счастлива буду твоей любовью… и по крайней мере буду знать, что ты свободен… всегда свободен…

Николай в волнении слушал ее слова и, умиленный, глядел на нее глазами, влажными от слез. Мало ли она принесла ему жертв!.. Она готова даже быть тайной любовницей… О, как он виноват перед ней!

— Лена! Замолчи! Что ты предлагаешь? Я был бы подлец, если б согласился на твое предложение. Я не хочу… не хочу тайны… Ты будешь моя жена перед всеми.

— Ты хочешь? Ты не боишься? Ты не будешь несчастлив со мной?

Вместо ответа он взял ее трепещущую руку и крепко сжал в своей руке.

— Но по крайней мере, Коля, дай мне слово, честное слово, что ты никогда не скроешь от меня, если я стесню тебя, если ты разлюбишь меня… Верь мне, желанный мой, одна мысль, что я могу стать тебе на дороге, приводит меня в ужас. Даешь ты мне слово?

— Леночка, да что ты!.. Откуда эти мысли?

— Эти мысли давно у меня… Я много об этом думала… Разве мало несчастных браков? Разве редко люди живут вместе, не имея характера разойтись? Вот я и прошу тебя, чтобы ты никогда не жалел меня. Узнать, что тебя жалели, — это ужасно! Я понимаю, как тяжело было Лаврентьеву! Я не любила бедного Григория Николаевича, а только жалела его… За меня не бойся, Коля… Я все вынесу, даже и твое охлаждение, и, конечно, не от меня тебе услышать когда-нибудь слово упрека! Помнишь, ты не раз говорил, что любовь свободна и ничто не может удержать ее, если она пройдет… Ведь правда?

— Правда, — прошептал Николай.

— Так даешь мне слово? — торжественно повторила Леночка.

— Даю! — проговорил Николай.

— И если?..

— Полно, Леночка… К чему эти «если»… Не надо их!..

— Да ведь я для тебя… для тебя, мой славный!.. Я за себя не боюсь! — вскрикнула она. — Разве я когда-нибудь ждала такого счастья?.. Разве я стою его?.. Послушай, что я тебе скажу… ведь я виновата перед тобой… скрывала от тебя… — краснея, шептала Леночка.

— Что ты скрывала?..

— Я… беременна, — чуть слышно произнесла она.

«И она еще предлагала остаться любовницей! — промелькнуло в голове у Николая. — И я никогда об этом не подумал!»

— И тебе не стыдно было скрывать от меня? Давно ты это скрывала?

— Недавно, очень. Я не решалась как-то сказать тебе…

— Почему?

— Да видишь ли…

Она остановилась в нерешительности.

— Что ж ты не говоришь?

— Видишь ли. Ты не сердись, мой милый. Я не хотела тебя стеснить.

— Как стеснить?..

— Да разве ты не понимаешь? Ты ведь такой добрый и мог бы пожалеть меня и из жалости жениться. А в последнее время мне казалось, что ты не любишь меня! — улыбалась Леночка своими славными, большими глазами.

— О Леночка, Леночка! — воскликнул Николай. — Какая ты!

— Ну, а теперь, когда убеждена… я и сказала. Ты не сердишься?

Они весело болтали о том, как они устроятся и поведут скромную, трудовую жизнь. Свадьба будет через месяц, и самая скромная. Они с доверием молодости глядели оба в глаза будущего. Оно казалось им таким счастливым и радостным. Она будет ходить на лекции, а он писать. О, она не будет ему мешать, пусть он не думает!

— То-то тетя удивится! Ведь она всегда дразнила меня тобой и говорила, что ты никогда не обратишь на меня внимания и что ты женишься на одной из Смирновых.

— Нашла на ком жениться! Ну, а отец твой?

— Папа рад будет. А твой? Не найдут, что ты делаешь скверную партию?

