Только добродушие и самое искреннее желание сделать что-нибудь хорошее для гостя, которому он рад и которого уважает.
— Поужинать бы, — скромно, однако без робости попросил Сашка. — Мы вдвоем.
— Прошу юного капитана… и его спутника… — Наконец-то на меня обратили внимание. — Там у окна есть еще свободный стол для двоих…
Хозяин усадил нас на дубовые тесаные троны со сквозными тузами на спинках. И обещал сию минуту прислать «расторопного юношу». В самом деле тут же явился парень в белой куртке — длинный, гладко причесанный и крайне вежливый по отношению к Сашке. Он согнулся над ним (и над Чибой, усевшимся на спинку стула).
— Что угодно капитану?
— Заказывайте, Игорь Петрович, — сказал Сашка. И небрежно разъяснил парню: — Это мой наставник, консультант-межпространственник…
Почтительность и готовность ко всяческим услугам тут же излилась и на меня.
— Слушаю вас, док. Ужин, док?
— На двоих…
— И… к ужину, док?
— Мне стакан хорошего портвейна, — расхрабрился я. — А… юному капитану пепси-колу.
— Простите?
— Ну, что-нибудь прохладительное.
— Слушаю…
— А майонез у вас есть? — спросил Сашка.
— Одну минуту, капитан!
Скоро появилось жареное мясо, тушеные овощи и салаты — в количестве, способном накормить экипаж среднего траулера.
— Сашка, — шепотом сказал я. — А какой валютой здесь расплачиваются? Наши деньги берут?
— Всякие берут… Да вы не беспокойтесь, у меня есть.
— Нет уж, дорогой. Контракт не закрыт, а в нем сказано, что «клиент» обязан заботиться о пропитании проводника.
Сашка смущенно хихикнул и стал намазывать на ломоть майонез.
— Не злоупотребляй, — предупредил я и отхлебнул рубиновую жидкость.
— А вы… тоже не злоупотребляйте. Ничего себе «стакан». Цистерна такая…
У меня пробежало по животу тепло, слегка поплыла голова. И в этот момент у Сашкиного стула оказался детина в ковбойской шляпе с кокардой и меховом жилете, с которого свисал эполет с тремя звездочками космонавигаторской службы.
— Прошу прощения, кэп. Два слова, кэп… Не рассчитали малость мы на нашей «Бригитте». Засела в барьере между гранями, аккурат пополам. В носу часы еле ползут, в корме вертятся как угорелые, темпоральный дисбаланс в полной натуре. Приборы — вдрызг…
На Сашкином лице появился сдержанный интерес. Он поставил пятки на сиденье, стер с колена майонезную кляксу, облизал палец. Сказал небрежно:
— Юпитер и Сатурн почти на одной линии, а вас понесло поперек вектора. О чем думали?
— Да ни о чем не думали, — сокрушенно признался детина. — Хотели как скорее. Кабы знать заранее… Теперь никакими силами самим не выбраться, нужен лоцман вроде вас… А то ведь что! Носовая команда просаживает прошлые премиальные в Реттерберге, мы торчим здесь, а «Бригитта» — разом в пяти координатах и трещит по швам. А компания прогорает.
— У вас коммерческое судно? — деловито осведомился Сашка.
— Да, кэп… Вы не думайте, никакой контрабанды. Все документы в ажуре! И договор на спасение будет немедля! Десять процентов прибыли ваши, как положено…
Сашка сказал снисходительно:
— Да ладно, и так рассчитаю развертку… — Он поднял глаза к потолку. — Только при таком-то Юпитере никуда сейчас не сунетесь. Можно лишь завтра после полудня.
— Хорошо, кэп! Где прикажете вас найти, кэп?
— Здесь и встретимся.
— Спасибо, кэп! И если что — за нами не пропадет. В любой момент…
— Да не надо ничего… Хотя… У вас есть в этом секторе вертолет?
— Найдем, кэп!
— Надо нас подбросить на Оранжевое плато у города Овражки. Это недалеко… И еще. Нужно снаряжение для перехода через пески. Рюкзаки, еда, фляги. Запас дня на три…
— Завтра к утру будет, кэп!.. А может, вас просто перебросить через Пески?
— Это не «просто», — вздохнул Сашка. — Это вообще нельзя, если по воздуху, там барьер. Можно только пешком…
2. Опять волчок…
На верхнем этаже таверны нашлась для нас комната, и хозяин лично проводил туда «юного капитана и его почтенного наставника». Мы остались наконец одни, и тогда я сказал:
— Благодарствую, конечно, что ты произвел меня в лоцманский ранг. Но что будет, если эти арматоры и у меня попросят помощи? Скандал и позорное разоблачение…
— А вы набирайтесь опыта, — легкомысленно хихикнул Сашка. — А у вас ведь уже получалось.
— Не городи чепуху.
— Вы просто сами не замечали… Тогда из Подгорья мы как попали в Овражки? Думаете, это я сделал? Я только чуть подтолкнул, дохлый был…
«Ладно, пусть фантазирует», — подумал я.
Сашка выкладывал на широченную кровать с полосатым одеялом имущество из своей сумки: полотенце, мыльницу, пасту. И… книгу «Плутония». Покосился на меня, улыбнулся чуть-чуть. Потом вытащил темно- клетчатый пушистый платок с бахромой. Большущий. Смутился почему-то.
— Это мамин… Дала вместо пледа, если где-нибудь спать придется без постели.
— Молодец твоя мама.
— Ага… — вздохнул он.
Я вытянул из-под ремешка на брюках Тетрадь. Еще раз быстро пролистал. Она была записана наполовину, каждый лист — с двух сторон. Это, выходит, не меньше чем по странице в день сочинял Сашка
— Долго ты это писал, Сашка?
Он сидел на кровати, кутаясь в платок, будто в плащ. Смотрел серьезно и ответил тоже серьезно:
— Не один же я писал.
— А кто еще?
Тогда он улыбнулся:
— А еще — вы…
— Ох и выдумщик ты…
— Ага… Я придумывал, будто я — это вы. И тогда получалось. Иногда придумывал, что я — это вы большой, а иногда, будто Решка… Смотрите, там и почерк даже не мой.
— Ну… и не мой. И в детстве я не так писал… Хотя, может, и похоже немного…
— Конечно! Потому что они смешались, наши почерки! Наложились друг на дружку, как фотокарточки в стереоскопе…
— Я смотрю, ты не забываешь свою теорию…
— А зачем забывать!
— И ты хочешь сказать, что потому и возникла Тетрадь? В новом измерении?
Сашка сказал спокойно и уверенно:
— Возникло еще одно новое пространство. В котором теперь мы и я… Тоже чуть-чуть новые.
— Что-то я не замечаю в себе… ничего нового.
