пастись.

Вдруг является туда сэр Мелегант, сын короля Багдемагуса, и он тоже пустил там коня своего пастись, не заметив присутствия сэра Ламорака. И принялся этот рыцарь сэр Мелегант вслух стонать и оплакивать свою любовь к королеве Гвиневере, и любовные жалобы его были прегорестны. Все это слышал сэр Ламорак. Утром он снова сел на коня и поскакал дальше лесом и видит: в чаще лесной стоят два рыцаря верхами.

— Любезные рыцари! — говорит сэр Ламорак. — Что за причина вам тут стоять и ждать? Может быть, вы странствующие рыцари и ищете случая сразиться? Так знайте, я генов к вашим услугам!

— Нет, сэр рыцарь, — они отвечали. — Мы затаились здесь не затем, чтобы сразиться с вами, но чтобы подкараулить одного рыцаря, который убил нашего брата.

— Кто же таков он, этот рыцарь, — спросил сэр Ламорак, — которого вы поджидаете?

— Сэр, — они отвечали, — это сэр Ланселот, которого мы убьем, если он здесь проедет.

— Вы взяли на себя нелегкую задачу, — сказал сэр Ламорак, — ведь сэр Ланселот прославленный доблестный рыцарь.

— Что до этого, сэр, то мы не боимся, ибо, кого из нас двоих ни возьми, любой ему под стать.

— Не верю, — сказал сэр Ламорак, — ибо за всю мою жизнь не слыхал я о таком рыцаре, которого не превосходил бы силою сэр Ланселот.

И как раз пока они так беседовали, заметил вдруг сэр Ламорак, скачет издали прямо на них сэр Ланселот. Пустился сэр Ламорак ему навстречу, приветствовал сэра Ланселота, а он — его, и спросил его тогда сэр Ламорак, не может ли он ему чем услужить в этих краях.

— Нет, благодарю, — отвечал сэр Ланселот, — пока что мне ни в чем нет нужды.

И на том они расстались. Сэр Ламорак возвратился туда, где оставались те двое рыцарей, и видит, что они притаились за кустами.

— Позор вам! — сказал сэр Ламорак. — Трусливые предатели! Стыд и жалость, что такие, как вы, получили посвящение в высокий Рыцарский Орден!

И сэр Ламорак оставил их и поскакал прочь и в недолгом времени вновь повстречался с сэром Мелегантом. И спросил у него Ламорак, отчего он так любит королеву Гвиневеру.

— Ибо я был неподалеку от вас и слышал ваши любовные жалобы у часовни.

— Ах вот как! — сказал сэр Мелегант. — Я от своих слов не отступлюсь. Я люблю королеву Гвиневеру!

— Ну и что из того?

— А то, что я готов доказать и подтвердить против всякого, что она прекраснейшая в мире дама, всех превосходящая своей красотой.

— Что до этого, — сказал сэр Ламорак, — то я не согласен, ибо не она, а королева Моргауза Оркнейская, мать сэра Гавейна, — прекраснейшая из дам, живущих на свете.

— Нет, это неправда, — отвечал сэр Мелегант, — и я докажу это с оружием в руках.

— Вот как? — сказал сэр Ламорак. — А я и за меньшее готов с вами драться.

И они отъехали друг от друга в сильном гневе, а потом ринулись один на другого, сшиблись с разгону, точно гром грянул, и с такой силой друг друга поразили, что под обоими кони осели на крупы. Тут быстро выпростали они ноги из стремян, заслонились щитами, обнажили мечи и набросились друг на друга, словно бешеные вепри, и так рубились долгое время. Ибо сэр Мелегант был добрый боец и сила его была велика, но сэр Ламорак превосходил его мощью и теснил его шаг за шагом. И оба они уже были жестоко изранены.

Но случилось так, что, пока они там рубились, ехали мимо сэр Ланселот и сэр Блеоберис, и сэр Ланселот поставил между ними своего коня и спрашивает, что за причина им так яростно биться друг с другом, ведь они оба рыцари короля Артура.

— Сэр, — говорит сэр Мелегант, — я открою вам причину, по какой мы сражаемся. Я восхвалял мою даму, королеву Гвиневеру, и говорил, что она — прекраснейшая дама на свете, а сэр Ламорак с этим не согласился и сказал, что всех прекраснее королева Моргауза Оркнейская и гораздо превосходит ее красотой.