— Да разве они не знают тебя? Они очень обрадуются…

— Я шучу. Они ведь такие славные — и отец твой, и мать. Мы съездим в деревню летом?

— Поедем, еще бы.

— А быть может, они приедут.

— Пожалуй… И твой отец.

— И его позову. Братья тоже удивятся, когда узнают!

— Они что-то не бывают у тебя.

— Ты знаешь, мы не сходимся. Они недовольны, что я студентка, — улыбнулась Лена.

— И не нравятся они мне. Особенно старший. Чиновник будет, карьерист.

— Ну, бог с ними. И мне не нравится, а все как-то… братья! Нет-нет, да и вспомнишь, что свои… Да ты, Коля, расскажи о себе. Что ты делал это время? Статья принята? Получил работу в «Пользе» [63]?

Николай сказал о письме Платонова и о том, что в «Пользе» получил работу. Леночка обрадовалась. Она уверена была, что статья будет принята и произведет впечатление. Она не сомневалась в этом. А что он будет делать в «Пользе»?

— Пока вырезки из газет. Дают семьдесят пять рублей, — усмехнулся Николай.

— Вырезки? Ну, это пока. И, во всяком случае, эта работа немного займет времени?

— Часа два-три.

— Значит, у тебя времени будет довольно работать серьезно. О, я, Коля, убеждена, что тебе предстоит славная будущность. У тебя талант, ты умен… я верю в твою звезду! — восторженно произнесла Леночка.

— Веришь? Ты веришь потому, что любишь.

— О нет, не потому. Это ты напрасно. Любовь не ослепляет так.

— Ослепляет, говорят. Помнишь, как мы с тобой рассчитывали на успех моей второй статьи? И что же? Никакого успеха.

— Да он будет, будет непременно, только бы тебе не заботиться много о работе из-за хлеба, не тратить времени на разные вырезки! Вот только ты произнесешь первую речь в суде — посмотришь, как заговорят… Увидишь. Только не торопись, Коля. Поверь, все придет. Ведь мы будем жить аккуратно и скромно. У меня будет двадцать пять рублей да еще от уроков тридцать пять, да у тебя семьдесят пять в месяц. Ведь довольно?

— Какие уроки?

— Ах, ты и не знаешь.

И она рассказала, как по рекомендации доктора Александра Михайловича она получила урок.

— Зачем тебе уроки, Лена? Слава богу, и без уроков твоих проживем! А то тебе на Васильевский остров ходить! Я тебя не пущу! Да и знаешь ли, не надо и от отца тебе брать. Я надеюсь, мы без всякой помощи будем жить. На адвокатуру я не рассчитываю. Ты знаешь, я с большим разбором буду брать дела. Не стану же я вроде Присухина или какого-нибудь подобного барина. Но все-таки кое-что заработаю. И, наконец, статьи. О, ты не беспокойся, Лена.

— О, я уверена, что ты, Коля, можешь много заработать, я не сомневаюсь в этом, но мне было бы тяжело видеть тебя за работой, которая отнимет время от твоих серьезных занятий. Мне все будет казаться, что я виновата…

— Ты-то чем виновата?

— Да тем, что люблю тебя! — улыбнулась счастливой улыбкой Леночка. — Нет, без шуток, тебе и так пришлось вот взять на себя какие-то вырезки ради денег… Разве это твоя работа?! Нет, нет, голубчик Коля, тебе надо думать о твоих серьезных работах, заниматься, читать и как можно меньше заботиться о грошах, чтобы не утомляться бесплодно. Если ты будешь доставать сто рублей — ведь это не трудно? — то этих денег на первое время нам за глаза, вместе с теми, которые я получаю из дому и получу за уроки. Ты не хочешь, чтобы я получала от отца?.. Если ты не хочешь, я откажусь, Коля, но отчего ж мне не брать от отца?.. Он… он все же отец и, право, Коля, добрый, очень добрый… Или тебе кажется…