– Его номер – пятнадцать, – сказала я, но из-за воя полутора десятков моторов и залповой пальбы стольких же глушителей Потап не расслышал мои слова. Когда байкеры отъехали на внушительное расстояние, я повторила: – Его зовут Сергеем, он выступает под номером пятнадцать.

Мой собеседник присвистнул.

– Э-ка ты хватила, – недовольно пробурчал он. – Это самый крутой гонщик. Именно его папашка спонсирует всю команду.

– Я не знала.

– Видать, ты не местная. Свои здесь уже все примелькались.

– Да, я из областного центра, – сказала я и с надеждой уставилась на главного байкера.

– Этого выскочку давно стоило проучить. К тому же у меня тоже младшая сестренка имеется, – задумчиво произнес Потап.

– То есть вы согласны? – уточнила я, а потом добавила: – Кстати, в конверте только аванс.

– В принципе я не против, – высказался Потап. – Но надо решить, что с Серым делать.

– На ваше усмотрение.

– Ладно, есть у меня одна задумка. Не знаю, устроит ли она тебя. – Потап выдержал небольшую паузу и сказал: – Уж больно Серый заносчивый. Привык быть бессменным лидером. В субботу ралли областное намечается, на кубок нашего мэра. Если очень постараться, то пятнадцатого гонщика можно прокатить. Пусть кто-то другой кубок возьмет. Это будет справедливо и всех зрителей позабавит.

– Мне нравится ваша идея. Я даже не буду спрашивать, как вы это сделаете. Но как только узнаю об официальных результатах ралли, произведу с вами окончательный расчет, – заверила я.

– Кинешь? – Потап вдруг усомнился в моей порядочности.

– Ну так вы мне тоже ничем не гарантируете, что эти деньги пустите по назначению.

– Правильно, не гарантируем, но нас всегда можно на этом месте найти. А где тебя искать, голуба?

– Найти-то вас можно, – согласилась я, – только что я вам предъявлю?

– Тоже правильно. Ладно, я согласен на твои условия, но только потому, что дело касается Серого. Давно мы хотели создать ему помехи. Не сомневайся, мы найдем того, кого обеспечит нам доступ к мотоциклу Кудринцева...

Издалека послышался рев мотоциклетных моторов. Сделав большой круг почета, байкеры стали возвращаться на исходную точку. Я подмигнула Потапу и пошла к своей машине. Можно было со спокойной совестью возвращаться домой. Когда я свернула на Краснопартизанскую улицу, то вспомнила, что где-то здесь живет конюх. Гаишник дал мне о нем кое-какую информацию, а я ею до сих пор не воспользовалась. На всякий случай я заехала во двор дома номер четыре. Белая «пятерка» Панкратова, правой руки Мешкова, стояла около второго подъезда. В этот поздний час во дворе было тихо и безлюдно...

На следующий день с утра пораньше мне позвонила Гулькина.

– Поля, ну что скажешь мне про Вадима? – спросила она без всяких предисловий. – Ты придумала, как будешь нас знакомить?

Об этом я думала меньше всего, поэтому сказала первое, что пришло в голову:

– Знаешь, Лера, пожалуй, мы остановимся на домашнем концерте у Ромашкиных. На днях мы с тобой встретимся, я передам тебе партитуру. Как ее разучишь, так и пойдем к жениху в гости.

– Какую еще партитуру? – испугалась кассирша. – Поля, ну мы же пришли с тобой к выводу, что это плохой вариант. Я категорически не хочу участвовать в этом трио.

– Другого варианта у нас нет, – безапелляционно заявила я. – Кстати, надо поспешить со знакомством. У меня есть сведения, что Вадим налаживает отношения с бывшей женой.

– А как же я? – приуныла Валерия.

– Ты, возможно, его будущее. А бывшая жена – это прошлое и, увы, настоящее. Думаю, он пошел на сближение с ней ради своего сына... Лера, я говорю тебе это потому, что ты должна знать – все не так просто. За свое счастье надо бороться. Нет, если ты отказываешься от этого кандидата, то я буду подыскивать тебе другого...

– Нет, я от Вадима не отказываюсь, – к моему великому сожалению, сказала Гулькина. – Но может, на скрипке играть не стоит? Ну, Полечка, давай откажемся от этого трио. Правда, не надо...

