только начались переговоры, на стол были выложены карты и 'высокие переговаривавшиеся стороны' с изумлением (китайцы изумление разыграли, им, с их разрезом глаз это было легче лёгкого, а вот индийцы потеряли дар речи) обнаружили, что переговариваться, вообще-то, нет никакой возможности, карты китайские отличались от карт индийских примерно так же, как отличаются карты лунной поверхности от карт Марса. 'O-o-ops!'

Переговоры были прерваны и китайская делегация отбыла восвояси. Отбыла с сознанием выполненного долга, с гордо поднятой головой. Их позвали – они приехали. Даже и на далай ламу не посмотрели. Они честно протянули индийцам руку дружбы. Они честно попытались договориться. Ну, и они же не виноваты в том, что у индийцев такие карты. 'Ну вы сами посудите!'

Умный Чжоу Энь-лай публично посадил Неру в калошу. Индийская хитрость с 'личной инициативой' сослужила Неру плохую службу. Его 'имиджу' был нанесён невосполнимый урон. Индийцы раскипятились, раскипятился и Неру, что понятно, кому же понравится, когда его перед всем миром выставляют дураком. Китайскую делегацию провожали не 'бхай-бхаем', а чуть ли не скрежетом зубовным, и никто иной как сам обиженный Неру немедленно обвинил Китай в 'агрессии'. Чжоу Энь-лай тут же созвал пресс-конференцию и грустно заметил собравшейся журналистской братии, что 'он расстроен подобными заявлениями индийской стороны и расстроен тем более, что он относился и продолжает относиться к премьер-министру Неру с глубоким уважением'.

После чего на индийско-китайской границе начались пограничные столкновения, летом 1962 года плавно перешедшие в открытую войну.

Войну, которую Китай выиграл. Войну, которую Индия проиграла.

Войну, при помощи которой Китай убрал со своей дороги конкурента, пытавшегося возглавить Третий Мир.

Китайцы очень удачно выбрали момент. Они обделали свои делишки под прикрытием Карибского кризиса.

16 октября 1962 года президента Кеннеди ознакомили со сделанными засланным в кубинское воздушное пространство самолётом-шпионом U-2 снимками размещённых на Кубе стартовых позиций советских ракет средней дальности, с этой даты начался отсчёт кризиса, а через неделю, 22 октября, Кеннеди в телевизинном обращении к нации кризис 'озвучил', после чего события понеслись вскачь.

В промежутке же между этими датами, 20 октября 1962 года китайские войска перешли к активным действиям в 'спорных районах' (между прочим, за две недели до этого, 4 октября, Чжоу Энь-лай, продолжавший изображать 'миротворца', во время очередного визита в Дели дал 'гарантии', что 'войны не будет'). Пока мир, в самом буквальном смысле затаив дыхание, следил за развитием событий вокруг Кубы, китайцы с лёгкостью необыкновенной, одной, как говорится, 'левой', добились поставленных задач. Когда закончился кризис кубинский и все, облегчённо вздохнув, осмотрелись по сторонам, то обнаружилось, что и в споре между Индией и Китаем тоже всё вроде бы утряслось и вернулось к существовавшему до этого статус-кво. 20 ноября 1962 года китайцы даже отвели войска с тех территорий, на которых они в результате наступления оказались, но на которые они не претендовали.

Но главное впечатление, произведённое китайцами, состояло вовсе не в этом, все были поражены тем, с каким умением, с какой скоростью и в каких количествах китайцы перебрасывали войска. Они играли с индийцами как кот с мышью. На словах основные события разыгрывались в районе Кашмира, однако китайцы демонстративно вошли в находившийся в паре тысяч километров к юго-востоку Ассам, оказавшись в непосредственной близости от совершенно беззащитной столицы Ассама Гаухати. Захватив Ассам и отодвинув Индию на запад, Китай получал в безраздельное господство вожделенное золотое яблочко – Бирму.

Показав свои возможности, 'попугав', так сказать, мир, Китай из Ассама вышел не менее демонстративно, чем туда вошёл.

