сэр Ланселот и дама Гвиневера и сэр Тристрам и королева Изольда.

И отбыл сэр Паломид в превеликой печали, а сэр Тристрам взял королеву и привез ее обратно королю Марку. Много было там радости по случаю ее возвращения. А героем всех торжеств кому и быть там, как не сэру Тристраму?

Потом сэр Тристрам распорядился доставить домой из хижины лесника своего рыцаря сэра Ламбегуса, и много прошло времени, прежде чем тот снова стал здоров, но все же под конец он поправился.

Так жили они среди радостей и веселья много дней. Но все это время сэр Андрет, близкий родич сэра Тристрама, неотступно следил за сэром Тристрамом и Прекрасной Изольдой, желая его подстеречь и погубить.

И вот однажды, когда сэр Тристрам беседовал с Прекрасной Изольдой, стоя у нее под окном, это заметил сэр Андрет и побежал сказать королю. Король Марк схватил меч свой и бросился на сэра Тристрама. Он назвал его «коварным предателем» и хотел было его зарубить. Но сэр Тристрам стоял слишком близко, он успел подскочить к нему, пока он замахивался, и отнять у него из рук меч.

Стал кричать король:

— Где мои люди, где мои рыцари? Повелеваю: убейте этого предателя! Но там не нашлось ни одного, кто хоть бы двинулся по этому его слову. Увидев, что никого нет, кто был бы против него, сэр Тристрам потряс мечом над головой короля, сделав вид, будто хочет его убить. И тогда король Марк обратился в бегство, сэр же Тристрам погнался за ним, плашмя ударив его раз пять или шесть по шее, так что тот упал носом в землю.

А тогда сэр Тристрам пошел оттуда прочь, облачился в доспехи, сел на коня и уехал вместе со своими людьми и стал жить в лесах. Там в лесу однажды сэр Тристрам бился с двумя братьями, которые были рыцарями при короле Марке, одному из них он отрубил голову, другого ранил смертельно и заставил отвезти в своем шлеме братнину голову к королю. В этом же бою он ранил еще тридцать рыцарей. А тот рыцарь, представ с головой брата перед королем и королевой, тут же и умер у них на глазах, не промолвив ни слова.

Тогда созвал король Марк к себе совет и стал, спрашивать у баронов, как ему лучше поступить с сэром Тристрамом.

— Сэр, — сказали бароны, и первый среди них сэр Динас-Сенешаль, — мы даем вам совет послать за сэром Тристрамом, ибо, да будет вам ведомо, многие ваши люди пойдут за сэром Тристрамом, если он будет сильно утеснен.

— И еще, сэр, — так говорил сэр Динас-Сенешаль, — не забудьте, что ему, как считают, нет равных и подобных среди рыцарей христианских, и по силе и мощи лишь одного мы знаем столь же доброго рыцаря, это — сэр Ланселот Озерный. Если он отъедет от нашего двора и пристанет к рыцарям короля Артура, то, уж конечно, он найдет там прием столь дружественный, что весь ваш гнев ему будет нипочем. И потому, сэр, мой совет вам — привлеките его своею милостью.

— Охотно, — сказал король. — Пусть пошлют за ним, чтобы мы снова могли стать друзьями.

Бароны послали за сэром Тристрамом, сами поручившись за его безопасность, и, когда сэр Тристрам возвратился к королю, ему был оказан радушный прием, о прежнем никто не поминал, и были устроены там игры и развлечения.

И вот как-то отправились с сэром Тристрамом король и королева на охоту. Король с королевой разбили шатры и палатки в лесу у, реки, и день за днем шла там охота и рыцарские состязания, ибо с ними там были тридцать рыцарей, готовые сразиться со всяким, кто ни подвернется.

И случилось, что приехали туда сэр Ламорак Уэльский и сэр Дриант. Сэр Дриант сражался на копьях хорошо, но под конец был все же выбит из седла. Вслед за ним вышел на бой сэр Ламорак и так искусно бился с теми тридцатью рыцарями, что ни один из них против него не усидел в седле и многие, падая, разбились прежестоко.

— Хотелось бы знать, — сказал король Марк, — кто таков этот рыцарь, что являет столь высокое воинское искусство?

— Сэр, — отвечал Тристрам, — я хорошо его знаю, это благороднейший рыцарь, каких не много на свете, имя же его — сэр Ламорак Уэльский.

