Ножа не было! Сознание этого привело его в ужас; он сел. Голова кружилась и болела. Он увидел, что пальцы его в крови. Осторожный осмотр обнаружил болезненную шишку на голове, волосы в крови и не давали возможность определить, есть ли трещина в черепе. Он больше не благодарил за то, что жив: понял, что удар должен был убить его.

Но пропал не только нож. Он совершенно раздет. Исчез запас пресной воды, исчез рюкзак с продовольствием и всем снаряжением – антибиотиками, солью, компасом, кошками, спичками, гамаком – все исчезло.

Первое чувство отчаяния сменилось гневом. Потеря пищи и снаряжения вполне очевидно свидетельствовала: он был так глуп, что забыл о преследователе, глядя на ручей. Ну, кто-то поплатится за это воровство! Гнев привел его в себя. Он ощупал повязку на ноге и убедился, что она не развязана.

Конечно! Кем бы ни был этот бандит, обокравший его, он не догадался развязать повязку. Род сжал «Леди Макбет» в руке. Кое-кому придется пожалеть.

Род Уокер, съежившись, сидел на ветке дерева. Он не двигался два часа, и еще долгое время ему предстояло просидеть неподвижно. В небольшом леске поблизости от него маленькое стадо годовалых оленей щипало траву; если один из них подойдет поближе, Род попытается схватить его. Он был очень голоден.

Его мучила и жажда, так как в течение всего дня он не пил. Кроме того, его слегка лихорадило. Три длинные полузажившие царапины на левой руке вполне объясняли его лихорадку, но Род не обращал внимания ни на царапины, ни на лихорадку: он был жив, он собирался и дальше оставаться живым.

Олень подошел поближе; Род сдерживал дрожь волнения. Однако олененок поднял голову, посмотрел на ветвь и повернул обратно. Он не мог видеть Рода; вероятно, мать научила его опасаться свисающих ветвей – или опыт борьбы за существование сотен и тысяч поколений отпечатался в его генах.

Род перевел дыхание и вновь лег. Один из оленей неизбежно совершит ошибку, тогда он поест. Он не мог думать ни о чем, кроме пищи… пищи, а также того, как сберечь свою шкуру, как напиться без опасения попасть в засаду, как заснуть без опасения проснуться в брюхе какого-нибудь местного хищника.

Заживающие раны на руке показывали, как дорого стоило ему обучение. Он отошел уж слишком далеко от дерева и не имел даже времени, чтобы выхватить нож. Он совершил невероятный прыжок и подтянулся на раненых руках. Существо, ранившее его, принадлежало к тому же виду, что и зверь, загнавший его на дерево в день прибытия. Род считал, что это был лев. На это счет у него была своя теория, но он не был в состоянии действовать в соответствии с ней.

Он был очень истощен и утратил счет времени. Род считал, что время, отведенное на экзамен по выживанию, истекло, но он не представлял себе, как долго лежал на развилке ветвей, ожидая, пока подживут его раны; сколько времени прошло, пока он, подгоняемый голодом и жаждой, спустился вниз. Он предполагал, что сигнал к возвращению был дан в то время, когда он лежал без сознания, но не беспокоился и даже не думал об этом. Он больше не интересовался экзаменом на выживание; его интересовало, как выжить. Несмотря на ухудшившиеся обстоятельства, его шансы выжить теперь были выше, чем когда он только что прибыл на планету. Он уже не был наивным горожанином, перестал многого бояться, чего боялся раньше, зато с осторожностью относился к вполне на первый взгляд безопасному. Создания с дикими голосами, которые он принял за «стоборов», больше не пугали его. Он видел одного из них при дневном свете и слышал его голос. Оно было не больше его ладони и напоминало рогатую ящерицу с привычками древесной жабы. Единственным его талантом был голос: оно могло втрое увеличивать объем воздушного пузыря на шее, затем с силой выталкивать оттуда воздух, издавая дикие, пугающие рыдания.

Но это было все, что оно могло делать. Род предположил, что это его любовная песня; он все еще называл этих существ «стоборами».

Он изучил вьющиеся лесные растения, такие прекрасные в свете утренней зари, но жалящие сильнее, чем крапива, ядовитые и вызывающие своим ядом оцепенение. На других растениях были большие плоды, напоминающие виноград, такие соблазнительные и приятные на вкус; на собственном горьком опыте Род убедился, что они действовали как сильнейшее слабительное.

Он знал, что здесь есть крупные хищники, хотя по-настоящему не рассмотрел ни одного из них. Об их присутствии свидетельствовали полусъеденные тела антилоп, а также звериные тропы в кустах. Насколько он мог судить, здесь не было лазающих по деревьям хищников, достаточно крупных, чтобы напасть на человека, однако он не был в этом окончательно убежден и

всегда спал чутко, ожидая опасности.

Поведение стада подсказало ему, что здесь должны быть хищники, охотящиеся, как он сейчас охотится, хотя ему посчастливилось не встретиться ни с одним из них. Олени спокойно паслись, подходили к небольшим деревьям, но ни один не приближался к тому, на котором притаился Род.

Спокойно, парень… кажется, один подходит. Род схватил рукоять «Леди Макбет» и приготовился прыгнуть, как только грациозное маленькое существо окажется под ним. Но в пяти метрах от него олененок заколебался, заметив, что отделился от стада, и повернул обратно.

Род метнул нож. Он услышал тупой звук, с которым лезвие ножа вонзилось в мышцу, увидел, что рукоять торчит из плеча оленя. Он спрыгнул на землю, чтобы завершить охоту. Олень замотал головой, повернулся и побежал. Спрыгнув, Род не дотянулся до него. Когда он поднялся на ноги, поляна была пуста. Горькие мысли охватили его: ему не следовало бросать нож,

пока оставалась надежда воспользоваться более надежным способом. Он занялся изучением следов.

Род помнил первую заповедь охотника-спортсмена: раненое животное нужно преследовать и прикончить, не давая ему страдать и медленно умирать. Однако в своем поведении он не мог руководствоваться правилами спортивной охоты: он вынужден преследовать раненое животное потому, что нуждался в пище, а главным образом потому, что без ножа он погибнет. Олень не оставлял кровавых пятен, и его следы перемешивались с сотнями других. Род трижды возвращался на поляну и начинал поиски заново, пока ему не удалось найти первое кровавое пятно. Теперь идти по следу было легче, но он все еще немного отставал от раненого животного, которое двигалось гораздо быстрее, чем он мог следовать за ним. Его добыча оставалась со стадом, которое остановилось на новом пастбище в полукилометре от первого. Род оставался в укрытии и стал оттуда наблюдать. Однако казалось, что «его» оленя в стаде не было.

Но кровавый след вел сюда; Род следовал за стадом, и оно вновь обратилось в паническое бегство. Ему трудно было успевать за стадом; изучая след, он заметил, что раненый олень свернул в кусты и отделился от стада. Это облегчило и в то же время затруднило преследование: облегчило, ибо не нужно было больше