– Надо, Лера, надо. Я же говорила, что у Ромашкиных не дом, а художественный музей. Матушка Вадима вбила себе в голову, что жена сына непременно должна играть на каком-то музыкальном инструменте. Она хочет устраивать у себя салонные вечера, – сочиняла я на ходу. – Лера, тебе светит великое будущее. В доме Ромашкиных будет собираться элита Горовска. Они знают толк в музыке.

– Ах, ну почему я бросила музыкальную школу, – посетовала Гулькина. – Поля, как ты думаешь, может, мне взять несколько частных уроков?

– Может быть, может быть.

– Ой, ладно, я тебе потом перезвоню, тут ко мне пришли, – сказала она, и около моего уха раздались гудки.

Как хорошо, что у нее появилась работа, иначе бы она не скоро от меня отстала. Я немного подумала и позвонила Светлане. Мы договорились встретиться с ней в обеденный перерыв в кафе «Прайм-тайм».

Борщинская уже сидела в кафе и заметно нервничала. Она озиралась по сторонам, поглядывала на часы. Если бы ее увидела Алинка Нечаева, которая, кстати сказать, куда-то пропала, то сказала бы, что Светке тоже надо поучаствовать в чайной церемонии. Я согласна, ей надо. Если чайное действо все-таки состоится, то я непременно приглашу на него Борщинскую.

– Привет! – Я присела за столик и при ближайшем рассмотрении заметила, что Светлана сильно осунулась за последнюю неделю. Глаза потухли, в них была какая-то опустошенность. Я спросила: – Как себя чувствует Виталий Кириллович?

– Плохо. Врачи рекомендуют делать операцию, но потом, когда его состояние более или менее стабилизируется. Но ни в Горовске, ни в областном центре таких операций не делают, поэтому надо везти папу в Москву, – говорила Света, теребя в руках бумажную салфетку, – а он под следствием. Выходит, что папа приговорен. Без операции он долго не проживет. Я разговаривала с Шишкиным, чтобы он разрешил отца в московскую клинику отвезти, а тот так ехидненько ухмыльнулся и спросил, не задумал ли он сбежать от суда. Сволочь!

К нам подошла официантка, и я стала делать заказ. А Борщинская попросила принести ей только сок. Похоже, у нее совсем не было аппетита.

– Весь город галдит о том, что папа виновен в смерти человека и в том, что из-за него новое производство не открылось, которое все так ждали. Мама на улицу выйти боится – ей кажется, что на нее все пальцем указывают. Девчонки от рук совсем отбились, особенно Ленка. Она у нас такая легковерная, считает, что отец на самом деле во всем виноват... А тут еще Толик Зайцев прислал мне на днях эсэмэску... Он написал, что встретил в Москве другую и между нами все кончено. Да, папа был прав, мне стоило самой его бросить, еще тогда, когда он жил в Горовске...

– Да, нелегко тебе сейчас, – посочувствовала я.

– Нелегко, – согласилась Борщинская, – но я со всем этим обязательно справлюсь. К тому же меня греет мысль, что Кудринцевым будет еще тяжелее, чем нам. Я хочу, чтобы наша месть поскорее настигла всю его семейку. Поля, что ты уже успела предпринять? Я тебя не беспокоила несколько дней, потому что понимала – нужен разбег.

– Знаешь, результат уже есть. Небезызвестная нам семейка уже столкнулась с проблемами. Возможно, Кудринцевы не сразу поймут, что все эти мелкие и крупные неприятности связаны между собой в общую цепь, – сказала я и перешла к конкретике: – Супруга генерального находится на грани психического срыва. Она уже не раз лежала в психушке, а я своими мрачными предсказаниями снова расшатала ее психику. Она периодически передает родным мои предсказания, но они считают ее сумасшедшей, а потому не придают пророчествам особого значения. Так мне сама Лариса Львовна сказала.

– Понятно. Что происходит с другими членами семьи?

– У дочери проблемы в личной жизни, – я рассказала про налет Жени Молокановой. – Она устроила ей скандал и немного побила. Потом Марина, кстати беременная, побывала в областном КПЗ...