— А! — сказал сэр Ланселот, — зачем же ты, сэр Ламорак, так говоришь? Негоже тебе оспаривать превосходство госпожи твоей, которой ты обязан службой, как и все мы.

И с тем спешился сэр Ланселот и сказал:

— Коли так, готовься к бою, ибо я сейчас докажу тебе, что королева Гвиневера — прекраснейшая дама в мире и превосходит всех также и своей добротой.

— Сэр, — отвечал сэр Ламорак, — не по душе мне биться с вами из-за этого спора, — ведь каждый почитает свою даму прекраснейшей, и, хоть я всех выше восхваляю ту даму, которую я люблю, вам не должно на меня за это гневаться. Госпожа наша королева Гвиневера в ваших глазах прекраснее всех, но знайте, что в моих глазах всех прекраснее королева Моргауза Оркнейская. Так и всякий рыцарь свою даму почитает прекраснейшей. И знайте, сэр, что изо всех рыцарей на свете я всего менее желал бы иметь моим противником вас, да еще разве сэра Тристрама, но если вы непременно на том стоите, чтобы со мной биться, я готов держаться против вас, сколько мне под силу.

Тут заговорил сэр Блеоберис и сказал:

— Мой лорд сэр Ланселот, никогда я не видел, чтобы вы поступали столь неразумно, как сейчас. Ведь сэр Ламорак говорил вам дело, и говорил по-рыцарски. Вот и у меня тоже есть дама, и я почитаю ее прекраснейшей дамой в мире. Разве дело вам гневаться на меня за такие мои слова? И знайте, сэр Ламорак — из благороднейших рыцарей, каких случалось мне встречать, и он всегда питал к вам и ко всем нам только дружбу. А потому прошу вас: будьте друзьями!

Тогда сказал сэр Ланселот:

— Сэр, прошу вас, простите мне причиненные вам обиды и зло, что я на вас держал. Раз я был неразумен, я готов заслужить ваше прощение.

— Сэр, — отвечал сэр Ламорак, — вам я всегда готов простить обиду.

И с тем сэр Ланселот и сэр Блеоберис их покинули, а сэр Ламорак и сэр Мелегант сели на коней и разъехались в разные стороны.

А в скором времени случилось так, что сэр Ламорак повстречал на пути короля Артура, и между ними был поединок, и король Артур вышиб его из седла, жестоко поранив его копьем, А потом он ускакал своей дорогой, и сэр Ламорак остался в сильном гневе, что тот не пожелал рубиться с ним пешим, ибо он не узнал в нем короля Артура.

Здесь эта повесть их оставляет, и теперь поведет она речь о сэре Тристраме, который ехал и повстречался с сэром Кэем-Сенешалем. Спросил сэр Кэй сэра Тристрама, откуда он родом. И тот сказал ему в ответ, что он родом из земли Корнуэльской.

— Да, уж конечно, так, — сказал сэр Кэй. — Недаром я еще никогда не слыхал, чтобы рыцари из Корнуэлла были хорошими бойцами.

— Отлично сказано, — сказал сэр Тристрам. — Но прошу вас, если вы соблаговолите, то откройте мне ваше имя.

— Сэр, знайте, что мое имя — сэр Кэй-Сенешаль.

— А, сэр, значит, вот вы кто такой! — сказал сэр Тристрам. — Так вот, знайте, что у вас слава недостойнейшего из ныне живущих рыцарей. Правда, всем известно, что вы бьетесь искусно, но вас считают в бою неудачливым и весьма сварливым на язык.

Так переговариваясь, скакали они бок о бок и в недолгом времени выехали к мосту, а перед мостом стоял рыцарь, и он не пускал их проехать, покуда один из них с ним не сразится. Выехал против него сэр Кэй, и он выбил сэра Кэя из седла. Имя же его было сэр Тор, единокровный брат сэра Ламорака.

После того они вдвоем поскакали дальше и ехали, покуда не стали на ночлег, а там уже был сэр Брандель, и вскоре прибыл еще туда и сэр Тор. И когда они все четверо сидели за ужином, то трое принялись насмехаться над корнузльскими рыцарями, говоря о них все дурное, что только возможно было измыслить. Сэр же Тристрам все это слушал, но говорил он мало, хотя думал много. Он еще пока не хотел