— Стыдно нам будет, — сказал король, — если он уедет непобежденным.

— Сэр, — отвечал сэр Тристрам, — на мой взгляд, благородному рыцарю мало чести теперь против него выступить, и вот почему: ведь он уже принял столько бранных трудов, что ни один рыцарь не выдержал бы. И я полагаю, — сказал сэр Тристрам, — что позор был бы сейчас его и дальше испытывать, ибо и конь под ним, и сам он уже без сил после всех подвигов, что он свершил сегодня. Ведь если подумать, такое впору самому сэру Ланселоту Озерному.

— Коли на то пошло, — сказал король Марк, — я повелеваю вам, ради любви вашей ко мне и к супруге моей королеве Изольде Прекрасной, возьмитесь за оружие и померьтесь силой с сэром Ламораком Уэльским!

— Сэр, — отвечал сэр Тристрам, — вы повелеваете мне поступить против рыцарской чести. Мне нетрудно будет, я думаю, выбить его из седла, тут не потребуется особого искусства, ибо конь мой свеж и сам я тоже, не то что он. И он, уж конечно, почтет это за позорнее нарушение рыцарского вежества, ибо настоящий рыцарь никогда не воспользуется слабостью другого. Но я не должен вызывать вашего неудовольствия, и потому как вы мне приказываете, так и поступлю по вашему велению.

И с тем облачился сэр Тристрам в доспехи, сел на коня и выехал на поле, и сэр Ламорак встретил его доблестно. И с такой силой сшиблись они, ударив друг в друга копьями, что под сэром Ламораком конь рухнул на землю, а тот как был в седле, так с конем и упал.

Тут он, как мог поспешно, высвободил ноги из стремян, выставил щит перед собою и взялся за меч. И крикнул он сэру Тристраму:

— Слезай с коня, сэр рыцарь, или не смеешь?

— Нет, сэр! — отозвался сэр Тристрам. — Я не стану больше сражаться с вами, ибо уже и так сделал довольно для бесчестия себе и для вашей славы.

— Что до этого, — отвечал сэр Ламорак, — то я спасибо тебе не скажу. Раз ты одолел меня верхом, я теперь требую и прошу тебя, если в самом деле ты сэр Тристрам Лионский: слезай с коня и сразись со мной пеший.

— Не бывать этому! — сказал сэр Тристрам. — Знайте, что имя мое — и в самом деле сэр Тристрам Лионский, вы же, я знаю, — сэр Ламорак Уэльский. Что урона я вам причинил, то все против моей воли: я был обязан подчиниться. Я всегда готов исполнить вашу просьбу, но только не на этот раз, ибо сейчас я с вами больше сражаться не буду, я и так уже себя опозорил.

— Что до позора, — отвечал сэр Ламорак, — то по своей воле ты избираешь позор. Ибо хоть сын кобылы и отказался мне служить, сын королевы к твоим услугам! И если ты и в самом деле такой рыцарь, как люди о тебе говорят, должно тебе спешиться и сразиться со мною!

— Сэр Ламорак, — сказал сэр Тристрам, — я понимаю, вы разгневаны, и недаром. Ведь сказать по правде, я бы и сам огорчился, видя, как благородный рыцарь, не принимавший участия в бою и сохранивший силы, нападает на другого, уставшего в сражениях, ибо не создан такой рыцарь и такой конь, которые не ведали бы усталости. И потому, — сказал сэр Тристрам, — я ие стану дольше биться с вами, ибо мне и о том противна мысль, что уже сделано мною.

— Что до этого, — сказал сэр Ламорак, — я с вами еще когда-нибудь расквитаюсь, когда будет подходящий случай.

И с тем отбыл он оттуда вместе с сэром Дриантом, и по пути встретился им рыцарь, посланный от госпожи Феи Морганы к королю Артуру. Вез этот рыцарь с собою рог, изукрашенный золотом, а у этого рога было такое чудесное свойство, что напиться из него могла только та дама или благородная женщина, которая была верна своему мужу; если же она неверна, то непременно прольет все питье, а если сохранила верность своему господину, то может пить спокойно. Для королевы Гвиневеры и в обвинение сэру Ланселоту был послан этот рог королю Артуру. Но сэр Ламорак силой заставил того рыцаря признаться,