В наступившем молчании одна из девушек вышла вперед, тоже присела в реверансе перед Крисом и сказала:

– С вашего позволения, это леди Клер Эйтхем, с недавних пор – вдова сэра Джеффри Эйтхема, господина больших владений в Гиенни и Миддлсексе. Сэр Джеффри умер от ран, полученных при Пуатье, и теперь сэр Оливер – владетель этого замка – является опекуном моей госпожи. Сэр Оливер считает, что она должна снова выйти замуж, и выбрал в качестве будущего супруга сэра Ги Малегана, известного в этих местах дворянина. Но моя госпожа отказывается от этого союза.

Клер повернулась и пронзила девушку грозным взглядом. Но та увлеклась и продолжала болтать:

– Моя госпожа объявила всему миру, что сэр Ги не сможет защитить ее владения во Франции и Англии. Но сэр Оливер рассчитывает получить выгоду от этого брака, и Ги…

– Элайн!

– Моя госпожа, – откликнулась девушка, моментально отступив назад в угол, где ее подружки тут же принялись что-то шептать ей в оба уха, очевидно отчитывая ее.

– Хватит болтовни, – веско заявила Клер. – Вот мой сегодняшний спаситель, сквайр Кристофер из Хевеса. Он защитил меня от хищного нападения сэра Ги, который решил взять силой то, в чем ему было отказано при дворе.

– Нет, нет, – возразил было Крис, – все было совсем не…

Он умолк на полуслове, так как заметил, что все уставились на него, раскрыв рты.

– Да, он говорит непривычно, – сказала Клер, – поскольку прибыл из каких-то отдаленных земель в стране Эйре. И он скромен, как это и приличествует благородному человеку. Он спас меня, и поэтому я сегодня же представлю его моему опекуну, как только Кристофер получит надлежащее одеяние. – Она повернулась к одной из своих дам:

– По-моему, наш главный конюший, сквайр Брандон, такого же роста? Иди и принеси мне его темно-синий камзол, его серебряный пояс и его лучшие белые шоссы. – С этими словами Клер вручила девушке кошелек. – Заплатишь ему, сколько он запросит, но поторопись.

Девушка устремилась прочь, при этом оказалось, что за ее спиной, скрываясь в тени, стоит пожилой человек с мрачным лицом, который, видимо, с самого начала наблюдал за происходившим. На нем была богатая одежда малинового бархата с вышитыми серебряными лилиями и горностаевый воротник.

– Ну как вы, моя леди? – обратился он к Клер, выходя вперед.

Она сделала перед ним реверанс.

– Все в порядке, сэр Дэниел.

– Вы благополучно возвратились.

– Благодаренье богу.

Мрачный человек фыркнул.

– Своими поступками вы испытываете даже его долготерпение. Ну и как, успех вашей поездки соответствовал ее опасности?

Клер закусила губу.

– Боюсь, что нет.

– Вы видели аббата?

– Нет, – ответила она после секундного колебания, которое не ускользнуло от ее собеседника.

– Скажите мне правду, Клер.

Та тряхнула головой.

– Сэр, я действительно не видела его. Он был в отъезде, на охоте.

– Очень жаль, – спокойно сказал сэр Дэниел. – Но почему вы не дождались его?

– Я не осмелилась на это, потому что люди лорда Оливера решились осквернить святыню и силой захватить магистра. Я испугалась, что меня обнаружат, и бежала.

– Да, да, этот магистр, из-за которого столько хлопот, – уныло проговорил сэр Дэниел. – О нем говорят все вокруг. Знаете, что о нем толкуют? Что он может появиться из вспышки света. – Сэр Дэниел покачал головой. Было совершенно невозможно понять, верит он этому или нет. – Должно быть, магистр – человек сведущий в этом громовом порошке, порохе. – Последние слова он произнес медленно, как будто они были для него экзотическими. – Вам удалось взглянуть на этого магистра?

– Конечно. Я говорила с ним.

– О?

– Поскольку аббат уехал, то я разыскала его. Потому что, по слухам, магистр в последние дни чем-то помогал аббату.

Крис Хьюджес внимательно вслушивался, чтобы понять все, о чем они говорили, и с опозданием осознал, что речь идет о Профессоре.

– Магистр? – пробормотал он.

– Вы знаете магистра? – спросила Клер. – Эдварда де Джонса?

Крис немедленно пошел на попятный.

– Э… нет… нет, я не знаю, и…

Тут сэр Дэниел, не скрывая удивления, воззрился на него.

– Что он говорит? – обратился он к Клер.

– Он говорит, что незнаком с магистром. – Но удивление не исчезло с лица старика.

– На каком же языке он это сказал?

– Какая-то разновидность английского, сэр Дэниел, с примесью гэльского, как я полагаю.

– Ни малейшего сходства с тем гэльским языком, который я когда-либо слышал, – возразил Дэниел. – Вы говорите по-лангедокски? – обратился он прямо к Крису. – Нет? Локверрискиде латине?

Он спрашивал, говорит ли Крис на латыни… Крис обучался этому языку, ему приходилось читать латинских авторов в оригинале, но он никогда не пробовал объясняться на латыни. Задумавшись на секунду-другую, он ответил:

– Нон, сеньор Даниэлис, солум перпаулулум. Пердоледо. Совсем чуть-чуть. К сожалению. Пер, пер … дисендо илле Цицерони персимилис ест. Он говорит, как Цицерон. Пердоледо… К сожалению.

– Тогда вы с таким же успехом можете помолчать. – Старик снова повернулся к Клэр:

– Что магистр сказал вам?

– Что он не может помочь мне.

– Он знает тайну, которая нас интересует?

– Он сказал, что нет.

– Зато аббат, – убежденно проговорил сэр Дэниел, – аббат должен знать. Ведь именно его предшественник, епископ Лаонский, был архитектором во время последнего ремонта Ла-Рока.

– Магистр сказал, что Лаон не был архитектором, – возразила Клер.

– Не был? – Сэр Дэниел нахмурился. – А откуда магистр это знает?

– Я полагаю, что ему сказал аббат. Или, возможно, он нашел это в старых записях. Магистр во благо монахов занялся разбором пергаментов монастыря Сен-Мер.

– Занялся… – глубокомысленно протянул сэр Дэниел. – Интересно, с какой целью?

– Я не успела спросить, прежде чем люди лорда Оливера ворвались в святыню.

– Что ж, магистр окажется здесь достаточно скоро, – сказал сэр Дэниел, – и эти вопросы задаст ему сам лорд Оливер…

Он еще сильнее нахмурился; было ясно, что такая перспектива не слишком радует его. Старик резко обернулся к мальчику лет девяти или десяти, стоявшему за его спиной.

– Проводи сквайра Кристофера в мои палаты, где он сможет привести себя в порядок и искупаться.

При этих словах Клер пристально взглянула на старика.

– Дядя, не сорвите мои планы.

– Разве я когда-нибудь это делал?

– Но я знаю, что вы пытались.

– Дорогое дитя, – возразил Дэниел, – вы же знаете, что все мои помыслы направлены во благо