– Дэвид, вы здесь? Пойдемте.

Стерн отправился вслед за Гордоном. Оглянувшись, он увидел, что лаборанты повернули макет набок и все же протащили его через дверь.

– Для чего эти игрушки? – поинтересовался Стерн.

– Проект развития участка, – ответил Гордон. – Идея состоит в том, чтобы сформировать окружающую среду непосредственно вокруг исторического памятника так, чтобы сам участок был в первозданном виде сохранен для туристов и ученых. На макетах изучаются характеристики обзора и тому подобное.

– Но какое отношение это имеет к вашему бизнесу? – Стерн был совсем уже сбит с толку.

– Это как раз и есть наш бизнес, – ответил Гордон. – Нам предстоит затратить миллионы, прежде чем участок будет полностью реконструирован. И мы совершенно не хотим, чтобы он превратился в обычное никчемное курортное место с торговым центром и кучей высотных отелей. Поэтому мы стараемся разработать проект более обширной территории, чем участок раскопок и реставрации, особенно если сможем уговорить местные власти доверить нам эту работу. – Он с каким-то удивлением взглянул на Стерна. – Честно говоря, эта работа никогда не казалась мне особенно интересной.

– А что вы говорили насчет зала перехода? Что там происходит?

– Вы сейчас увидите.

С резинового пола площадки перехода убрали обломки конструкций и вымыли его. Рабочие, ползая на четвереньках, заменяли куски покрытия там, где его проела кислота. Два стеклянных щита уже стояли на месте; их внимательно осматривал какой-то человек в странных огромных очках, державший в руке специальный, почти со всех сторон закрытый светильник. Но Стерн смотрел вверх, где на стропах мостовых кранов проплывали большие стеклянные панели, снятые со второй недостроенной площадки.

– Очень удачно получилось, что мы уже начали строить второй участок перехода, – сказал Гордон, – иначе для доставки панелей потребовалось бы не меньше недели. Но они уже были на месте, и нам осталось всего лишь переместить их сюда. Очень удачно.

Стерн не отрывал взгляда от кранов. Он не представлял себе прежде, насколько огромными были эти щиты. Проплывавшие над ним изогнутые стеклянные панели были высотой примерно в десять футов, шириной в пятнадцать и толщиной в два. Их несли в специальных креплениях и точно опускали на оборудованные захватами места на полу.

– Но, – продолжал Гордон, – у нас нет запасных щитов. Только один полный комплект.

– И что же из этого?

Гордон подошел к одной из стеклянных панелей, уже установленных на место.

– В общем-то, эти штуки можно рассматривать как большие стеклянные фляги, – сказал он. – Это изогнутые емкости, которые заполняются через отверстия наверху. И после того, как мы заполним их водой, они станут очень тяжелыми. Приблизительно по пять тонн каждая. Кривизна формы увеличивает их прочность. Но все равно нагрузка получается настолько большая, что я начинаю беспокоиться.

– Что же вас беспокоит?

– Подойдите поближе. – Гордон провел пальцем по поверхности стекла. – Видите эти крохотные ямки? Да, вот эти сероватые пятнышки. Они очень маленькие, так что, если не искать специально, их трудно заметить. Но это дефекты, которых там прежде не было. Я думаю, что после взрыва крошечные капли плавиковой кислоты унесло в другое помещение.

– И стекло разъело?

– Да. Слегка. Но если эти дефекты ослабили стекло, то, когда внутрь нальют воду и стекло окажется под давлением, секция может треснуть. Или, что еще хуже, рассыпаться на куски.

– И что же произойдет в этом случае?

– У нас не будет полного ограждения вокруг участка, – ответил Гордон, глядя в глаза Стерну. – И мы не сможем гарантировать благополучного возвращения ваших друзей. Возможно, появление слишком большого числа ошибок транскрипции.

Стерн нахмурился.

– Но ведь у вас наверняка есть методы проверки панелей. Вы же можете выяснить, выдержат они или нет?

– На самом деле, нет. Мы могли бы провести с ними нагрузочный тест, рискуя сломать одну или несколько, но, так как у нас нет запаса, я не буду этого делать. Вместо этого я провожу микроскопическую визуальную проверку поляризации. – Он указал на техника в странных очках, низко склонившегося к стеклу. – Такое обследование позволяет выявить существующие линии напряжения, которые всегда имеются в стекле, и дает нам грубое представление о том, грозит ли данному щиту поломка. Техник пользуется при Этом цифровой камерой, которая посылает изображение каждой точки прямо в компьютер.

– Вы собираетесь провести компьютерное моделирование? – поинтересовался Стерн.

– Это будет очень приближенно, – ответил Гордон. – Возможно, настолько приближенно, что даже не стоило бы этим заниматься. Но я все равно это сделаю.

– И что же вы узнаете из машинного эксперимента?

– Когда заполнять щиты.

– Не понимаю.

– Если мы заполним их прямо сейчас и они выдержат, то все будет прекрасно. Но и в этом случае нельзя быть убежденным в успехе. Поскольку в каком-нибудь из резервуаров может оказаться дефект, который скажется только после пребывания под нагрузкой в течение некоторого времени. Это соображение говорит за то, чтобы заполнить все резервуары в последнюю минуту.

– А насколько быстро их можно заполнить?

– Довольно быстро. У нас тут есть пожарный гидрант. Но чтобы уменьшить внутренние напряжения в стекле, будет лучше заполнять их медленно. В этом случае, чтобы заполнить все девять щитов, потребуется почти два часа.

– Но разве вы не получаете всплесков поля за два часа до перехода?

– Получаем – если диспетчерская действует исправно. Но оборудование диспетчерской было отключено почти на десять часов. Туда попали кислотные пары. Не исключено, что это подействовало на электронику. Мы не знаем, работает она должным образом или нет.

– Теперь мне ясно, – протянул Стерн. – И все резервуары разные?

– Совершенно верно. Среди них нет двух идентичных.

«Это была, – подумал Стерн, – одна из типичных научных проблем мирового уровня сложности. Анализ неопределенностей, количественная оценка риска. Мало кто понимал, что большинство научных проблем принимает именно эту форму. Кислотные дожди, глобальное потепление, загрязнение окружающей среды, вероятность заболеть раком – ответы на эти сложнейшие вопросы всегда выражались в очень приближенном виде, измерялись в обширном интервале „от и до“. Насколько достоверными были данные исследования? Насколько заслуживали доверия ученые, которые проводили работы? Насколько надежными были алгоритм и программа компьютерного моделирования? Насколько определенными были перспективные экстраполяции? Эти вопросы возникали снова и снова. Конечно, средства массовой информации никогда не интересовались этими сложностями, если для них нельзя было выдумать броского заголовка. В результате люди считали науку сухим и скучным явлением, каким она никогда не была А ведь даже общепризнанные концепции – такие, например, что микробы служат причиной болезней, – вовсе не являлись полностью и неопровержимо доказанными, как это полагает большинство…»

И в данном случае, непосредственно касающемся безопасности его друзей, Стерн столкнулся с неопределенностью в ее классическом проявлении. Нельзя было точно сказать, насколько резервуары пригодны для использования. Было неизвестно до конца, сможет ли диспетчерская вовремя дать предупреждение. Было неясно, следует ли заполнить резервуары медленно сейчас или быстро позже. Они оказались перед необходимостью принимать решение на основе опыта, интуиции и здравого смысла. От этого решения зависели жизни людей.

А Гордон смотрел на него и ждал, что он скажет.