Всё это произвело вполне определённое впечатление на людей очень серьёзных, что уж там говорить об индийцах! О 'спорных территориях' было тут же забыто, немедленно ушёл в отставку близкий личный друг Джавахарлала Неру и по совместительству министр обороны Индии Кришна Менон (хорошо хоть не Брахма) и перепуганная до смерти Индия начала немедленно искать контактов с теми, кто мог бы её, бедненькую, защитить.

Первым же, к кому кинулась за защитой Индия, были всем нам знакомые Соединённые Штаты.

О Движении Неприсоединения было забыто напрочь. Какое такое неприсоединение?! Скажете тоже… Теперь Индия жаждала именно что присоединиться. И не к Цейлону и не к Индонезии, понятное дело.

Ну, и дело не менее понятное, что Америка с нашим вам удовольствием на это желание тут же откликнулась. 'Why not?'

Посигналив Америке и дождавшись сигнала ответного, Индия, почувствовав себя в относительной безопасности, приосанилась, поставила себе на лоб пятнышко и принялась строить глазки другой стороне, другому полюсу – СССР. С СССР у Индии всегда были неплохие отношения, ну, а уж тут они заиграли всеми яркими восточными красками. Немаловажным будет заметить, что в индийско-китайском конфликте СССР поддерживал Индию. Не напрямую, но тем не менее. Не забудем, что это 1962 год, это уже нарастающие как лавина советско-китайские 'противоречия' и СССР, ни минуты не колеблясь, в эту уже 'пошедшую' массу зафигачил ракетой 'Алазань'.

'Катись, лавина, катись, хорошая!'

Причина, по которой советская сторона дразнила, драконила дракона была чрезвычайно проста: СССР сознательно и расчётливо портил отношения с Китаем. Но и эта причина в свою очередь тоже имела причину, тайную. Сегодня эта причина тайная не очень, а тогда о ней в газетах не писали. И по телевизору тоже не рассказывали. Истинная причина фактического 'разрыва отношений' называлась атомной бомбой.

Копаясь в событиях, приведших мир к нынешней складной геополитической картинке, мы не можем обойти этот вопрос стороной. Никак не можем. Ни по какой кривой его не обойти, не объехать.

Сотрудничество Китая и России в деликатной не только тогда, но даже и сегодня области началось в 1950 году. Вообще-то, сотрудничеством это можно назвать с большой натяжкой, уж очень силы тогда были неравны, примерно как сегодня, только с обратным знаком, СССР был несопоставимо могущественнее Китая и он Китаю давал то, что находил нужным, и брал у китайцев тоже то, что было нужно ему. В 1950 году СССР был нужен уран.

По этой причине 27 марта 1950 года была создана совместная китайско-советская государственная компания, занявшаяся строительством шахт и добычей урана в переданном Китаю в том же году российской стороной Синьцзяне. Китайцам тоже захотелось извлечь из этой истории не только пошлые дензнаки, но и что-нибудь ещё, и они начали закидывать удочки насчёт 'сотрудничества'.

В феврале 1953 (Сталин был ещё жив) в Москву прибыла китайская 'научная' делегация с тем, чтобы обсудить условия будущей 'кооперации'. Возглавлял группу из двадцати шести 'посвящённых' получивший образование во Франции и одно время работавший там же 'по специальности' Чень Сань-чань. Он был назначен директором Института Современной Физики при только что тогда созданной Китайской Академии Наук. Позднее группа Ченя получила в своё распоряжение Институт Атомной Энергии.

Китайская делегация пробыла в СССР четыре месяца и уехала оттуда не с пустыми руками. В июле 1953 года начались поставки в Китай материалов и оборудования, необходимых для создания соответствующих лабораторий. В том же году был принят первый китайский пятилетний план, в котором приоритет отдавался 'науке и технологиям' (в этом слышится что-то знакомое, не правда ли?), а первое место в этих самых технологиях отводилось атомной энергии для мирных, конечно же, целей.

В 1954 году советская сторона с тем, чтобы не только 'объединить усилия' и не только их возглавить, но и чтобы эти совместные усилия всемерно контролировать, создала в Дубне центр, позже ставший известным как Объединённый Институт Ядерных Исследований. В центре работали представители одиннадцати стран, которые его работу и финансировали. На правах 'пайщика' вносил свою лепту и Китай,