смотрел ей вслед, когда она оглянулась в холле. Мойра не стала доискиваться, почему он не находит себе места. Беспокоился ли он из- за того, что ее могут ограбить, или было что-то еще, о чем он не мог ей сказать?

Господи, как хорошо, в какой отличной форме она была сегодня! Что за смехотворная мысль, что у каждого что-то было на уме. Ей, наверное, действительно надо как следует выспаться. Но ведь она и в самом деле ощущает тревогу. Шел снег, когда она выходила из кареты. Мохнатые снежинки лениво опускались на пока еще голую мостовую. Наметет, судя по всему, не много, но она обрадовалась, что уехала из гостей вовремя. Последнее дело быть застигнутой где-нибудь непогодой. У Минни по крайней мере будут Октавия с Нортом, которые составят ей компанию. У Мойры нет ничего, кроме собственных мыслей, которыми она нынче сыта по горло.

К счастью, поездка домой от двери до двери не заняла больше четверти часа. Сияющая белая пыль покрывала галерею и ступени. На нее можно было не обращать внимания. Она даже не удосужилась приподнять юбку, чтобы не намочить край. Настолько была уверена, что с материей ничего не случится.

Передав одежду на руки Честеру, Мойра попросила наполнить ванну и направилась к себе. Обычно она не любила беспокоить слуг в такой час, но сегодня ей требовалось что-нибудь, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей и расслабиться. Ванна и хороший бокал вина – как раз то, что позволит обмануть самое себя. Потом она зароется в постель и проведет остаток ночи в сладкой дреме, не мучаясь думами и переживаниями.

Немного погодя принесли воду. На кухне всегда грели огромный чан, особенно в такое время года. Лакеи поставили медную ванну рядом с камином, в котором пылал огонь, и опорожнили в нее ведра. Горничная принесла графин с вином, а другая разложила легкие, пушистые полотенца поближе к огню.

Мойра, поблагодарив и пожелав доброй ночи, отпустила всех, разрешив оставить ванну здесь до утра. Наконец-то она опять одна. Она добавила ванилиновое масло в воду, от которой исходил пар, и налила себе полный бокал вина. Затем, погасив все лампы, освободилась от одежды и драгоценностей. Платье комом лежало на полу, ожерелье и серьги – на туалетном столике. На секунду она вспомнила, как Уинтроп и Лиандер предостерегали ее от воров. Нужно положить драгоценности в сейф перед сном.

Высоко приподняв волосы, чтобы не намочить, она ступила в ванну с вином в руке. Когда горячая вода коснулась ее, сладкая дрожь пробежала по телу. Медленно, замирая от удовольствия, она погрузилась в обволакивающее тепло. Металл уже нагрелся от воды и огня в камине. Опершись на выгнутую спинку, она откинула голову и глотнула вина, потом закрыла глаза. Вино танцевало на языке и